Мой злой Фей - Маргарита Дюжева
Он недовольно смотрит на меня, но с места не двигается.
— Нет, если ты, конечно, хочешь, то можешь потом, как благородный рыцарь стоять передо мной на коленях, помогая застегивать сапоги. Я не против.
Лукьянов раздраженно бубнит себе под нос и начинает разуваться, а я только наблюдаю за ним с милой улыбочкой. Давай-давай милый, работай, раз уж сам вызвался помочь.
Лика ждет его в дверях в комнату, а потом и вовсе пропускает вперед, указывая на что-то. Едва Лукьянов скрывается за углом, она с вытаращенными глазами оборачивается ко мне и беззвучно шевеля губами спрашивает, указывая на мой животик:
— Это он???
Я в ответ только киваю. Подруга одобрительно показывает большой палец, а я лишь самодовольно улыбаюсь. Да, выбор удачный… почти. На всякий случай предупреждающе грожу ей пальцем, что бы, не дай Бог, ничего лишнего не ляпнула. Лика делает вид, будто запирает рот себе ключиком, а затем ключик этот выкидывает.
— Все это забирать? — доносится голос Тимофея откуда-то из глубины комнаты.
— Да-да, — она перехватывает поудобнее дочку и идет к нему.
Я стою в прихожей, прислонившись спиной к косяку, прислушиваюсь к тому, как они разговаривают, как Лика втюхивает ему гору пакетов, и чувствую какое-то томление в груди, неудобное чувство, когда хочется, что бы все было по-другому.
Наконец он появляется — куча пакетов, разве что в зубах не несет.
— Ты уверена, что тебе надо столько добра? — интересуется выставляя все это передо мной, — в тебе ведь один детеныш, да?
— Один, один, не переживай, — отвечаю со смехом, — а вещей много не бывает. Малыши за полчаса десяток ползунков угваздать могут.
Он жмет плечами, дескать, как хочешь, одевается, и мы распрощавшись с Ликой выходим на лестничную площадку.
— Я тебе сегодня позвоню, — кричит она, когда уже за нами смыкаются створки лифта.
— Не сомневаюсь, — фыркаю себе под нос. Чувствую, ждет меня сегодня вечер допросов с пристрастием.
— Я не понял, что там у вас за заморочки с голубыми глазами? — требовательно спрашивает он, когда все вещи запиханы в багажник, и мы, наконец, садимся в машину.
— Тебе лучше не знать, — беспечно отмахиваюсь, — наши девчачьи глупости.
— А почему она так на меня пялилась, словно привидение увидела?
— Лика мечтает выдать меня замуж, — произношу с улыбочкой, с удовольствием наблюдая, как его чуть ли не передергивает, — и тут, увидела меня в компании мужчины, вот у нее и разыгралась фантазия.
— То есть всех своих «знакомых» водишь ей на показ?
— Было бы кого водить, — фыркаю пренебрежительно, — такой чести еще удостоиться надо.
Фей усмехается, а я понимаю, что глупость сморозила.
— Это как раз к вопросам разборчивости, — подчеркнуто вежливо улыбается, и мне хочется огреть его по голове. Развел!
Твою мать! С ним вообще ничего лишнего говорить нельзя! Этот тип мне больше нравился тогда, в нашу ночь, когда от страсти голову терял, не замечая ничего. А теперь, наблюдает, присматривается, принюхивается, заставляет нервничать и лишнее говорить! Противный какой!
Злыдень!
***
Я не знаю, о чем он думает, но многое бы отдала, чтобы это узнать. Тимофей как-то подозрительно спокоен. Я бы даже сказала — слишком спокоен. Может, принял чего перед тем как ко мне подходить? Накатил, так сказать, для храбрости.
Украдкой смотрю на него, в очередной раз удивляясь, как складывается судьба. Этой поездки в принципе не должно было быть. Мы с ним должны были как два корабля в открытом океане — один раз пересечься и разойтись в разные стороны, но что-то изменилось, сломалось в изначальном плане. И что будет дальше — я боюсь предполагать. Нас еще ждет тест на отцовство после рождения сынка, который естественно даст положительный результат. И что делать в такой ситуации ума не приложу, ведь настроилась уже на то, что буду матерью одиночкой, что мой ребенок это только мой ребенок. Теперь все с ног на голову.
Еще задумчивость эта его настораживает, редкие хмурые взгляды в мою сторону.
Что ж ты таким въедливым оказался, а?
У моего дома мы снова начали спорить. Я требовала, чтобы он просто достал эти поганые пакеты, внес их в подъезд, погрузил в лифт, а дальше я сама. Фей категорически отказался, сказав, что раз уж полвечера убил на то, чтобы добро привезти, то донесет его до самой квартиры.
Упырь!
Что за мужик такой неправильный попался? Другой на его месте уже давно бы сбежал, сверкая пятками, едва бы завидев меня с пузом, а этот наоборот, чем дальше — тем упорнее в своем желании помочь.
…Или проконтролировать?
Ну, конечно же. Конечно! Как я сразу не догадалась?! Проверяет, смотрит, что да как, и теперь явно задался целью попасть ко мне в дом. Он решил убедиться, что мои условия подходят для ребенка, который возможно от него. Господи, я нарвалась на самого дотошного маньяка в мире!
Мысленно прикидываю, как у меня в квартире. Вроде чистота, порядок, показать не стыдно. Ладно, раз ему так хочется — пусть идет, смотрит, мне скрывать нечего, а отвязаться от него все равно не выйдет.
Все-таки коленочки затряслись, а сердечко нервно екнуло, когда переступили порог моего дома:
— Куда тебе это отнести? — интересуется, без тени смущения осматриваясь по сторонам
— Да оставляй прямо здесь, — киваю на пол возле двери, а про себя добавляю «оставляй и иди по своим делам!», — ты и так сегодня много для меня сделал.
— Не выпендривайся, — просто отвечает на мое предложение и, сняв обувь, проходит в комнату. Упорный мужик, все по-своему делает, привык все держать под контролем. Наверное, в его размеренной жизни только я не укладываюсь в четко установленные рамки. Похулиганить что ли? А то уж больно разошелся со своими царскими замашками.
Как назло
