Дмитрий Веряскин - Дым. Поиск любви
– Мне нужно наверное обидеть тебя, с гандоном проще порвать. В данный момент от романтики не осталось и следа, так что мадам оставьте эти пустые сцены. Мне нужно снять номер.
– Постой, – вцепилась она в мою руку.
– Что?
– Я люблю тебя, – слезы брызнули из ее глаз, не производя никакого эффекта на меня.
– И я тебя тоже нет. Прощай.
– Как? – спросила она, ослабив хватку. Я легко освободился и вошел в холл гостиницы, оставив ее стоять под таким же мерзким дождем, как и она сама.
Не раздеваясь, я рухнул на кровать. Мысли бешеным хороводом неслись в голове. «ТЫ РОМАНТИК», «Я никогда не чувствовала себя естественно», «Тебя я знаю лучше, чем кого бы то ни было», «Я твоя навеки», «Теперь я тоже хочу», «ВСЕГДА МОЖНО СДЕЛАТЬ АБОРТ», «ГДЕ СО СВОЕЙ РОМАНТИКОЙ ТЫ БУДЕШЬ ЧЕРЕЗ ГОД?»
Действительно, где я буду? В мерзких когтях ненависти, жадности, зависти, лжи, чванства? В том, с чем последние семь лет, я веду непримеримую войну с тем, что я практически победил и оставил разлагаться их скелеты на жарком, ярко светящем солнце – ЛЮБВИ. Где?….
Заголосил мобильный, вырвав меня из хоровода режущих мыслей, передав в когти более жестокой действительности.
Звонил Юра.
– Але, – сказал я в трубку.
– Колян, я уже подъезжаю к тебе, не спишь еще?
– В данный момент нет.
– Выспишься на том свете. Как ты?
– Нормально, – врал я.
– Поверю что нормально, какой номер?
– Тридцать два.
– Пьешь?
– Нет.
– Правильно! Все, сейчас буду.
Прикурив сигарету, я открыл окно, впуская холодный ветер, он подхватил тяжелые шторы, заставляя их плавно махать, прощаясь со мной навсегда.
Раздался стук в дверь. Юра пожал мне руку, сев в кресло.
– Что у вас случилось?
– Тебе правда интересно, даже мне уже это не интересно.
– Тебе понятно. Давай без настроя, что всё и всё говно, о’кей?
– О’кей, – согласился я.
– С чего ты вдруг собрался уезжать, Оржак так толком мне ничего не сказал, Оксана что-то исполнила?
Я засмеялся.
– Она реально исполнила, иначе это назвать никак нельзя.
– И что же?
– Юр, мне так не хочется говорить об этом.
– А мне и Оржаку не хочется, чтобы у вас все закончилось не начавшись. Неужели действительно что-то случилось серьезное?
– На мой взгляд, более серьезного быть ничего не может. Она не доверяет ни мне, ни себе и называет то, что стало для меня Священным, банальной романтикой. Сам виноват, навыдумывал себе ***ни, по правде сказать, какой-то, а она умело мне подыграла, вот и все.
– Да…, – многозначительно произнес он. – Колян, она же женщина, у них часто возникают разного рода сомнения. Может ты сам отодвинул какие-то нерешенные, недоговоренные моменты. Для тебя они возможно решенные по умолчанию, а для нее нет, и имеют принципиальную важность.
– Юра, этим и отличаются настоящие, искренние чувства от остального говна. Если ее что-то тяготило, вызывало сомнение, почему просто не сказать мне об этом?
– Она женщина.
– И что?
– А то, что их голова с детства забита в большей степени разной сранью, чем у мужиков. Херовы изюминки, интригующие тайны и прочее. А та концепция паритета, которая была и основой ваших отношений….
– Нет, – прервал я его. – Основа ЛЮБОВЬ!
– А паритет?
– Как без него, не рабыня же она моя.
– Вот именно! Оксана пока не готова к паритету, он пугает ее. Ей не понятно это. Она может быль или порабощенной или же чувствовать себя госпожой, только в этих моделях она знает разные приемы для контроля ситуациями. Грубо говоря, управления тобой. Если бы она была тупая по сути своей, конечно, я бы не говорил тебе, что можно что-то исправить и показать ей совершенно иное качество отношений. Не то, каким она жила, живет и будет жить, если кто-то, а этот кто-то, никто иной как ты, заставит ее расти, и жить, не руководствуясь опытом подруг, знакомых и собственными, не совсем удачными.
– Может быть, именно в том и кроется проблема, что она не тупая по сути своей, как ты выразился. Умная, именно в том отвратительном и ненавистном мне смысле.
– Колян, тогда я вообще ничего не понимаю, кого ты любил?
– Любил… Я и сейчас ЛЮБЛЮ, но не ту, какой я впервые встретил ее и не ту, какой она есть сейчас.
– Я, конечно, не замечал многоликости в ней, но это, Коля, ты же видишь повсеместно. Главное в ней есть та, которую ты полюбил.
