Миллионер без гроша и серая Мышка - Аля Кьют
И где вообще черти носят Машку, когда мне нужна хотя бы моральная поддержка третьего лица?
Конечно, ответов на эти вопросы с неба не свалилось, и я снова открыл «Дары Смерти». Но почитать не вышло, потому что дверь заскрипела, возвращая в дом блудную соседку. Я тихонько вышел из комнаты, встречая Марию в прихожей.
– И где нас носило? – не постеснялся нагло поинтересоваться я.
Маша замерла на миг, обожгла меня адским взглядом. Странно, что я от него не сгорел заживо. Спасибо, Господи, что не дал этой ведьме пирокинеза. Отмерев, соседка скинула шапку и потянула вниз молнию на сапоге.
– Носило нас примерно там же, где и тебя, Довлатов. Станция метро «Не твое собачье дело». Район «Большое отвали».
Крыть было не чем, и я признал:
– Да, я там бывал.
– В честь чего ты играешь в следователя? – поинтересовалась Маша, разувшись.
Я приложил палец к губам, прося говорить тише.
– Там Ника заболела. Спит.
– А-а-а, – тут же перешла на шепот Маша. – Пожрать есть чего?
– Супец сварил. Будешь?
– Конечно. Только руки помою. Готовь тарелку и рассказ о нашей неугомонной Мышильде.
Я козырнул и отправился на кухню. Через пять минут мы с Машкой вдвоем уже хлебали суп. Я все рассказал ей про Нику.
– Вообще, не удивил, Диман, – откликнулась Машка рецензией на мою отчаянную исповедь. – Я сама сто раз Нике говорила, что ее куртка – это приманка для гриппа. Странно, что в прошлом году она не схватила никакой заразы. Я еще удивлялась. Не желаю ей зла, конечно, но так безответственно относиться к здоровью… Нет, правда, я думала, что она какая-то закаленная. Оказалось – ей просто везло. Прошлая зима еще теплая была. Не представляю, как она в морозы будет до метро и автобусов бегать. Но свои мозги в чужую голову не вставишь.
Я чувствовал, что у Маши тоже накипело. Она давненько копила все эти мысли, и я оказался первым, кому, оказалось, можно вывалить все это оптом.
– Хочешь сказать, она и зимой так ходит? – не поверил я.
– Не хочу я говорить, потому что это ужас. Но – да.
– У нее зимних вещей что ли нет?
– Есть куртка какая-то, но она ей не нравится. Большого размера что ли? Ника похудела, как в Москву переехала.
Я вспылил и сам повысил голос:
– Похудеешь тут. Все на коня своего чертового спускает.
Маша зашикала на меня, и я сжал губы.
– Это ненормально! – заявил я возмущенно, но тихо.
– Кто бы спорил. Только Мышь упертая. Не сказать, что упоротая. С одной стороны, она на работу не ходит, ей вроде и без надобности полную экипировку иметь. Но это все-таки Москва, а не Алания какая-нибудь.
– Хочешь сказать, что она не купит себе куртку даже после вот этого вот, – я кивнул на нашу комнату, где спала больная Ника.
– Не хочу я ничего говорить, Дим. Но ей особенно и не на что покупать. В этом месяце ты ее, конечно, выручил, но придется и в следующем платить две цены, пока не найдем соседку. Ника на себе будет экономить, пока не сдохнет. Такая натура. Спасает коней, бомжей, а себя забывает регулярно. Крутой суп, кстати. Спасибо.
– Не за что, – буркнул я.
Говорить о Мышке мне больше не хотелось. Вернее, я бы обсудил ее доброту и чувство юмора, но не чертово упрямство и жертвенность. Я пожелал Маше приятного аппетита, сделал себе чай, налил воды для Ники и вернулся в комнату. Мышка спала.
Я смотрел на нее и думал. Завтра, если температура упадет, она сядет работать, а послезавтра, даже если придется есть таблетки, отправится к Шоколаду. В той же проклятой куртке. Я почти желал, чтобы болезнь не отступала, и Ника оставалась в постели. Ужасные мысли на фоне беспомощности.
Но еще хуже была идея, которая пришла ко мне ночью и не давала спать. Я ворочался с боку набок и, возможно, разбудил Нику. Она села в кровати и шмыгнула носом.
– Ты как? – спросил я, включая ночник.
– Знобит опять, – ответила она и потянулась за носками.
Прогулявшись до туалета, Мышка очень удивила меня, попросив таблетку.
– Где там твой панадол?
Я указал на табурет, с которого убрал ковшик, но оставил воду и таблетки. Ника погрела градусник. Температура опять перевалила за тридцать восемь. Она съела пилюлю, запила. Я словно читал ее мысли: «Ради коня и трех страниц я обязана выжить».
Очень скоро она снова уснула, а я продолжал глазеть в чернильный потолок. На работу завтра точно не пойду. Мне нужны быстрые и большие деньги. Я знал только одно место, где могу их заработать. Вернее получить, потому что работой это назвать сложно. Подобный аттракцион я не одобрял, хоть и приходил смотреть несколько раз. Участвовать меня никогда не тянуло. Мне хватало адреналина в жизни. Только отбитый Марат отчаянно желал смешаться с народом, уравняться до максимума и показать себя во всей красе. У меня были другие принципы и ценности. Но сейчас единственное, что казалось мне ценным – это теплая куртка для Ники. Ради нее я оказался готов перешагнуть через себя.
Под утро я почти смирился, что не усну. Встал и потрогал Никин лоб. Он был холодный, и Мышка спала крепко, не реагируя на мои прикосновения. От этого мне стало невероятно спокойно. Вернувшись в кровать, я мгновенно провалился в сон.
Глава 13. Принципы
Утро встретило меня ярким солнцем в окно и стуком клавиш. Я открыл глаза и сквозь ослепительные лучи увидел Нику за столом в своей стандартной позе. Подогнув под себя ногу, она сидела за ноутбуком и шпарила с адской скоростью по клавиатуре.
– Тебе уже лучше? – поинтересовался я грубым после сна голосом.
Мышка обернулась, и ее улыбка ослепила сильнее солнца.
– Да, я проснулась утром, чувствовала себя хорошо. Температуры больше нет. Немного соплей только осталось от вчерашнего. Чудеса, правда?
– Угу, – буркнул
