Отблеск миражей в твоих глазах - De Ojos Verdes
Я слегка подаюсь вперед, отчего член внутри нее непроизвольно скользит, будто спичкой чиркая и зажигая.
Эта чокнутая вдруг так резво спрыгивает с меня, что не успеваю остановить. И сразу тянется к моему паху с намерением снять презерватив. В ахуе с ее проворности, все же в последний момент хватаю за запястье, останавливая. Дергается — давлю пальцами, начиная агриться. Чеканутая в своем репертуаре — выписывает пируэты, которые я не андерстенд вообще.
Глаза чучундры бегают, пока я вглядываюсь в побледневшее лицо.
Прослеживаю за ее взглядом и мимолетно мажу по члену, что так беспокоит девчонку. Возвращаюсь к бесцветным девичьим щекам. Раскрываю рот, чтобы подстебнуть с этим неуместным смущением.
И замираю.
Я, блядь, чувствую, что меня рубит пополам, так херово делается за грудиной от ебаной догадки.
С трудом поворачиваю сделавшуюся разом свинцовой голову и вытаращиваюсь на презерватив с алыми разводами.
Парализует знатно.
Лус пользуется замешательством, вырываясь на свободу.
Мои шестеренки громыхают в активной фазе анализа. Оглушает от создаваемого в сознании шума.
Словно коротким замыканием, выпадаю в осадок.
Это что-то чудовищное, паническое. Кроет безнадегой.
Сколько сижу в бессвязной черноте, не знаю.
Очухиваюсь, услышав шорох.
Лусинэ стоит у окна, смотрит на улицу, придерживая уголки покрывала на груди. Тяжелая ткань волной осела ей на поясницу, полностью открывая прямую спину. Волосы перекинуты через плечо. Картина прихлопывает выдержку. Девушка кажется мне такой беззащитной, что стискиваю зубы, захлебываясь в кусающей за бок вине.
Ярость нечеловеческой дозой бьет в мозг, и я вскакиваю, бросаясь к ней. Останавливаюсь в полуметре, не рискуя приближаться вплотную, чтобы не натворить еще больше дел.
— Поздравляю. Звание самой упоротой гордячки заслуженно твое, — на удивление ровно произношу, дыша огнем.
— Спасибо.
Я не помню, была ли в моей жизни более криповая ситуация, чем эта.
Не знаю, что сказать.
Пригвоздился к месту и палю ей в спину своей злостью.
— Ты же не боишься, что теперь тебе придется жениться? — льется горькая насмешка, словно веревкой сдавливая грудную клетку. — Расслабься. Стать первооткрывателем — сомнительная честь в наше время. Никто не узнает. Я поговорю с дедушкой, придумаю что-нибудь, свадьбу отменят.
Мой искусственный металлический смех рассекает комнату тут же.
— Серьезно, родная?
— Барс…
— Я ж тебе так и доверяю. Не удивлюсь, если завтра окажемся в загсе.
— Слишком много драмы в голосе человека, который изначально не собирался жениться. Ты привык обвинять меня во лжи, а сам согласился на брак из-за обещанной дедом суммы. Я все слышала. Еще в первую встречу в караоке, в ночь перед сватовством. Ты разговаривал с Марком, пока тот курил в закутке. Пожалуйста, хватит выставлять меня единственной злодейкой, ты сам строишь жизнь на лжи. Наверное, мы оба заигрались. На этом стоит остановиться. Я поговорю со своим дедушкой, он меня послушает. Правда. Обещаю.
— Какая щедрость, я тронут! — выплевываю, восстанавливая в памяти эпизод почти четырехмесячной давности, где откровенно делился планами с другом, уверенный, что нас никто не слышит.
Прохожусь пятерной по волосам, череп разрывает от адского давления.
Зачем?! Зачем, блядь?! В чем логика?
Кровь ревет.
На башке будто барабан, в который исправно лупят со всей дури.
Разорвать ее хочу, дуру.
