Парень моей подруги. Запрет на любовь - Юлия Теплова
Он нагоняет меня и спокойно идет рядом, подстраиваясь под мои торопливые шаги. Несколько моих — равны его одному. Невольно ловлю отголоски его парфюма, который смешивается с запахом улицы, — свежий аромат, напоминающий соленое море. Сразу вспоминается наша с родителями семейная поездка на Черное море и соленые брызги прибоя на губах.
— Тебя как зовут?
Я продолжаю молчать. Может, надоест, и он вернется к своим друзьям, которые, кстати, подозрительно притихли. Надеюсь, девочка в туфлях меня не проклянет.
— Не стоит так поздно возвращаться одной. Давай довезу тебя домой. Ты где живешь? — Не унимается этот доставала.
И я снова молчу. На ходу снимаю рюкзак и ищу бокс с наушниками.
Он преграждает мне дорогу. Приходится остановиться. Поднимаю глаза и встречаюсь с его насмешливым, синим взглядом. Он беззастенчиво рассматривает меня. Нагло, самоуверенно, но не пошло. Его взгляд блуждает по лицу, касается шеи, перепрыгивает на грудь, едва различимую под оверсайзом, и снова возвращается к глазам.
Он доволен осмотром. Я это чувствую.
Мне становится неуютно и неловко. Очень хочется выглядеть такой же насмешливой и уверенной, как он. Я переступаю с ноги на ногу под его взглядом. Смотрю на четко-очерченную линию челюсти, перевожу взгляд на мужественную шею и раскачанные плечи.
Пытаюсь сбросить с себя странный морок и обойти его, но Соколов шагает синхронно со мной, снова преграждая дорогу.
— А ты знаешь, что игнор во взрослом возрасте используют только те люди, которых наказывали им в детстве?
— Знаю, я с психфака. Только я тебя не игнорирую, а не хочу с тобой разговаривать — это разные вещи.
— Как интересно. — В его глазах мелькает искреннее любопытство — первая живая эмоция. — И что ты можешь сказать обо мне? Давай, удиви меня, лапуля. — Он раскидывает руки в стороны, как бы демонстрируя свою открытость этому миру.
Он точно не отстанет. С трудом игнорирую его дурацкое обращение и отвечаю:
— Ты амбициозный парень, который не терпит вторых ролей. Поверхностный мажор на крутом байке, разбрасывающийся папиными деньгами. Скорее всего, единственный ребенок в семье. Ты учишься на факультете международных отношений, потому что папа уже приготовил тебе кресло, в которое ты сядешь. Женщина для тебя пустое место. Просто трофей. Галочка в твоем кобелином списке. Способ самоутвердиться. Но это не за мой счет, пожалуйста. Найди себе кого-нибудь посговорчивее, окей, лапуля?
Он улыбается, но радужка глаз покрылась коркой льда. Я чувствую исходящую от него враждебность. Ему не нравится ни то, что я говорю, ни моя фамильярность.
Сорян, сам напросился. Я к тебе не лезла.
— И это все ты решила просто мельком взглянув на меня? — Он поднимает подбородок, как на фотографии со своего профиля. — А тебе когда-нибудь говорили, что прежде, чем что-то говорить, нужно хорошо подумать?
— Ага. — Снова делаю шаг в сторону, и он снова не дает мне пройти.
— Я не виноват, что девушки ведут себя, как поверхностные, местами доступные пустышки. Сдунешь с них напускной лоск, а там ничего… пустота. — Наклоняется к моему лицу, нагло вторгаясь в мое пространство, и выдыхает последнее слово почти мне в губы.
Я резко отстраняюсь и отступаю назад.
— Нет, это ты выбираешь таких. Женщины не чуть не уступают мужчинам, а иногда даже превосходят их. — Раздвигаю губы в улыбке.
— А ты значит, феминистка?
— А ты, похоже, сексист?
— Как легко ты вешаешь ярлыки на людей, феминистка с косичками. — Усмехается он, берет в руки кончик моей косы и накручивает ее на палец, и я чувствую натяжение. — Но я все же рискну пригласить тебя на свидание. Ты забавная, с принципами. Ничего такая.
Чего? Забавная? Хлопаю его по руке.
— Да пошел ты, Соколов. Иди к своим дружкам, а то они сейчас уписаются от любопытства.
Мне, наконец, удается его обойти, но лишь потому, что Соколов остается стоять на месте. Я закидываю рюкзак за спину и надеваю наушники. Но, не успев включить музыку, слышу его громкий голос:
— Неделя, максимум! И ты сама меня умолять будешь пустить тебя хотя бы на коврик рядом с моей постелью!
Я ускоряю шаг. Самооценка у него, конечно, как у Боженьки. Мечтай дальше.
Не оборачиваюсь, машу ему рукой.
3
Влад
Смотрю в след ее огромной, розовой толстовке. Она, и правда, забавная. Начиталась попсовой психологии, посмотрела пару шортсов и думает, что что-то понимает, хотя еще жизни толком не видела. Дурочка.
Но красивая, очень. Достаточно высокая — около ста семидесяти с небольшим, не люблю коротышек. Длинные волосы она заплела в две небрежных косы, выпустив пару прядей у лица. У девчонки без имени стройные ноги, ими мне удалось полюбоваться благодаря короткой, джинсовой юбке. Тонкий прямой нос, пухлые губы, а глаза — огонь, зеленые, как у кошки, и россыпь бледных веснушек по щекам. Жаль, не удалось ощутить ее запах. Усмехаюсь и думаю, что пахнет она, наверняка, полынью. Вспоминаю вкус и запах абсента, точно — оно самое.
Жаль, что жизнь ее поломает. Тут уж без вариантов: сколько таких я видел.
Перепалка меня взбодрила. Чувствую мурашки на затылке и плечах. Сердце бахает в груди, как наковальня.
В ней есть что-то, что напоминает мне Гелю. Та же нежная трепетность, которую она тщательно пытается скрыть.
Тонкая фигура девчонки скрывается за зданием старого корпуса и ко мне снова возвращается сосущая пустота, да такая, что хочется хорошенько растереть кулаком грудь.
Разворачиваюсь и топаю к парням. Они и правда притихли.
— О-ля-ля, кого-то только что отшили, — цокает языком Тим, салютуя Лиле бутылкой. — Не плачь, дружище.
— Это временно, — лезу в задний карман джинс за сигаретами, — крошка еще просто не осознала свалившейся на нее удачи. — Давлю дурашливую лыбу до ушей.
— Так может, поспорим? — Тут же встает в стойку Тим, поигрывая бровями, нисколько не стесняясь присутствия девчонок. — Так и быть, научу тебя приручать строптивых овечек, а то совсем в своем Лондоне хватку потерял.
Потенциальных сексуальных партнерш Тим именует овечками, давая им порядковый номер.
— Это к Данису, не ко мне. — Выпускаю струю дыма вверх.
Данис не реагирует. Он со смаком засасывает Лилину подружку.
Делаю новую затяжку. Сигарета тихо шипит. Терпкий вкус наполняет легкие и расслабляет голову. Сердце затихает. Смотрю в ночное небо: темное, манящее, лишенное звезд.
Лиля демонстративно отворачивается и дует губы, но спустя десять минут понимает, что мне все равно. Поэтому подходит
