Вы друг друга стоите - Сара Хогл
Сама идея стоматолога, раздающего детям портящие зубы сладости, покажется вульгарной родителям, которые сегодня вечером обязательно проверят мешочки и ведерки детей. «Как грубо», – скажут они. «Семейная стоматология Турпинов, я к вам».
Но Николас, передающий сладости в маленькие ручки, вовсе не кажется расстроенным. Кланяется принцессам и пугается при виде монстров. Может, он просто не заметил визитки, потому что занят мыслями об утехах с ассистенткой на заднем сиденье машины. В мыслях я вижу горячую медсестру с обложки старого альбома группы Blink-182.
Cмотрю на него и думаю: «Ты не жилец». Это отпечатывается на моем лице, и он поднимает брови, улыбаясь. Я тут же узнаю эту вежливую улыбочку лжеца, которую он всегда использует, когда мои родители во время наших визитов два раза в год спрашивают, как нам нравится жить во грехе. Точно так же он улыбается Аарону, когда мой брат прижимает его к стенке с извечной презентацией «Пожалуйста-дай-мне-денег-на-квартиру, я потратил все до цента на новую игровую приставку». И сестре Келли, когда она встает слишком близко и смотрит на него слишком долго, накручивая волосы на палец, как она считает, с соблазнительным видом.
Мне хочется прошипеть ему: «Где ты был весь день?», но я скрежещу зубами, удерживая рвущиеся наружу слова. «Не спрашивай, не спрашивай, не спрашивай». Он же этого и ждет. Расселся тут, в джинсах и очках, руки за голову заложил. Все сводится к одному слову: «Спрашивай, спрашивай, спрашивай», – слышу я телепатический сигнал.
Дети приходят и уходят маленькими группками, грим размазан, костюмы полускрыты плащами и шляпами. Вместе с солнцем опускается температура, и я захожу в дом за одеялом. Проходя мимо него, я ощущаю какой-то смутно знакомый аромат. Мое дежавю приводит меня к закрытому ящику стола, но запах едва различим, и я никак не могу вспомнить, где могла с ним столкнуться. Не спрошу даже под пытками. Когда я возвращаюсь с одеялом, он громко вздыхает, а потом идет в дом за своим.
«Что ты сделал с “Мазерати”?»
«Где ты, черт побери, был?»
Мы демонстративно не смотрим друг на друга. Я провожаю взглядом всех проходящих мимо мужчин подходящего возраста и спрашиваю себя, что там, дальше. Я определенно осваиваюсь в новой жизни.
Может, я выиграла этот раунд? Решила же в одиночку раздавать конфеты, не стала спрашивать, не хочет ли он поехать на вечеринку к друзьям. Но он выглядит таким умиротворенным сейчас, в кресле рядом со мной; говорит каждому ребенку, как ему нравится его костюм, все повышая шансы, что родители заплатят ему за сверление дырочек в их маленьких ротиках, так что можно подумать, что это его план, а не мой. Ему как-то удается вызвать во мне ощущение, что я просто увязалась за ним.
– У меня для тебя сюрприз, – наконец говорит он. Я оборачиваюсь и вижу, что глаза у него закрыты, кончики ушей и нос уже покраснели от холода; он сглатывает, и кадык дергается.
Сейчас скажет какую-нибудь гадость, так что я не отвечаю.
– Ты меня слышала?
– Угу. – Я встаю. Совсем не хочу знать, что за сюрприз. Наверняка лошадиная голова в кровати. Или он положил асбест в сэндвич, который я приготовила себе на работу. От него беременна ассистентка. Он со мной расстается. Я выиграла, но он все равно выкидывает меня из дома. И у меня есть пять минут, чтобы собрать вещи, прежде чем он вызовет полицию.
– Ты увидишь сюрприз в пятницу после работы.
Я молча захожу в дом. Никто не заставит меня вернуться домой в пятницу после работы.
Второе ноября. Пятница.
– Пиши мне каждый час, – настаивает Брэнди. – Если не получу сообщения… решу, что случилось самое худшее. Так что. Не. Забудь.
Сегодня в смене только Брэнди и Леон. Зак ушел. Еще пару недель назад увидел в своем хрустальном шаре, что конец близок, поэтому ушел сразу на новую работу. Мелисса сегодня отпросилась – готова спорить, на собеседование. Я больная на всю голову, что не приняла никаких мер предосторожности.
Атмосфера подавленная. Мы записываем объявления о работе и обещаем посоветовать друг друга своим новым начальникам, если попадется что-то хорошее. В плане работы Моррис – мертвый город. Для жизни вполне подходит, но чтобы действительно на что-то жить, на работу нужно ездить в место получше. Половина из нас в итоге переберется в Бофор, городок по соседству, где требовались сотрудники на заводе собачьих консервов. Остальные вернутся к родителям. Никто не может определиться, что выбрать.
Брэнди очень эмоциональна. Волнуется, что теперь мы все потеряем друг друга из виду, и, скорее всего, права. С Брэнди мы общаться будем, но расставаться с Мелиссой мне совсем не жаль, теперь, когда дружба кончилась. Зак наверняка рванет вперед с сумасшедшей скоростью и забудет про наше существование. Он забавный, остроумный, но половину времени ведет себя как самодовольный дурак, тратя свои таланты на злобные мелочные глупости. Играл со мной в «отбери сумку» (моей же сумкой!) и часами передразнивал любую фразу, даже если я пыталась спросить о чем-то важном. Каждый раз, стоило мне оставить телефон на прилавке без пароля, слал СМС моей маме о том, что я ушла в армию или что я беременна и не знаю, кто отец.
Леон сообщает, что хотел бы купить у Ховардов магазин и превратить его в ресторанчик с верандой и на входе поставить чучело гризли, там, где раньше стоял на часах Гомер-Элвис.
– Если кто-то из вас захочет, буду рад предложить работу, – говорит он. – Хочу открыть и запустить ресторан уже к весне. – Мы киваем и соглашаемся, зная, что этого не случится.
– Будь у меня деньги, я бы рискнула и уехала прямо сейчас, – жалуется Брэнди, теребя цепочку на шее. – Даже не взяла бы с собой ничего. Просто уехала.
– Когда выиграю в лотерею, куплю тебе остров у Аляски, – обещаю я. – Домик с гостевой комнатой для меня.
– Пожалуйста, выиграй поскорее. У меня половина сбережений ушла на
