Брак по расчету - Кингсли Фелиция
Как только мы оказываемся за дверью, Эшфорд набрасывается на меня:
– Да что с тобой такое? Я веду себя мило с твоими, разве нет? И вечер, на мой взгляд, вполне неплох, и странно это признавать, но у меня больше общего с твоим отцом, чем с тобой. И я хочу съесть торт, который приготовила твоя мама, и покончить с этой шарадой!
– Но ты не можешь его есть!
– Почему это?
– Потому что мама использовала необычную муку! Вот почему! Если съешь его, через четверть часа окажешься на крыше, напевая Lucy In The Sky With Diamonds, с цветочной короной на голове, считая себя пятым членом «Битлз»!
Эшфорд начинает хохотать так, что устоять на ногах может, лишь оперевшись о стену.
– Да что смешного-то?
Эшфорд не отвечает, его все еще сотрясают приступы хохота.
– Мог бы хотя бы сказать спасибо, – укоряю его я.
Он тянет меня за руку к двери показать гостиную:
– Слишком поздно, Джемма.
Дельфина уже доела свою порцию и протянула тарелку для добавки.
– Синьора Пирс, примите мои комплименты. Десерт великолепен, а мармелад из индийских фиников просто превосходен.
Эшфорд уже рыдает от смеха.
– Мама наелась торта!
Мы возвращаемся за стол, пытаясь следить за ситуацией, но, возможно, я зря беспокоилась, потому что вечер проходит спокойно.
Моя мама, образец безмятежности, похоже, вечером довольна.
– Кто-нибудь хочет травяной чай для пищеварения? Дельфина, тебе я добавлю немного пассифлоры, она успокаивает.
– А в тот вечер с Миком Джаггером было не расслабиться, – говорит Дельфина.
Мы все озадаченно смотрим на нее, не понимая.
Эшфорд растерянно смотрит на нее:
– Мама? При чем тут Мик Джаггер и травяной чай?
– «Роллинг стоунз» были в Париже с туром, а я приехала к своей подруге, ей предстоял первый выход в свет. Праздник проходил в отеле «Ритц», а я его продолжила в номере с Миком, – рассказывает Дельфина, устремив взгляд в пустоту.
Мы все ошалело переглядываемся.
– Мама, ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?
– Ну конечно же да! В восемнадцать лет я была красавицей. На самом деле мне и восемнадцати еще не было, но какая разница! Если речь о Мике Джаггере, о возрасте можно и забыть.
– Твоя мать спала с Миком Джаггером, – повторяю я, глядя на Эшфорда квадратными глазами.
– Это не доказано, – шокированно бормочет он.
– У нас тут есть еще одна ценительница великой музыки! – пытается разрядить обстановку папа.
– А, эти «Роллинг стоунз» могут оставить музыку себе. Главное было увидеть их полуобнаженными, а в моем случае и не полу… – Дельфина закатывает глаза, отдавшись воспоминаниям. – Ах, какая ночь!
– Вы же с папой еще не были вместе, да? – В голосе Эшфорда звучит искренняя тревога.
– Нет! Но даже если бы были? Мик Джаггер – это Мик Джаггер, некоторые шансы выпадают всего раз в жизни! И потом, что случилось в Париже, остается в Париже!
Эшфорд поражен.
– Так, мы знакомимся с «Темными хрониками Парижа». Глава первая: я мог бы быть сыном Мика Джаггера.
– Или Кита Ричардса, – добавляет Дельфина.
– Мама! – рявкает Эшфорд.
– Необычная мука́, – говорю я, хлопая себя по лбу рукой.
Эшфорд поднимает свою мать на ноги и подталкивает ее к двери.
– Мистер и миссис Пирс, было очень приятно познакомиться. Не будем больше вас утруждать. Джемма, идем?
22
Эшфорд
Сегодня днем открывается сезон, и у нас с командой первый матч. И первый выход Джеммы в свет. Все взгляды обращены на нас как на победителей чемпионата прошлого года и на меня в частности – так как теперь обо мне и Джемме знают все. Многие придут на мероприятие, только чтобы увидеть ее.
Часть меня хотела бы, чтобы Джемма сидела себе дома, но нельзя же ее прятать вечно.
