Право на сына (СИ) - Черно Адалин

— Ну, здравствуй, сын, — приветствует мужчина. — Представишь свою спутницу?

— Знакомься, моя девушка Настя.

Пока я пытаюсь улыбнуться и протянуть руку для пожатия, ее перехватывает Виктор и целует. Его отец одобрительно кивает и приглашает нас присоединяться к их празднованию. В этот момент мою спину непривычно покалывает, а позвоночник стягивает ознобом. Я быстро оборачиваюсь, но из-за толпы присутствующих ничего не вижу. Да и что там может быть, в самом деле.

— Мы пришли без подарка? — уточняю у Виктора.

— С подарком, еще не время. Торжественная часть начнется позже.

Я киваю и пожимаю плечами. Что мне, в конце концов, знать о том, как развлекается на днях рождениях элитное общество. У них наверняка свои правила и они не спешат сунуть юбиляру подарок с порога, как это принято у обычных людей.

— Угощайся, — произносит Виктор, останавливаясь у стола с тарталетками и прочими закусками, — я оставлю тебя на несколько минут.

Я пожимаю плечами и в нерешительности беру тарелку, накладываю туда несколько бутербродов, беру тарталетку, когда слышу совсем рядом.

— Почему я не удивлен твоим тут присутствием?

Рука с тарталеткой застывает в воздухе, я сглатываю, но все же нахожу в себе силы повернуться к Стасу. Вот что, спрашивается, молодой парень делает на дне рождения взрослого мужчины? Что, господи? И почему именно тогда, когда здесь нахожусь я? Еще и в таком щепетильном положении.

— И вам здравствуйте, — улыбаюсь через силу и все же опускаю тарталетку на свою тарелку, хотя аппетит мгновенно куда-то улетучивается.

В дорогом черном костюме он выглядит так, что спирает дыхание. Мой взгляд невольно проходится по легкой небритости, касается губ, изогнутых в усмешке и возвращается к глазам, смотрящим на меня с холодом. Сглатываю и отворачиваюсь, утыкаюсь в тарелку, сосредотачиваясь на красной рыбе и икре, красиво украшающей черный ломтик хлеба.

От безысходности хочется взвыть, а еще появляется непреодолимое желание объясниться перед ним. Сказать, что все это лишь игра, что Виктор совсем ничего для меня не значит и я пришла, потому что у меня не было выхода. Хочется так много сказать, но я молчу. Иди знай, что он предпримет в следующий момент. Возможно, громко и на весь зал скажет, кто я на самом деле и почему здесь.

— Однако же ты пришла не со своим парнем. Или он у тебя не один?

Я бросаю на него мимолетный взгляд и тут же отворачиваюсь, потому что вижу там то, чего не должна: огонь злости и недовольства, а еще океан ревности, которую он точно не должен испытывать ко мне. Отчего-то еда перестает быть такой привлекательной, какой была до этого, и я откладываю тарелку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Зря, — кивает Стас на продукты. — Здесь действительно вкусно.

— Я не голодна.

— А я — да.

Наши взгляды скрещиваются, его — холодный и опасный, а мой — испуганный и непонимающий.

— Ты так и не отошла от продуктов? — замечает откуда-то взявшийся Виктор.

Он по-хозяйски кладет руку на мою талию, прижимается ко мне боком и уверенно тянет руку Стасу. Тот отвечает на рукопожатие и берет с подноса проходящего мимо официанта стакан с янтарной жидкостью.

— Как вам вечер? — интересуется Виктор. — Вы, кстати?

— Станислав Лебедев.

— А, вы пришли вместо отца? — понимающе кивает Виктор. — Примите мои соболезнования.

— Спасибо.

— Простите нас, мы пойдем, — Виктор подталкивает меня за талию и уводит в сторону.

Желание оглянуться становится слишком сильным, но я не без труда его сдерживаю. Наверняка Стасу не понравилось то, каким тоном Мамаев произнес соболезнования и что вообще вспомнил о родителях. Откуда-то появляется дикое желание вернуться и утешить его, сказать что-то хорошее.

— Что он хотел? Вы знакомы? — подозрительно спрашивает Виктор. Опасается, что меня раскроют и его план полетит к чертям.

— Виделись несколько раз, — отвечаю, пожав плечами.

— Он знает, что мы не вместе? — снова вопрос.

— Полагаю, да. Он видел моего парня.

