Я - твое наказание - Наталья Юнина
И ведь дал себе четкую установку — оставить ее в покое и не пытаться совать к ней свои руки, язык и что пониже. Не моя это история. Вообще не моя. Семнадцать лет разницы — это не пустяк. Это целая, мать ее, жизнь. Малолетки — вообще не моя история. То ли дело такие как Саша, на крайний случай, Вера, отметившая тридцатилетний юбилей. А уж малолетка, сохнувшая по всяким гондонам, — тем более не про меня.
Не удивлюсь, если сейчас она переписывается с ним. А с кем еще, если у нее никого нет?
И тут меня осеняет. А может, ее поведение и попытки меня задеть это результат обиды за то, что она в курсе, что я не только лазил в ее некогда забытом телефоне, но и удалил сообщения от ее хреноглядного?
Спросить в лоб? Ну да, Даровский, это прекрасная идея. Не пойман — не вор.
— Что читаешь? — и все же не выдерживаю гнетущей тишины. Нарушить бы ее столкновением ее мобильника и стекла, но последнее вроде жалко.
— Сообщения.
— От кого?
— От того, кто мне их написал и отправил, — действительно. Какой вопрос, такой и ответ.
— Лучше бы больше развивалась и читала что-то реальное.
— Я развиваюсь и читаю, — наконец переводит на меня взгляд, когда мы останавливаемся на очередном светофоре.
— Ну и что последнее ты прочитала?
— Где мой сыр.
— «Где мой сыр?» Спенсера Джонсона? — серьезно? — Не ожидал. Это полезно читать всем, особенно тебе. И как тебе?
— Ты спросил, что последнее я прочитала, я сказала: «Где мой сыр». Это надпись на вывеске магазина слева от тебя, — поворачиваю голову. Полная гомогенизация. Чувство такое, что меня снова хорошенько приложили поленом. — А ты?
— Что я?
— Что читал последнее. Ну кроме сейчашней вывески?
— Угадай с трех раз.
— Что-то типа из «Как стать душнилой года?»
— Нет.
— Душнилой века?
— «Идиот». Достоевского.
— Не пошло, видимо, тебе на пользу.
— Думаешь?
— Однозначно.
— Ну, да. Куда мне до магазинной вывески.
— Ну, да. Кстати, я хотела с тобой поговорить о нашем браке.
— Я весь во внимании*. (Автор в курсе как это писать правильно)
— Ты сказал, что я должна буду ходить с тобой на встречи с важными дядьками, чтобы улыбаться их женам. Вести с ними беседы и все такое. Я с этим согласна. Посетить стилиста, но по своему усмотрению, тоже. И даже учиться правильно говорить.
— Но?
— Но я не согласна с пунктом, где ты сказал, что у меня не может быть никаких отношений, так как я неосторожная и какая-то там еще. Я хочу, как и все, удовлетворять свои физиологические нужды. Но, конечно, не у всех на виду на люстре. Исключительно за закрытыми дверьми.
Итак, как эта падлюка умудрился промыть ей мозги, если, по заверениям охраны, она никуда не выходила, кроме как вылазки с Русланом.
— Это не проблема, Насть. Не переживай. Я подарю тебе качественные интимные товары, с помощью которых ты будешь удовлетворять свои физиологические потребности.
— Чего?
— Фаллоимитатор.
— И что это?
— Ну не может же быть все так запущено. Ты не знаешь, что это такое? У тебя же есть интернет.
— То, что у меня есть интернет, не означает, что я должна в свободное от работы время рассматривать интимные сайты.
— Ладно, тут согласен. Но все же, я настаиваю на интимных товарах. К тому же с такими волосами тебе будет сложно найти адекватного сексуального партнера.
— А зачем мне адекватный? Мне сойдет обычный. Главное, чтобы был твоей полной противоположностью, а то с тобой так душно, что начинаешь ценить все, что вокруг, — вот же… Падловна.
— Мы можем обсудить это позже, если ты встретишь такого партнера. Но вообще я бы тебе не советовал его искать. Дождись достойного человека. Вагинально-духовная распущенность не красит женщину.
— Чего?
— Женщин не красит частая смена половых партнеров.
— Как интересно. То есть тебе можно быть общественным, а мне нет, потому что меня это не красит, раз так решило мужское общество?
— Общественным?
— Ну а какой ты? Или ты до сих пор девственник?
— Хорошая попытка.
— Я бы так не сказала. А вообще моя вагинально-духовная распущенность тебя не касается. Я сказала свое условие.
— Хорошо. Я тебя услышал. Что-нибудь еще?
— Свадебное платье выбираю я.
— Хорошо, — только через мой труп.
У меня не было никаких мыслей на кой черт мы приехали в клинику и что там за важные анализы. Но то, как розоволосая изменила свою мордашку на ресепшене, уже должно было стать звоночком. Но звонок до меня дошел, когда она начала говорить.
— Здравствуйте, моего папу укусила Каштанка. Собачка в смысле. И, скорее всего, у него бешенство. По признакам все сходится. Я читала. Раздражительность на лицо. Брызгает от злости слюной. Напал на стилиста. Но самое главное — водобоязнь и фотофобия. Он от воды и света становится неконтролируемым. Спасите его, пожалуйста.
Ну…ну…Ну, Падловна, погоди.
Глава 3
«Где мой сыр?». Серьезно? Есть такой умелец, который написал книгу с таким дебильным названием? Мало того, что реально существует, так Вадим еще и правильно назвал автора. Ну да, что еще может читать этот мужик, кроме штук о достижении успеха.
Я бы и не вздумала обратить внимание на всякую умную дичь, если бы не цитата: «Кто не способен к изменениям, тот не выживает». Дельная мысль. Только к этим самым изменениям я совершенно не готова. И кажется, все будет только хуже. Делать вид, что все нормально и лить по ночам слезы в идиотскую ортопедическую подушку, кажется, это все, чего я достигла за две гребаные недели. Хотя нет. Теперь у меня пятки как у младенца. И идеально выбритые ноги. Офигеть какие достижения.
«Что бы ты сделал, если бы не боялся?». Очередная цитата из приведенной книги заставляет меня задуматься.
Ха! Чего бы я только не сделала, если бы не было страшно.
— А как ты думаешь, Анастасия Падловна, какова причина страха? — нехотя поднимаю взгляд на возвышающегося надо мной Вадима.
— Тебя уже проверили на бешенство? Я думала, будут долго делать укольчики.
— Встаем.
— Я, пожалуй,
