Я - твое наказание - Наталья Юнина
— Окей.
* * *
— Слушай, мне кажется, она странно выглядит, — а мне кажется странным то, что Руслан рассматривает ее как-то брезгливо, что ли. Объективности ради, все у нее в полном порядке с внешностью.
— Ты руки вымыл, чтобы ее держать?
— Аж три раза. Слушай, с ней точно что-то не так.
— Иди ты на хрен. Все с ней в порядке. Покрасивее некоторых.
— Да причем тут внешка? У нее взгляд странный. Разумный какой-то, что ли. Не детский. Все, я понял, какая у нее серьезная патология.
— Какая?
— Она в папашу пошла.
— Да пошел ты.
— Ты бы видел свою морду. Ну вообще я не шучу, я прям вижу в недалеком будущем задиристую девку на горшке, с умным видом о чем-нибудь вещающую.
— Ну кто-тот же должен сидеть с умным видом на горшке. Это вряд ли будут твои детишки.
— И слава Богу. Какать, Вадя, надо на расслабоне. Когда Настю выписывают?
— На днях.
— И как она?
— За исключением стенаний по поводу грудного вскармливания, все нормально.
— Кстати, Натаха, сейчас какаха, иди-ка подмываха.
И пока я приводил в порядок дочь, имел неосторожность оставить телефон рядом с Русланом.
— Наоборот, Настюха. Радуйся, молока не будет, зато сиськи будут стоячими и не придется заправлять уши спаниеля в белье. Так и будешь ходить без лифака. Во всем надо искать положительные стороны.
— Отдай сюда, — выхватываю трубку. — Насть, не слушай его.
— Вообще-то Руслан мне расхвалил тебя, какой ты хороший папа, а мои сиськи как всегда пошли бонусом.
— Прекрасно.
— Неа, прекрасно, что меня завтра выписывают.
Еще недавно я переживал о том, что Настя заметит другую мебель, другое все. Но она даже не обращает внимания на это.
— Спасибо, что все же дождался и не искупал ее. Это я точно хотела делать вместе.
— Да что им там намывать-то в десять дней? Она же чистая. Да и ранка только пупочная зажила. Вот теперь можно и поплескать в ванночке.
— А я бы, наверное, без тебя не справилась.
— Куда бы ты делась.
— Ты такой молодец, что страшно перехваливать. И комнату красиво всю обставил. Правда, это не то, что я выбирала. Но у тебя даже красивее.
— Не хотел говорить, но у тебя корзина почему-то обнулилась. Пришлось все самому. Все качественное и недорогое, — ну это ложь во благо.
— Супер.
Эпилог
Два месяца спустя
Красота — вовсе не страшная сила. А очень даже приятная. А если еще бонусом к красоте идет отсутствие капризности, так вообще благодать. Хоть и не хочется оставлять Наташу с другими, но надо не только начать приводить себя окончательно в форму, но и провести время вдвоем. Превратиться в клушу с гулькой на голове и грязными волосами, с мужем, который помогает, а не просто ставит галочку, верх кощунства.
— Свежее молоко в холодильнике. И еще есть в морозильнике. Но мы все равно завтра вечером должны вернуться.
— Насть, чего ты так носишься со своим молоком?
— Я столько билась над его восстановлением, что не готова терять. Тебе ли это не знать, Марина.
— Ну, без фанатичности.
— А я и без нее. Ну все, мы на связи двадцать четыре часа.
— Да езжайте уже.
И стоило только сесть в машину, как Вадим сразу же изменился в лице.
— Ну может, просто два дня вместе, минуя йогу?
— Главное начать, как и во всем. Ну, хотя бы сходи со мной на пару занятий, а дальше, так уж и быть, я сама.
— А что решит пара занятий?
— Что позориться я буду не одна, а на пару с тобой.
— Да ты ж моя радость.
— Да, я такая.
— Ты коврики не забыл?
— Не забыл.
— Не забыл, потому что намеренно их оставил, а я взяла.
— Отче наш.
Я давно уже поняла, что терпеть не могу, когда оказываюсь не права. И стоит нам появиться в зале для йоги и взглянуть на то, как разминаются люди, я хочу отсюда умчаться. Но признаться в этом — то еще фиаско.
— Ну что ж, коврик я постелил… А где тут бар?
— Прекрати. Давай дождемся тренера, он покажет нормальные асаны.
— Что-то мне подсказывает, что ничего не изменится.
И вот предчувствие Вадима подвело. Изменилось в худшую сторону. Из нормального «собака мордой вниз», она же мукха шванасана.
— Это мы точно сможем, — поддерживаю я.
— Я только могу показать сутулую собаку.
— Ну, хватит.
А дальше пошло то, что ни один нормальный человек не может воспринимать адекватно. Уттанасана, анантасана и дофига асан, которые ни то, что выговорить сложно, их невозможно показать, даже если я буду двадцать лет не вылезать из зала.
— Ну что скажешь, Вадим Викторович?
— Нихерасана неясана. А ты что об этом думаешь?
— А я… нихуясана себесана.
— Настя!
— Да я слова плохого не сказала. Ладно, валим отсюда.
— Да ладно?
— Только коврики заберем, не пропадать же добру.
— А вы что, уже уходите? — фактически у выхода нас ловит администратор.
— Да как-то поняли, что нам это не очень подходит.
— Но это зал для интенсивных нагрузок. То есть для людей, давно практикующих йогу. А для начинающих в конце коридора, — о нет. Лучше бы мы ее не встретили.
— Спасибо, но мы все же поняли, что это не наше в целом, — тут же встревает Вадим, беря меня за руку.
— Но имейте в виду, что оплата не возвращается, — чего-чего?!
— Спасибо, девушка, будем иметь в виду.
— Вадим, стой.
— Насть, надо делиться. Чем больше отдаешь, тем больше получаешь.
— Просто так отдать им деньги абонемент?
— Ладно, не хотел говорить, но раз такое дело. Цена годового абонемента раз в семь дешевле коляски. Я купил ту дорогую, на которую ты покрутила пальцем у виска.
— Ты…ты серьезно?
— Да. Поэтому это мелочь.
— Ладно, я в принципе хочу уже поскорее к диванасану, холодильникасану и трахасану, а не вот это вот все.
— Тогда сьебасана отсюда!
Конец