Задушить к чертовой матери.
Но обессилено опускаю руки и еще минуту прожигаю дыру между ее лопаток.
Что делать, если напортачено до обугленных руин?
Это просто какой-то дефолт.
Лусинэ не оборачивается, от нее веет холодным равнодушием. Самая странная, безответственная, недальновидная девушка, которую я знаю. Утянувшая и меня в свои мутные воды. Как отмоюсь?
Резко разворачиваюсь и устремляюсь в ванную, где наспех натягиваю вещи, с отвращением избавившись от кондома.
Мне нельзя сейчас оставаться, я точно прибью эту сумасшедшую.
Вылетаю из квартиры, скрежеща челюстью.
Как же всё это нелепо, до жестокости глупо. Скомканно, размыто и совершенно неоправданно.
Мы и вправду заигрались.
21. Лус
Вытираю запотевшее зеркало и пытаюсь разглядеть свое размытое отражение. Никогда бы не подумала, что люди действительно прибегают к этой киношной сцене, с бесцельной бесстрастностью выискивая что-то на лице. Искаженной кляксой вырисовывающемся на серебряной глади.
Как можно ничего не чувствовать? Ничегошеньки.
Всё смотрю и смотрю.
Меня будто коротнуло, вывело из строя замыканием.
Я в домике, где царит нелепое бестолковое спокойствие.
Первый поцелуй, первое прикосновение, первый секс… ничего этого у меня больше не будет. Попрано нечто важное, чистое, прекрасное. Всё могло произойти правильно, но я талантливо запорола течение событий, не дав свершиться красивым моментам в будущем.
Прикладываю ладонь ко лбу, стягивая прилипшие пряди к виску.
Как бездарно я профукала самую большую девичью ценность.
Уголки губ кривит печальная улыбка. Это даже мысленно звучит с пафосом — я поставила жирный крест на своей чести.
М-да.
Пускаю холодную воду и жду, пока она приблизится к ледяной. После адово горячего душа умываюсь ею, уповая на контраст, который может помочь прийти в себя.
Но нет. Просто замерзаю.
Бреду в спальню и нахожу в недрах шкафа Кети самую теплую пижаму и носки. Меня так знобит, что облачаюсь с армейской скоростью, стремясь согреться.
Игнорируя открытую пачку презервативов на тумбочке, будто ядовитую змею, убираю постельное белье, оставляя голый матрас и подушки. Закидываю в барабан стиралки, но не задаю программу, ночь на дворе, соседи спят, а стены здесь тонкие.
Возвращаюсь в комнату и опускаюсь на ковер, спиной упираясь в бортик кровати. Сверлю темноту за окном немигающим взглядом и обнимаю колени механическим жестом.
Ну и зачем? Как? Почему я допустила эту фатальную ошибку?
В груди расползается дыра.
Я никогда не страдала склонностью к опрометчивым поступкам, не шла на неоправданные риски, не вступала в бессмысленные споры. С детства была слишком сознательной для беспросветных глупостей. Все мои действия были выверены, имели четкую цель. А сейчас мир опрокинулся. Я растеряна. Обескуражена собственным поведением.
Думаю о Марате. Он первый парень, который мне понравился. Я предполагала, что между нами может возникнуть что-то искреннее, у чего будет шанс перерасти в нечто большее. По-девчачьи впадала в мечты перед сном, крутила какие-то сцены, разрешала воображению унести меня за пределы реальности.
А что же Барс, которому я так легко отдалась?.. Всего лишь феноменальное помутнение. Ставшее спонсором крутого разгона от нецелованной до искушенной.
Проступает недоумение.
Что с этим делать?
Как привыкнуть к горькому вкусу никчемной победы?
Следующий час расходую на то, чтобы не дать внутреннему каркасу развалиться окончательно. Душý боль в зародыше, не позволяю разрастись отчаянию и отгоняю слезы. Никогда не была плаксой. Я