– В настоящее время ее нет, и, видимо, эта на порядок сильнее той. А эта ее фраза: «Всегда можно сделать аборт», как нож в сердце. Я не вижу себя с той, которая с такой легкостью говорит об убийстве.
– Она беременная что ли?
– Так сказал шаман, и она не отрицала этого, не удивлюсь, что она знала. Я даже не знаю, когда у нее месячные, но все это время их не было.
– Понятно, тут ее страхи и без меня или еще кого-то для тебя очевидны. Телефон, – сказал он, указывая на мой мобильный, валяющийся на кровати.
– Хер с ним.
– Курить будешь? – спросил он.
– Стоит ли? Сегодня я покурил на свою голову, а с другой стороны лучше сейчас, чем через год.
– Курнем, успокоишься.
– Давай, – согласился я.
– Ну и как шаманская смесь, – спрашивал он, опуская на уголек сигареты кусочек гашиша.
– Жесть, – ответил я, наблюдая как гашиш кипел на угольке и плотной, тоненькой струйкой дыма исчезал в чуть приоткрытых губах Юры.
– Надо полагать, – говорил он, протягивая мне сигарету, – положи, он прилипнет, сразу ручник, вообще смерть.
Эта «смерть» быстро растворилась в легких, без лишнего остатка.
– По три крапаля и будет нормально, ну что глючило?
– Наверное да, но он сказал, что помог мне поговорить с самим собой.
– И о чем же говорил? – передав мне практически стлевшую сигарету, спрашивал он.
Приняв очередную порцию дыма, вновь растворившуюся без остатка, я почувствовал некую отдаленность от всего. Дым успокаивал меня, давая возможность рассмотреть ситуацию без разрушающих эмоций.
– Я уже чувствую, как накатило.
– Еще бы, – улыбнулся он, – держи для закрепления достигнутого результата, – вновь протянул он окурок.
«Закрепив результат», я затушил окурок, откинувшись на спинку кресла. Злость исчезла, сменившись на критическое и стыдливое чувство, за такое резкое и наверное грубое поведение.
– Ну как? – спросил он.
– Стыдно, – ответил я.
– В смысле? – не понял он.
– Стыдно, что я так грубо и резко отреагировал на ее слова.
– Гашиш! – поднял он палец. – Сильная вещь.
– Безусловно, но отдаляет от реальной жизни и естественного мировосприятия.
– Напротив, – возразил он, – он показывает, какой она должна быть. Спокойной, без сумасшедших, разрушающих эмоций. Длинной, исполненной позитивом и ЛЮБОВЬЮ. Мы просто рождены в бешеном ритме и приспособились жить в нем, хотя он должен быть именно таким.
– Возможно, – сказал я, не желая дискутировать дальше по этому вопросу. Протянув руку, я взял мобильный, сообщение от Оксаны: «Ты все время мне лгал, говоря о любви, я лишь хотела убедиться, нужен ли тебе ребенок, а ты нашел повод порвать со мной. Будь счастлив, прощай».
Мне стоило многих усилий, чтобы сдержать слезы.
– Какое же я чмо!
– Она пишет?
– Да.
– Ответь, настоящее чувство убить не возможно, им можно убить все, что мешает вам.
– Ты как шаман, он мне сказал беречь ее и наших детей.
– Я не имел счастья говорить с ним не о воде, но его слова априори правильны.
– Тоже так думаю, – согласился я, набирая смс.
«Я любил и люблю тебя, но не ту, какой ты была сегодня. Я не могу любить убийц и людей, живущих во лжи. Я открылся тебе, считая, что ты сделала тоже. Но ты лгала мне, говоря о желании иметь детей, тебе нужна тряпка со стоячим членом или же грозный господин, с таким же членом, но не я. Что дальше я не знаю, но как и ты искренне желаю тебе счастья».
– Все уладиться, Колян.
– У меня такой уверенности нет.
– Путь к счастью тернист, как говориться его необходимо выстрадать.
– Страданий в моей жизни было больше чем предостаточно. Что касается меня, я готов к нему, видимо она еще нет.
– Заблудилась, значит помоги ей. Она, я не ошибаюсь это точно, далеко не из той породы, предпочитающих вместо души и сердца, просто хер и деньги.
– Я был уверен в этом, но ошибся, как и ошибся ты.
Ferry Corsten «Made in love» из мобильного, заставил замереть сердце.
– Да, – ответил я.
– Коля, – слышал я ее всхлипывающий голос. – Как ты можешь писать такое? Если бы мне нужен был только член, он бы давно был у меня. Мне всегда был нужен только ты, я не знаю, что на меня нашло сегодня, это как будто была не я.
– А кто же? – спросил я, глаза мои намокли. Юра тихо встал.
– Я домой, – шепотом сказал он, в ответ я кивнул головой, провожая его взглядом.
– Это я, но та, которая привыкла жить без тебя. Коля, я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, – сказала она, и я услышал, как она разрыдалась. По моим щекам текли слезы.
