Три секунды до - Ксения Ладунка
– Малышка… – Том сжимает мою руку, – слушай… я думаю, что если кто-то из близких упал, надо помочь ему подняться, а не проходить мимо. Твой отец… не знает о тебе того, что знаю я.
Я смотрю в его очки. Том ведь и правда теперь посвящен в мою жизнь больше, чем кто бы то ни было.
– Я тебя понимаю, – говорит он, – и вижу, как тебе нужна помощь. Я не мать Тереза и сопли тебе подтирать не буду, но я сам знаю, каково это, когда нет дома и некуда идти.
– Я хочу остаться у тебя, – тихо говорю я.
– Оставайся.
Я сглатываю. Вот так просто? Это странно, но мне плевать.
– Отец сказал, что будет «решать вопрос с моим жильем».
– Ну вот, можешь жить со мной до того времени, пока он там чего-нибудь не нарешает.
Я пытаюсь сдержать улыбку, но не получается. Каково же мое удивление, когда в ответ Том тоже улыбается…
– Мы думаем уехать отсюда в Италию, – говорит Том, когда нам приносят еду. – Все уже знают, что мы в Амстердаме, выйти невозможно…
– Идея – супер! – отвечаю я и хватаюсь за салат, неожиданно обнаруживая в себе желание поесть.
– Можно прямо завтра вылететь. Будем сегодня покупать билеты.
Я качаю головой с набитым ртом. На наркоте почти не хочется есть, так что сейчас, когда я не употребляла ничего тяжелого уже долгое время, голод просто зверский.
Мы едим, перебрасываемся редкими фразами. Под конец нашего завтрака-обеда у Тома звонит телефон. На экране я вижу имя и фото – это Марта. На удивление, он отвечает, не выходя из-за стола.
– Алло, – говорит, делая глоток уже третьего по счету американо.
Он слушает, с чем-то соглашается, на что-то отвечает. Понять из этих фраз смысл их разговора невозможно. Я изо всех сил делаю вид, что мне не интересно.
– Что?! – вдруг рявкает Том так громко, что я дергаюсь. С опаской смотрю на него.
– Марта, ты издеваешься надо мной?! Я в Европе!
Он сжимает в кулак свободную от телефона руку.
– Если ты знаешь, то зачем назначила прием на завтра?!
Я продолжаю запихивать в рот еду, смотря на него.
– Я не знаю! Твою мать, Марта! Ты специально?!
Том вдруг становится таким потерянным, что я пугаюсь. Он прислоняет руку к лицу и трет глаза. Потом еще немного ругается и вешает трубку.
– Черт, – шипит он, – мне надо в обратно Америку.
– Что… а как же…
– Марта! Она назначила семейный прием у психотерапевта на завтра!
– Подожди, то есть как?..
– Вот так!
– А перенести что, нельзя?
Том вздыхает. Ему не нравится этот разговор.
– Если я пропущу и не отмечусь, у опеки будет повод запретить мне видеться с Джоуи. – Он сжимает челюсти. – Марта знает, что мне некуда деваться, и вертит мной, как ей вздумается.
Он опускает голову на руки. Я молчу буквально пару секунд, а потом говорю:
– Я с тобой.
– Чего? – Том поднимает на меня взгляд. – А Италия?
– Я там уже была.
Он смотрит на меня как-то… с подозрением. Или непониманием.
– Возьми мне билет, – прошу я.
Он кивает. И добавляет:
– Как хочешь.
* * *
После четырнадцати часов полета я вываливаюсь из самолета, словно из темной норы. Глаза режет свет. Как жаль, что у меня нет с собой очков как у Тома! Мы стоим у трапа и ждем машину в терминал, и Том снова разговаривает по телефону. В Окленде десять утра. Я знаю, домой я поеду одна, потому что Том сразу отправляется к врачу. Пока он расхаживает в нескольких метрах от меня и о чем-то говорит, мне тоже приходит звонок.
Номер незнакомый. Обычно я никогда не беру их, но сейчас чутье подсказывает мне, что сделать это нужно.
– Алло? – тихо спрашиваю.
– Белинда? Детка, это ты?
Я тут же выкрикиваю:
– Алиса?!
– Это я. Пришлось сменить номер. У тебя что-то случилось? Было много пропущенных от тебя… – Ее голос мягкий и вкрадчивый, будто она не понимает, что со мной случилось.
– Да, у меня… случилось. Надо встретиться. Например, завтра? Что скажешь?
– У меня много дел, – она какое-то время думает, – послезавтра можешь?
– Да, да, могу!
– Ну вот и отлично. Значит, договорились.
– Ага. Увидимся. До встречи!
13
Когда Стейси рассыпает порошок по приборной панели дорогущего спорткара, я вспоминаю слова Тома.
– Никаких наркотиков в моей машине. И пьяной за руль не садись.
Я скручиваю десятидолларовую купюру и втягиваю дорожку, которую Стейси сделала для меня. Почему она здесь? Это же подружка Скиффа. Последний раз мы виделись, когда я пришла к ней в бар с благими намерениями и невольно встретилась с этим тупым придурком.
– Так вот откуда у тебя деньги на наркоту! У тебя есть спонсор, – сказала Алиса, когда я подкатила к ней на крутой матовой черной тачке. Правда, не своей, но… кому какое до этого дело?
– Откуда забрать твою подружку? – спросила я.
– О, она работает тут недалеко.
Алиса назвала мне бар, и я сразу поняла, что ее «подружкой» была Стейси. О черт.
В носу щиплет. Я уже не помню, какая это дорожка за сегодня, но боль в носу говорит о том, что их было много. Стейси хихикает. Алиса возвращается из придорожных кустов и хлопает дверью машины.
– У тебя есть «Ламборгини»?! – взвизгнула я, когда Том опустил мне в руки ключи.
Я попросила его дать мне машину, на которой он обычно ездит, но у него на парковке пылилось кое-что покруче.
– Импульсивная покупка во время последней мании. Ни разу на ней не ездил. Сильно не разгоняйся.
– Офигеть, спасибо! – Я бросилась ему на шею и сжала что есть мочи. Он закряхтел, но обнял меня в ответ.
– Ну, давай, детка, – говорит Алиса, – жми.
Я выруливаю обратно на трассу и вжимаю педаль в пол. Машина сразу набирает такую скорость, что меня вдавливает спиной в сиденье. Чувствую сумасшедший кайф… Машина летит над землей вместе с моим телом. Оно невесомое, и быть собой сейчас так приятно… как же приятно…
– Белинда! Господи, Белинда! – кричит Стейси.
– Тормози! – рявкает Алиса, и я нажимаю на педаль тормоза.
Нас дергает так сильно, что сначала мне кажется, что мы с кем-то столкнулись. Грудная клетка горит, потому что ремень безопасности проехался по ней и притянул к креслу. Если бы не он, я бы точно вылетела в лобовое… Сердце стучит где-то в горле, но страха нет.
– Ай, как больно-то!.. – пищит Стейси: видимо, ремень не
