Вы друг друга стоите - Сара Хогл
Почему-то в ответ у меня вырывается явная ложь, не знаю почему:
– Нет. Какой сюрприз?
Он хмурится, может, потому, что я соврала. У меня жестокое подсознание, и оно хочет заставить его считать, что я вообще не слушаю, что он говорит, но это правда лишь наполовину. Меня начинает грызть совесть, но тут я вспоминаю, что он отказался от какого-либо участия в планировании свадьбы в ту же секунду, стоило его мамаше сунуть в нее свой длинный нос, и когда она методично растоптала все мои попытки хоть что-то решить самой, он ничего не сделал. Мы все приглашены в январе на свадьбу Деборы.
Меня учили не садиться в машину к незнакомцам, так что я благоразумно заявляю:
– Вот моя машина. Я просто поеду домой.
– Не-а. – Он берет меня под руку и выводит из магазина, прежде чем я успеваю на азбуке Морзе проморгать SOS Брэнди и Леону. Нарочно медленно переставляю ноги, но он подхватывает меня одной рукой, приподнимает и несет, прижав к себе, так, что я будто парю над асфальтом. Я пинаюсь, пытаясь оставить следы на дороге. Вот как я умру: без особого желания, но в итоге лень победит. Бросаю умоляющий взгляд на свою машинку, но она не заводится самостоятельно, как Кристина в романе Стивена Книга, и не бросается мстить за меня. Вскоре я уже сижу на переднем сиденье его джипа, покупку которого он так и не объяснил, и разрываюсь между любопытством и недовольством.
– Какая бесцеремонность.
Он пристегивает меня ремнем безопасности и заводит двигатель. Джип пахнет как сумасшедший дядюшка «Мазерати». Слишком много пьет и сбивает почтовые ящики. А обедал он в «Тако Белл».
– А как же моя машина?
Вместо вопроса получается хныканье, и моя капитуляция вознаграждается снисходительной улыбкой, которая не успевает дойти до его глаз.
– Мы за ней вернемся.
– Но почему мне просто не…
Заканчивать предложение нет смысла. Он настроен решительно и точно не ответит прямо. После его появления в этом диком наряде я совершенно и безвозвратно перестала его понимать. Я не знаю этого человека. И у меня очень невыгодное положение. Если это тактика запутать меня в отместку за тонны макияжа и толстовку «Стилерз», она работает.
– У тебя что, кризис среднего возраста? – Ему, вообще-то, еще рановато, но, с другой стороны, он читает все скучные части газеты, а в карманах носит мягкие ириски и часто, очень часто упоминает свой план пенсионного страхования.
– Может быть, – дергает он уголком рта.
Мы проезжаем поворот на нашу улицу и едем дальше. Во мне поселяется безумная надежда, что мимо проедет Дебора и нечаянно увидит, во что одет ее сын. Хотя сейчас она бы его и не узнала. Решила бы, что я завела роман на стороне, что, должна признать, это больше всего и напоминает. Человек за рулем просто не может быть Николасом. Его тело украла ведьма, родившаяся тысячу лет назад.
Его безмятежность сильно контрастирует с клубящимися во мне мрачными предчувствиями. Я совсем не знаю эту машину. В «Мазерати» все было знакомо, где что лежит – салфетки, солнечные очки, обезболивающее. По какой-то причине взгляд застрял на бутылке со сладким чаем в держателе для чашек, ближайшем к приборной панели, а не к центральной консоли. То есть дальше от него. Крошечная деталь, но я заинтригована. Почему? Да и вообще, он не пьет холодный чай. Только горячий.
– Чье это? – спрашиваю я, постучав по крышке.
– Мое.
У меня отвисает челюсть. Он это замечает и не может удержаться от улыбки, хоть и пытается, прикусив нижнюю губу.
На полу лежит зонтик, его я тоже прежде не видела. Открываю бардачок и вижу упаковку «Тик-така», старые диски и пластиковую вилку из кафешки «У Джеки», еще в обертке. «У Джеки» – крошечная гамбургерная, заказать из машины там ничего нельзя, так что покупателям приходится заходить внутрь и заказывать еду навынос. Единственное стоящее блюдо в меню – картошка фри, но это настоящая легенда. Без сомнения, лучшая, что я пробовала. Раньше мы заезжали туда за ужином, а потом ехали смотреть фильмы. Уже почти год я не была «У Джеки», с тех пор как мы с Николасом перестали быть идеальной парочкой. Какое святотатство, что он все еще может наслаждаться нашей любимой едой со свиданий без меня.
В подставке под чашку, не занятой аномальным чаем, торчит свернутый конверт, ошибочно адресованный нам обоим: Николасу и Наоми Роуз. Мне хочется выбросить его в окно. Обычный пиджак Николаса валяется на заднем сиденье небрежной кучкой цвета слоновой кости, неотличимой от кожи. Вдруг ведьма вытряхнула его из кожи и натянула ее на себя, как костюм?
Он только купил эту машину, а уже прожил в ней целую жизнь, частью которой я не являюсь. И мне это не нравится.
Подавляю настойчивое желание спросить, куда мы едем. Дома за окном перестали проплывать плотными группками, сократившись до одного-двух через каждые полкилометра. Коричневые поля простираются все выше и выглядят все пустыннее. Небо тянется и тянется белым бесконечным туманом, слишком яркое – а ведь уже вечер. Дорога кренится вправо, и над нами смыкаются стены исполинских кленов, пылающих алыми листьями. Проезжаем по мосту в рытвинах, и у меня безудержно стучат зубы.
Так вот оно что. Он хочет сбросить нас обоих с моста. Приходит на ум затруднительное положение Волдеморта и Гарри Поттера: «Ни один не может спокойно жить, пока жив другой».
Николас притормаживает и самую капельку наклоняется вперед, внимательно глядя на дорогу. Деревья растут так густо, что съезд я вижу, только когда мы уже поворачиваем. Гравий хрустит под колесами машины Николаса из параллельного мира, и вот мы уже пробираемся по извилистой дорожке к дому на холме.
Вокруг целый лес голубых елей и белых восточных сосен. Готова спорить, в снегу здесь настоящая рождественская страна чудес. Двор перед домом сто лет не расчищали, кленовые листья слой за слоем укрыли землю, чуть ли не сравнявшись высотой с грудой аккуратно уложенных дров. Чуть дальше есть и древняя машина, прикрытая брезентом, шинами уже наполовину утонувшая в земле.
– Через пару дней ее не будет, – сообщает Николас, заметив мой взгляд,
