Вне игры - Настя Орлова
Ну, звездец. Пусть у меня межсезонье и тренер «Миннесоты» меня не видит, но я-то чувствую – с физикой у меня колоссальные проблемы. И с настроем побеждать тоже.
Можно попробовать списать это на отсутствие реальной конкуренции. Без обид, но парни из «Кометы» и близко не энхаэловцы, даже если брать резервный состав. Но раньше меня это не останавливало – я грыз лед даже на городском междусобойчике на открытом катке. А сейчас меня играючи обставляют не только Свечников и Резцов, но и другие парни из команды, которые никогда звезд с неба не хватали.
– Каши мало или сексуальная фрустрация? – Коля по-братски хлопает меня по плечу. – Вряд ли Воскресенская уже тебе дала.
– Коль, рот помой, когда о ней говоришь, – отражаю раздраженно.
– Ого! – Он даже присвистывает от удивления. – Вон оно как.
– Что ты имеешь в виду?
– То и имею, – успевает сказать приятель, прежде чем тренер снова начинает истошно орать:
– Любимов, Резцов, вам семок отсыпать? Как бабки на лавке треплетесь.
Мы с Колей разъезжаемся каждый на свою позицию для вбрасывания после забитого гола. Я резко выдыхаю в попытке сбросить напряжение и выкинуть из головы отвлекающие мысли.
Хоккей. Моя жизнь – это хоккей. Я, сука, люблю хоккей. Я на нем женат. Все остальное просто не важно.
Остаток тренировки проходит без эксцессов. Запретив себе всякую сентиментальную дурь, у которой карие глаза испуганного Бэмби и тихий голос, я наравне с ребятами принимаю участие в дриблинге, пробиваю буллиты, по полной выкладываюсь в финальной игре, отличившись тремя шайбами.
– На хера тебе это надо все в отпуске, а, Никит? – спрашивает Коля, когда мы, потные, переодеваемся в раздевалке. – Когда ты на льду, Борисович считает, что мы тут все энхаэловцы, и жестит с нами как никогда. А мы вообще-то после победного сезона должны почивать на лаврах.
– Мне не приходить в пятницу? – усмехаюсь я. – Как девицы под окном покатаетесь.
Коля кидает в меня своей старой крагой и ржет.
– Ага, юморист. Дай нам отдохнуть. Трахни кого-нибудь.
– Что у тебя за фиксация на моей личной жизни?
– Видел, как ты с Воскресенской терся на танцполе, – без обиняков задвигает Резцов. – Чики из свиты Вебер чуть собственным ядом не подавились, когда ты ее домой повез.
– А им какое дело? – спрашиваю хмуро, не разделяя этого нездорового интереса общественности к моим отношениям с Ритой.
– Ну ты как маленький, Никит, честное слово. Хоккеист из Штатов в нашем захолустье, еще и смазливый, как Лео на тонущем «Титанике», – ты, конечно, очень горячий приз для наших звездных девочек. Света, кстати, спорила, что у вас с Воскресенской ничего серьезного.
– Света пусть своими делами занимается, – раздраженно бросаю я, готовый придушить сестричку собственными руками. – Поговорю с ней.
– А что ей скажешь, со мной поделишься? – Коля вопросительно выгибает бровь и понижает голос, потому что из душевой показываются напарники по команде. – Значит, с Воскресенской у вас все серьезно? Не пойми меня неправильно, но если она снова на рынке, когда ты уедешь, то найдется немало парней, готовых предложить ей плечо для утешения.
– Даже ты? – спрашиваю с внезапной злостью.
– А тебя это волнует? Ты мне неделю назад говорил, что трах без обязательств – это все, что тебе нужно в отпуске.
– Блин, Коль, ну серьезно, заканчивай! – Закинув в сумку вещи и схватив с вешалки полотенце, я иду в душевую. Как же, сука, все это бесит.
После тренировки сразу собираюсь домой. Обещал маме быть к ужину, поэтому от предложения Коли пойти в какую-то модную едальню на районе отказался. С искренним сожалением, потому что жрать после тренировки очень хочется, а за общим столом с отцом у меня порой кусок в горло не лезет.
– А ты почему один? – удивленно спрашивает мама, когда я появляюсь на пороге.
– В смысле? – уточняю я, бросая сумку с формой на пол и отмечая, что все уже в сборе – за столом сидят и отец, и брат. Какое они все-таки образцовое семейство с единственной паршивой овцой в роли меня.
– Риту почему не позвал?
– Действительно, – встревает отец. – Создается впечатление, что ты скрываешь от нас свою зазнобу. Или уже расстались?
– Не скрываю, а оберегаю, – парирую я. – У нас с ней все прекрасно.
– Это не дело, – не сдается отец. – Ты к Воскресенским регулярно ездишь, а нам девушку не показываешь.
– Регулярно – это два раза? – спрашиваю я хмуро. – Мы с Ритой не маленькие, чтобы под присмотром нянек встречаться.
– Сынок, да мы не это имели в виду! – пытается потушить разгорающийся огонь скандала мама. – Просто хотели бы с ней поближе познакомиться. Она очень приятная девушка, насколько я могла судить по встрече на юбилее Юрия Борисовича.
– Привезу ее на обед. Когда-нибудь, – говорю пространно, только бы отвязались. Я не понимаю, что за мания у всех разговаривать со мной о Рите. То Коля, то вот теперь мать с отцом. Других тем нет, что ли, в мире?
– Может быть, в субботу? – с надеждой спрашивает мама.
– Может быть, – отвечаю хмуро, направляясь к раковине, чтобы вымыть руки.
– Ты же в отпуске, на фига опять на хоккей ходишь? Заняться вообще нечем? – влезает брат, раздражая меня вкрай.
– А ты за собой следи. А то папочка на работу устроил, невесту подобрал. Жаль, она меня выбрала.
Лицо Миши мрачнеет, как небо перед бурей. А не хер было влезать! Я знаю, как болезненно брат реагирует на мои уколы относительно его места в бизнесе. И пусть он давно доказал свое право быть топ-руководителем, в соревновании со мной он всегда теряет голову. Его бесит, когда я тычу ему в нос протекцией отца. Его бесит хоккей. И, сдается мне, история с Ритой и то, что она выбрала (ну ладно, технически не выбирала, но Миша же не знает этого) меня, тоже не прошла бесследно для его эго.
– Давайте мы закроем эту тему, – миролюбиво, но твердо произносит мама. Когда она говорит таким тоном, все мы ее слушаемся. Такая у нее потрясающая особенность – не повышая голоса, всех нас ставить на место. – Никита, поговори с Ритой и скажи мне, на какой день планировать обед.
Быстро поужинав, я поднимаюсь в свою комнату и, растянувшись на кровати, несколько минут тупо пялюсь в потолок. На часах начало восьмого. У меня совершенно никаких планов. И хотя я гоню от себя мысли о Рите, от желания написать ей даже ладонь чешется. Утром она прислала мне сообщение с благодарностью за то, что доставил ее и Грачеву
