Парень моей подруги. Запрет на любовь - Юлия Теплова
Позер хренов.
2
Двумя месяцами ранее
Уже неделю весь университет гудит о возвращении Влада Соколова. По слухам он был полгода студентом по обмену в бизнес-школе Лондона и теперь в начале второго полугодия вернулся в универ.
Маришка тут же нашла его профили в соцсетях, и сунула мне под нос его фото.
Это портретная, явно профессиональная, съемка на темном фоне. Фотограф точно знает свое дело, потому что выгодно подобранный фон подчеркивает светлую кожу и волосы. У него синие глаза, нос с горбинкой и длинные ресницы. Красивый, тут уж глупо спорить. Взгляд насмешливый, подбородок слегка приподнят, словно он пытается даже на снимке показать свое превосходство.
Когда в пятницу я пришла в университет, то сразу поняла, что «день икс» настал. Такого цоканья каблуков, обилия нарядов и очередей в женский туалет не было даже на восьмое марта.
Мы с Маришкой и парой девчонок с параллели стояли у кофейного автомата, когда в холле появились они — святая троица: Соколов, Бусаев и Никитин. Они вышагивали, рассекая воздух шириной плеч, как в замедленной съемке. Американский сериал для подростков нервно курит в сторонке.
Простите мой сарказм. Просто, отучившись полгода в университете, я стала свидетелем слухов, которые Бусаев и Никитин с удовольствием подтверждали.
Мне не хотелось становиться объектом спора или навлечь на себя гнев местных старшекурсниц, поэтому к происходящему я была достаточно равнодушна. Фокус моего внимания сейчас направлен на учебу и саморазвитие.
Марина с девчонками с восторгом смотрели на парней. Тимур Никитин как раз щедро одаривал улыбками группу девчонок с биофака. Он из троицы самый веселый, контакный и, в хорошем смысле, простой. Пару раз я видела, как он кидался разнимать драки, которые с удовольствием затевал его дружок — Данис Бусаев. Он вспыльчивый, беспринципный и угрюмый. За полгода обучения я ни разу не видела его улыбающимся.
Соколов равнодушно смотрит сквозь столпившихся студентов. У него уверенная и неторопливая походка. Правильно, к чему вся эта суета, когда все привилегии положены тебе по праву рождения? Белая футболка, черные джинсы, часы — атрибут статуса, а не предмет удобства или повседневный аксессуар.
Я на секунду наклоняюсь, чтобы забрать из окошка автомата свой латте, а когда выпрямляюсь — моего лица касается синий взгляд Соколова. От неожиданности и странного смятения я замираю, как будто меня без моего же ведома затягивают в игру, которая изначально мне не понравится. Он задерживается на мне взглядом. Проходит глазами по кончикам волос, толстовке и снова возвращается к лицу.
Я ничего не могу с собой поделать и смотрю на него в ответ. Он гипнотизирует, как хищник добычу. Глаза в глаза.
Мое дыхание учащается, а воздух становится более густым, затрудняющим прием кислорода. Пластиковый стаканчик обжигает пальцы, посылая болезненный импульс в сердце.
Соколов проходит мимо и снова кидает взгляд через плечо. Интуиция уже в тот момент подсказывала, что это не праздное любопытство с его стороны. И она, увы, оказалась права. Я стала «счастливым» источником его интереса, а мое сравнение оказалось, на редкость, точным. Пока я убегала, он с удовольствием гнался за мной, как за желанной добычей.
* * *
Спустя пару дней я возвращалась из бассейна.
В нашем институте роскошный спорткомплекс, открыт почти всю неделю до 22:00. Я обычно прихожу под закрытие, когда уже почти никого нет, и плаваю, пока меня не выгонит дежурный тренер.
Выхожу, когда на улице темно.
Люблю это время: вдоль аллеи горят фонари, я неспешно бреду между корпусами к остановке. Обычно слушаю подкасты, музыку или аудиокниги. Я стараюсь заранее выполнить все задания к семинарам, чтобы, оказавшись дома, залипнуть на паре серий какого-нибудь сериала и лечь спать.
Вот и сегодня я собиралась насладиться теплым вечером и расслабленностью в теле после плавания, но у кого-то свыше были другие планы. Потому что прямо на парковке громко разговаривала и смеялась троица в обществе нескольких девчонок. Их голоса и смех эхом разлетались по округе.
Та часть, где они расположились, достаточно плохо освещалась. Я напрягла зрение и смогла рассмотреть, что Бутусов и Никитин сидят на капоте серебристой машины в обнимку с какой-то блондинкой, а рядом, оперевшись на байк, стоит Соколов. Между машиной и его мотоциклом стоит еще какая-то девчонка в лодочках на очень высоких каблуках.
Господи, как она на них передвигается? Что за страсть у девчонок: пытать себя, чтобы понравиться парню? Все ее внимание направлено в сторону Соколова. Наверное, она надеется, что он домчит ее домой, и ей не придется, как цапле, прыгать по дорожке в своих лучших туфлях.
Я отчего — то медлю и никак на решаюсь выйти на аллею.
Так, стоп. Мало ли кто и где сидит? Меня это вообще не должно волновать. Я же не по их приватизированной территории гулять собираюсь. Несмотря на все эти доводы, в теле появилась странная, тревожная вибрация: предвкушение вперемешку со страхом.
Надев вторую лямку рюкзака, я выхожу на аллею. По сторонам стараюсь не смотреть, больше концентрируюсь на теплом свете фонарей и носках своих кед.
В воздухе пахнет весной. Она в этом году пришла рано и уже во всю балует наш город немногочисленными, цветущими деревьями. Даже дышится по-другому. В воздухе витает аромат надежды: все самое лучшее впереди.
Пройдя половину аллеи, чувствую на себе чужой взгляд. Следом раздается свист и смех. Хотя, нет, не так — гогот.
Идиоты.
Хочется ускорится, но я заставляю себя идти в том же темпе, что и до этого. Слышу сзади тяжелые шаги. Не выдерживаю и поворачиваюсь.
Соколов.
— Это Тим свистел, извини. — Он широко улыбается, но глаза не выражают ничего, как ровная гладь воды. — Меня Влад зовут, а тебя, лапуля?
На нем синяя рубашка с закатанными до локтей рукавами и джинсы. На ногах такие же конверсы, как и у меня. Только у него черные, а я — в белых. В свете фонаря не видно, но я думаю, что рубашка красиво оттеняет цвет его глаз. Что ж, одеваться со вкусом он умеет. Никаких кричащих логотипов и бирок.
Я молчу. Просто не знаю, что сказать. Я не хочу с ним знакомиться, но и хамить мне тоже не хочется. Это его право: иметь круг интересов размером со спичечный коробок и друзей с интеллектом приматов.
— В библиотеке была? — Не сдается Соколов, делая шаг мне навстречу.
— Я знаю.
— Что? — Он поднимает брови.
— Что