Гости «из числа немногих близких друзей», бывшие на ужине, рассказали достаточно, чтобы вызвать всеобщее любопытство.
Сейчас я в загородном клубе, в конюшне, готовлю своего коня Фолкленда – это красивый аргентинский криолло цвета темного шоколада, мускулистый и энергичный, и уже не один человек просил меня продать его.
Особенно после выступления в прошлом сезоне.
Я сам забочусь о нем, в отличие от других игроков, которые предоставляют это конюхам.
Сейчас я чищу его скребницей, чтобы потом оседлать, и тут слышу стук в стену стойла:
– О капитан, мой капитан! [29] – Это Харринг.
– Хаз! Ты вернулся! – Я иду ему навстречу и пожимаю руку: – Поздравляю с поулом [30] на Гран-при в России!
Он пожимает плечами:
– Ничего особенного.
Харринг – пилот «Формулы‐1». Как наследнику титула виконта живется ему скучно. Его дядя, такой же эксцентричный, как и он, завел собственную конюшню, а Харринг рос со страстью к моторам и автомобилям и, как только стал достаточно взрослым, стал водить сам.
При этом его вождение напоминает представление. К примеру, как-то раз он был впереди всех на трассе Сильверстоун, оторвавшись от «макларенов» [31] на целых сорок секунд, но за один круг до финиша взял и уехал в бокс. А когда журналисты брали у него интервью, он сказал: «Мне стало скучно».
В другой раз, в Бахрейне, его оштрафовали за то, что он не явился на тренировочный заезд (был занят другими делами с моделью нижнего белья), а на следующий день в гонке обогнал всех и поднялся с предпоследнего места на второе.
Возможно, это не очень профессионально, но, когда он за рулем, – он побеждает. Невероятное сочетание чистого таланта, сказочного везения и полного отсутствия чувства опасности. Пару раз он даже был на волосок от смерти. Харринг непостоянен, гарантий никаких нет, но пилотирует настолько зрелищно, что спонсоры выстраиваются в очередь, а на корпусе его болида уже не осталось места. И к тому же он пилотирует с фамильным гербом на крыле.
– Ты разве не должен быть на трассе сегодня? Пропускаешь свободные заезды? – спрашиваю я.
Харринг пожимает плечами:
– С самого начала чемпионата я выигрывал все гонки. В этой не участвую. Надо и остальным дать подняться на пьедестал, иначе в чем веселье?
– Скромен, как всегда…
– И потом, мне нужно к портному.
– Ты каждую среду к нему ходишь! – напоминаю я.
– Ты же знаешь мой девиз: «Чума настигнет того, на ком плохо сидит куртка», – гордо заявляет он.
Во времена учебы в колледже у нас с Харрингом был период дендизма, и кульминацией этого времени стала маниакальная одержимость костюмами, сшитыми на заказ. Вот только я, как и все нормальные люди, открыв скобку, потом ее закрываю. А Харринг открывает все новые.
Хаз ходит по стойлу туда и обратно:
– Во вторник вечером я был в клубе и ждал тебя! Почему ты не заглянул? Обычно после заседания парламента всегда заходишь.
– После собрания сразу вернулся домой. Начались светские мероприятия, а моя мать ведет себя точно запертый в клетке тигр. И потом, Джемма…
– Ах да, теперь, когда ты стал муженьком, уже больше не проводишь вечера с нами, разгильдяями, а? Кстати о твоей жене…
– Что такое? – обеспокоенно уточняю я. Она что, уже успела отличиться?
– Сегодня-то ты нас познакомишь?
– Ну… да, – мешкаю я.
– Мои родители вернулись из Канкуна, мама встретилась с леди Летицией, и та рассказала ей о, цитирую, экстравагантном ужине в Денби-холле.
– Я бы скорее сказал сюрреалистичном.
– Она сказала, что при виде твоей жены все рты пораскрывали. Даже герцог Невилл был восхищен. По крайней мере, после того, как чуть не задохнулся.
– Ты и это знаешь?
– В общих чертах. А теперь послушай, Паркер, я не из тех, кто любит судить, и мне совершенно все равно, на ком ты женился, лишь бы ты был счастлив, но то, что я хочу тебе сказать, ты знаешь даже лучше меня.
– Почему же ты тогда так хочешь сам мне это сказать?
