Два солнца в моей реке - Наталия Михайловна Терентьева
– Попробуйте куда-нибудь увезти дочку в каникулы.
– Бесполезно! Они с утра до вечера переписываются!
– Куда-то, где нет интернета…
– Нет… не поедет, придумает что-то. – Женщина покачала головой. – Я уже хотела пожаловаться на него, чтобы его выгнали. Придумать что-то. Ведь это не грех.
– Это оговор.
– Нет! Это самозащита! Я не хочу, чтобы она уехала туда, чтобы на нее надели хиджаб, паранджу, не хочу! Я что, зря ее растила, она зря училась? Она отличница!
– Он красивый?
– Он? Араб?
– А почему араб не может быть красивым?
– Не знаю… – Женщина покачала головой. – У нее такие поклонники, наши мальчики, хорошие… А он просто нахрапистый. Привык обращаться с женщинами как с вещью, а ей это нравится! Он ей пишет: «Приходи!» Она срывается и бежит!
Мы еще долго разговаривали с женщиной, она показывала фотографии, рассказывала что-то из детства своей дочери, отвечала на мои вопросы как можно подробнее. А я думала – я имею право помогать ей? Ведь она просит не просто совета – она хочет знать алгоритм действий. Что придумать, чтобы отвадить девочку от парня. А если это единственная любовь, которую та встретит в жизни? Как я могу это точно знать?
– Ох… – Женщина стукнула себя по лбу. – Ну все. Забывать всё стала. Я когда нервничаю, половину слов забываю. Я же самое главное не рассказала! Я когда к вам собиралась, как раз дочке выговаривала, чтобы она пораньше домой пришла, чтобы с ним не загуливалась до ночи. И как только имя его произнесла, рядом со мной упал плафон с лампочки. Тяжеленный! Я говорю дочке: «Видишь, видишь, какие знаки подают!» И дальше говорю – она вроде слушает, не перечит. Я опять имя его называю, и вдруг эта лампочка взрывается! На мелкие кусочки взорвалась, всю прихожую засыпало стеклом! Я ползала два часа, всё убирала, поэтому к вам не в свое время пришла.
– А как его зовут?
– Витя.
– Витя? – удивилась я. – Странное имя для араба.
– Да на самом деле он Абдалла Абдурахман не-пойми-что! Буду я запоминать это имя! Их в университете нашими именами для простоты зовут! А он еще с гонором! Мы как-то неправильно его имя арабское произносим! Поэтому он добавил себе еще одно, шестое имя Витя.
– Почему – Витя?
– Не знаю. – Женщина поджала губы. – Сам выбрал. Так вот я думаю, лампочки – это сигнал кому? Ей? Конечно, ей, я сразу так подумала и ей сказала. А она мне говорит – мама, а, может, это тебе сигнал, чтобы ты мне жизнь не портила? А вы как думаете?
– Я думаю, что это сигнал, чтобы проверить проводку и поменять старые светильники. Или хотя бы не вкручивать в них дешевые лампочки. У меня недавно разорвалась лампочка так, что все коты были засыпаны битым стеклом, пришлось одного немножко побрить, не смогла всё вычесать.
Женщина вздохнула и встала.
– Так мне и люди говорили. Говно вы, а не психолог.
Я развела руками. Даже если это и так. Особых желающих работать здесь нет, никто не рвется. Кстати, странно, почему. Зарплата небольшая, но стабильная, и ты абсолютно свободна, над тобой нет начальника, хорошее светлое помещение, есть секретарь. Если любишь и слушаешь людей, возможно, сможешь помочь им наладить порядок в душе. Страшных историй, правда, хватает, но они обычно идут косяками, как рыба на нерест. То всё милые домашние истории, без крови, насилия, страшного обмана и уголовной статьи. А то – как пойдут рассказывать такое, что мне впору бежать в полицию писать заявления. Но я не бегу. Я ведь никогда не знаю, что из рассказанного мне правда, что домыслы, что подозрения, что фантазии моих посетителей.
