Миллионер без гроша и серая Мышка - Аля Кьют
– Лежит и трясется она. Вряд ли это похоже на хорошо, ма. Просто отказывается пить таблетки.
– Идейная? – вздохнула мама.
– Наверное. Я уже трижды настаивал, но без толку. Не знаю, что и делать…
– На самом деле она отчасти права.
– Что? – выкрикнул я и тут же поправился. – Ты серьезно? Я помню, как пил жаропонижающее при тридцать семь и четыре в шестом классе.
– Ты плохо переносишь температуру, дорогой. Особенно если это вирусное. Я не советую так делать всем подряд, но ты мой сын, и я знаю, как тебя лечить и снимать боль.
– Ладно. Возможно. Почему с другими это не работает?
– Потому что температура – это естественная защита организма. Так он побеждает вирус или воспаление. Обычно не рекомендуется принимать жаропонижающее до тридцати восьми и пяти. Особенно детям. Они чаще всего легко переносят повышение температуры.
– Но не я, – брякнул я зачем-то.
Мама усмехнулась.
– Ты вообще не очень похож на обычного человека, Дима. И обычным ребенком тоже не был.
– Спасибо, мам. Представлю, что это комплимент.
– А это он и есть. Но девочке твоей лучше все же выпить панадол или нурофен.
– Боюсь я не смогу заставить ее глотать насильно. Есть что-то альтернативное?
– Анальные свечи.
Я заржал, несмотря на серьезность разговора.
– Нет, мам. Мы не настолько близки.
– Поняла. У нас на скорой до сих пор советуют обтирать уксусным раствором, но я считаю, что это дичь. Лучше просто прохладное мокрое полотенце на лоб.
– Как в средние века что ли?
– Тогда тоже жили люди, Дима.
– Угу, лет до тридцати.
– Не паникуй. Человечество бы вымерло, если бы все поголовно помирали от вирусов и простуд. Скорее всего, твоя ненаглядная потемпературит три дня и пойдет на поправку. Ее теория вполне имеет право на жизнь. Если не принимать жаропонижающее, болезнь уходит быстрее. Конечно, могут начаться судороги…
– О боже, не начинай, мам.
– Это вряд ли. Я просто предупреждаю. Следи за состоянием и звони, если что. Особенно если начнется кашель. Бронхит – противная штука и сразу требует врача.
– Конечно, мам. Спасибо.
– Ты сам в порядке?
Я подумал и честно ответил:
– Да. Вполне. А что?
– Новый номер, новая девушка, и ты весь какой-то суетной. Вы в Москве?
– Теоретически – да.
– А что с телефоном?
– У нас тут что-то вроде ретрита, ма. Поэтому пришлось сдать мобильники. Еще две недели, и я вернусь в привычную жизнь.
– Обновленным, надеюсь, – немного скептически поинтересовалась мама.
– Прежним я точно не буду.
– Ой…
Я прям увидел, как мама закатывает глаза и проглатывает все свои нотации про то, что я зажрался и забыл свои корни.
– Ладно, я пойду, – поспешил я попрощаться, чтобы не продолжать тупиковый разговор.
– Да, конечно. Сам не заразись. Здоровья вам. Обнимаю, Дим.
– И я тебя.
Мама чмокнула в трубку, и я тоже отключился. Оглядевшись, я нашел ковшик и взял с крючка полотенце Ники. Надеюсь, у нее не найдется сил меня послать с этим античным лечением.
Глава 12. Идеальная сиделка
Я принес табурет к кровати Ники и поставил на него ковшик с водой. Полотенце быстро намокло, и я выжал его, чтобы не капало. Протирая голову моей болезной соседки, я молился, чтобы она не убила меня за такие странные попытки спасти ей жизнь.
Разумеется, Мышка почти сразу проснулась.
– Что ты делаешь? – прошелестела она, не открывая глаз.
– Я позвонил маме, и она сказала, что это древний способ сбить температуру.
– И ты сразу бросился сбивать?
Даже помирая, она звучала воинственно. Мне пришлось быть очень откровенным.
– Знаешь, я далек от медицины, но ты выглядишь паршиво. Мама сказала, что от высокой температуры могут начаться судороги. Тогда я сам подохну от страха, и Маша будет иметь дело с двумя трупами. Я ее едва знаю, конечно, но не желаю такой жуткой участи.
– Оптимист, – хрипло прокаркала Ника, даже засмеялась, кажется.
Я еще раз намочил и выжал полотенце, протер ее лоб и щеки.
– А кто у нас мама?
– Врач. Педиатр, правда, – быстро добавил я.
– Хорошая профессия.
– Да не очень. К нам вечно таскались мамки с больными детьми. Я уж молчу про телефон, который не затыкался.
– Значит, она хороший врач.
– Пожалуй, – не стал я спорить. – Тебя вот даже не ругала за отказ пить жаропонижающее. Хотя мне всегда давала. Говорит, я плохо переношу температуру.
– Угу, – хихикнула Ника. – Даже мою плохо переносишь. Представляю, как на собственную реагируешь.
– Гы-гы-гы, как смешно, – я скривил лицо.
В ответ Ника немного утешила.
– Знаешь, кажется, мне легче. Комната во всяком случае уже не кружится.
Она даже смогла сесть, оперевшись спиной на подушку, но смотрела на меня еще мутными глазами. Я предложил ей градусник, и она сама сунула его подмышку.
– Какое же паршивое состояние. Я болела последний раз на первом курсе, кажется.
Она стала подниматься, и я скорее уложил ее обратно, рявкнув:
– Куда собралась?
– Попить.
– Сиди, я принесу.
– Дима, это неудобно. Ты не обязан.
– Сидеть, сказал! – скомандовал я и ткнул в нее пальцем, как будто это была волшебная палочка.
Ника больше не сопротивлялась. Я принес еще воды, и она снова выпила стакан залпом. Градусник запищал, показывая снижение на две десятых.
Я склонил голову, отдавая должное маминому совету.
– Кто бы мог подумать. Не волшебное исцеление, но уже просто тридцать девять, без повышения.
– Я же говорю, что лучше себя чувствую, – встрепенулась Мышь.
Пришлось снова применить палец и заклинание:
– Даже не думай вставать в честь этого.
– Если честно, я только и думаю, что о