— Если вечер сорвется, я выпишу тебе штрафные смены, — шипит он.

Виктор помогает сесть за стол, где уже ждут его родители и, как я понимаю по высокомерной блондинке, его бывшая жена. Она смотрит на нас не без интереса, оценивает мое платье, лицо, фигуру, кривится и отворачивается. Я куда моложе ее, поэтому не без труда угадываю, что она обо мне подумала. И вряд ли поверила в то, что мы и правда можем быть вместе. Не знаю, на что рассчитывал Виктор, ведь он не мог не понимать, что для искренней любви к нему я слишком молода.

Следующие два часа похожи на сюрреализм. Идут многочисленные поздравления, тосты, расспросы. В какой-то момент Виктор отходит и на его место присаживается Елизавета — его бывшая жена. Она спрашивает меня о нем, как мы познакомились, как так получилось, что такая молодая и красивая, как я, тратит время с таким, как ее непутевый муж.

— Виктор прекрасен, — вру, не краснея. — Добрый, внимательный, обходительный. Он помогает мне, и я безумно благодарна судьбе, что встретила его.

Мне самой тошно от своих слов, но я произношу их с легкостью и улыбкой, думая совершенно о другом человеке и едва выдерживая его взгляд на себе с противоположного стола. Не знаю, пил ли Стас из того бокала, который взял, потому что сейчас он подносит ко рту стакан с водой. И смотрит на меня поверх него. Неожиданно он поднимается и направляется прямо ко мне, не разрывая зрительного контакта. Я делаю это сама — отворачиваюсь, ища Виктора в толпе.

Он идет к нашему столу с другого конца ресторана, подходит практически одновременно со Стасом.

— Могу пригласить вашу даму на танец? — уточняет Стас у Виктора.

— Думаю, она бы с радостью потанцевала, но нам уже пора уходить.

— Да, — энергично киваю и встаю из-за стола, радуясь, что больше не придется терпеть этот цирк. Мне он настолько надоел, что голова раскалывается от необходимости объясняться.

— Что ж, хорошего вечера.

Виктор пропускает меня вперед и идет следом. В гардеробе, пока нам выдают одежду, спрашивает:

— Что этот Лебедев к тебе привязался?

— Мы были знакомы, — пожимаю плечами.

— Ты с ним спала? — его вопросы быстро переходят грань дозволенного.

— Что? — ошарашенно спрашиваю. — Не думаю, что это ваше дело.

От недовольства он поджимает губы, но все же молчит, помогает мне надеть пальто, одевается сам и уже через несколько минут мы оказываемся на улице. Я планирую вызвать такси, потому что больше не хочу находиться с Виктором рядом.

— Ну что, ко мне?

Смысл его вопроса доходит до меня не сразу. Я растерянно смотрю на мужчину и пытаюсь понять, шутит он и или нет.

— Ну что ты так смотришь? — удивляется он. — Подзаработать хочешь?

— Мы так не договаривались, — спешу заверить его. — Уговор был сопроводить вас на вечер.

— Да, — он кивает. — Но шмотки на тебе явно дорогие. И ты так просто согласилась. Брось, я ведь понимаю, что ты не только на ресепшн работаешь, да и Лебедев на тебя так смотрел. Наверняка с ним кувыркалась. Я хорошо заплачу.

Я в ужасе распахиваю глаза и понимаю, что одними словами Виктор не ограничивается. Не обращая внимания на мои слова, подходит ближе, вдавливает мое хрупкое тело в сталь автомобиля и хватает широкой ладонью за бедро.

— Отпустите меня! — повышаю голос и отпихиваю его от себя.

Он теряется лишь на мгновение. Ошарашенно смотрит на меня, будто не веря в происходящее, а затем его лицо искажает злость.



— Что за хрень? — рычит он. — Ты и оделась так, что весь вечер к себе взгляд притягивала. Или ты думаешь я не видел, как ты смотрела?

— Это была игра, — почти со слезами произношу. — Я лишь подыгрывала.

— А я нет, — он приближается снова, его губы касаются моей шеи и все мои попытки сопротивляться оказываются тщетными.

— Помогите!

Я не на шутку боюсь и кричу, что есть силы. Плевать, если это услышит кто-то в ресторане. Я хочу, чтобы меня избавили от его присутствия раз и навсегда. Играть я больше не хочу, потому что он сам нарушил правила.