В самом начале работы, после того, как меня чуть было не привлекли за «пособничество» Григорию, обманом лишившего родную сестру жилья, я написала такое заявление после визита еще одного клиента, молодого человека, который сказал мне, что он убил свою девушку. Оказалось, он это придумал, чтобы ее напугать. Чтобы к ней домой приехала полиция, чтобы испугалась ее мать, бабушка и, конечно, сама девушка, которая грозилась его бросить. После этого я осторожно отношусь к рассказам людей и не спешу бежать к полицейским.
Женщина пинком распахнула дверь и ушла, не обернувшись. Ах, как хорошо, что моя работа бесплатная! И как плохо, что я ничем не смогла ей помочь, хотя бы чуточку. Неужели она права, и я правда – никчемный психолог?
– Оленька Андревна! Как я вам благодарна! Вы не представляете себе! Мне казалось, что вы совсем ничего не понимаете, ну то есть… что я плохо рассказываю… Но я поступила, как вы сказали… И вы представляете – он вернулся! Вернулся! Виноватый, всё делает дома, в глаза заглядывает. Я так счастлива. И никак к вам не зайду. Боюсь спугнуть. Но тут уж решила – нехорошо, ведь всё благодаря вам, благодаря вам! Он мне предложение сделал – после десяти-то лет жизни! Представляете! А я вот думаю – может, не надо? Может, оставить ему свободу? Он ведь так ею дорожит…
Я смотрела на женщину, которая внеслась в открытую ногой предыдущей посетительницы дверь, и пыталась вспомнить – что, что там такое было? Ведь было же что-то особенное, не бытовое, какая-то загвоздка, или особая мелочь… В чем там было дело? Что я такое посоветовала, что она в точности выполнила, я-то, собственно, не по этой части – не советчица…
– Придете к нам на свадьбу? Только вы уж ему не говорите, что это вы все придумали…
Как вернуть уставшего от дома, быта и самой женщины мужчину? Существуют десятки отличных советов, тонны книг написаны по теме и около нее, советы действуют плохо, но женщины все равно пытаются. Некоторым удаётся, если хватает ума и терпения и если у ее героя нет отличной альтернативы в виде желанной свободы, скажем. Я вспомнила – у того, кто ушел от этой женщины, редкая и удивительная профессия, он стеклодув. Завод закрыли уже лет десять как, и он сделал себе небольшую мастерскую на даче. Такие поглощенные своим делом мужчины уходят редко, надо их очень достать, что и делала моя сегодняшняя посетительница, требовавшая непременно куда-то ездить в каждые выходные, в короткие и длительные отпуска – она работает в школе. А ему ничего не надо было – только спокойно сидеть рядом с печью и делать из раскаленной стекольной массы удивительные, ни на что не похожие вещи. Я просто посоветовала оставить его в покое.
Она последовала совету не сразу, он все-таки ушел, но поскучал, попробовал завести небольшой роман (или продолжить старый), и решил, что раньше было лучше. Тем более что учительница ему сказала, что устала от беготни по разным городам, названия которых она потом и вспомнить не может, один долгий экскурсионный день в голове. И готова сидеть вместе с ним на даче, растить редиску и флоксы и восхищаться его искусством. Правда это или нет, уже не важно. Он, видимо, поверил.
– И еще я беременна… – потише сказала женщина. – Всё, тянуть больше некогда. Сорокет брезжит, а у меня сосуды не очень. Да и он давно на чужих детей заглядывается.
Бойкая, энергичная, она быстро стала завучем в школе и мечтала быть директором – мечта с детства довольно удивительная для девочки. И поэтому всё откладывала с ребенком, надеясь, что пожилая директор уйдет на пенсию, а назначат ее.
– А как же директором быть?
– Ну… – Она развела руками. – Наша сидит пока. Тяжело ей уже, но что я буду ждать, пока мне самой рожать уже трудно будет. Нет, всё.
– Он рад?
– Он пока не понял.
Я счастлива, если на самом деле помогли мои советы. Не уверена, так ли это. Я бы сама, наверное, не решилась следовать советам чужого человека, только с моих слов знающего, что происходит у меня в душе и жизни. Слова искажают реальность. Я рассказываю о себе не то, что есть, а то, как я это воспринимаю. Часто это совсем разные миры. Своим
