Эмма Чейз - Все закручено
Певец монотонно напевает о кабриолете, и поездке длиною в ночь, и о том, что надо жить своей жизнью. Первая машина Билли была кабриолет «Ти-берд». Вы видели ее в Нью-Йорке, помните? Когда он ее купил, она больше напоминала консервную банку, но он сам приводил ее в порядок по выходным и в течение многих дней, которые он пропускал в школе.
Я потеряла свою девственность на заднем сидении той машины. После выпускного. Да — я статист. В то время я думала, что это было верхом романтики, пиком совершенства.
Но, опять же, мне было не с чем сравнивать.
Билли любил ту машину. И я готова поспорить на свою степень по бизнесу, что он до сих пор хранит ее в своем гараже в Лос-Анджелесе.
Все еще напевая, я взялась двумя руками за удерживающие ремни, а Билли развернул машину на 360 градусов. Это был ужасный маневр. Вы упираете педаль в пол, резко дергаете руль и тянете ручной тормоз. Это лучший способ совершить поворот с заносом — только если в вашей машине не отвалится дно или что-нибудь такое.
С дороги поднимается пыль, а на лобовое стекло брызгает грязь. У нас всегда так было. Комфортно. Незаморочно. Ну, по крайней мере, когда мы были здесь, в Гринвиле.
Когда я пошла в колледж и бизнес-школу, мы изменились. Стали меньше походить на Бони и Клайда, а больше на Венди и Питера Пена. Но здесь, когда были только он и я, и остальной мир не существовал, мы могли снова стать теми детьми. Детьми, которые хотели одного и того же, которые мечтали об одном и том же.
Колеса завертелись, и Билли резко выехал на грунтовую ровную дорогу. А у меня такое чувство, будто мы летим. Будто я снова свободна. И ни о чем в мире не нужно волноваться.
А самое лучшее? Первый раз за практически четыре дня я не думаю о Дрю Эвансе, вообще.
Глава 11
Когда мы возвращаемся в мотель Билли, уже темно. Мы вваливаемся через дверь — уставшие, грязные и смеющиеся. Я падаю на диван, а Билли берет с кухонного стола бумагу.
— Где Ивэй?
Он поднимает вверх записку.
— Уехала в Лос-Анджелес. Говорит, непереработанный воздух атакует ее поры.
— Ты не выглядишь сильно расстроенным по этому поводу.
Он достает из холодильника два пива и пожимает плечами.
— Мне плевать.
Билли поднимает гитару, лежащую на кофейном столике, и начинает бренчать по струнам. Потом сует руку за подушки и достает оттуда пакетик. Швыряет его мне.
— Ты до сир пор лучше всех скручиваешь косяк на этом берегу Миссиссиппи? Или окончательно уподобилась остальным?
Я улыбаюсь и беру пакет. Свернуть хорошую сигарету требует концентрации. Возьмете слишком много табака — очень затратно, слишком мало — и все испортите.
Это расслабляющий процесс. Как вязание.
Я облизываю край бумаги и приглаживаю. Потом отдаю Билли.
Он восхищенно смотрит на сигарету.
— Ты мастер.
Зажимает сигарету в зубах и открывает свою Zippo. Но прежде чем из нее выходит пламя, я захлопываю крышку зажигалки.
— Не надо. Я тоже могу надышаться.
— И что?
Я вздыхаю. И смотрю Билли прямо в глаза.
— Я беременна.
Он выпучивает глаза, а сигарета выпадывает у него изо рта.
— Точно?
Я киваю головой.
— Точно, Билли.
Он садится прямо, уставившись на стол. И какое-то время ничего не говорит, так что я заполняю тишину.
— Дрю его не хочет. Сказал, чтобы я сделала аборт.
Произношу слова прерывисто. Тихо. Потому что до сих пор не могу поверить в то, что это правда.
Билли поворачивается ко мне и шипит.
— Что?
Я киваю. И рассказываю ему остальные отвратительные подробности моего отъезда из Нью-Йорка. К тому времени, как я заканчиваю, он уже на ногах, раздраженно мечется по комнате. И бормочет:
— Этот придурок должен мне пистолет.
— Что?
Он отмахивается от меня.
— Ничего.
Потом садится и проводит рукой по своим волосам.
— Я знал, что он говнюк — я знал, черт возьми. Хотя и не принимал его за Гарретта Баклера. В каждом городе есть два типа районов — хорошие и не очень. Гарретт Батлер был из хорошего района Гринвилля, с автоматическими распылителями воды и особняками с лепными фасадами. Он был старшеклассником у нас в школе. И с самого первого дня в школе в том году, Гарретт был сосредоточен на одном: Ди-Ди Уоррен.
Билли возненавидел его сразу. Он никогда не доверял людям с деньгами — деньгами, которые они заработали не сами. И Гарретт был не исключением. Но Долорес забила на Билли. Сказала, что Билли был смешен. Назвала его параноиком. Сказала, что хочет дать Гарретту шанс.
И дала. А еще дала ему свою девственность.
А четыре недели спустя, на трибуне за школой, Долорес сообщила Гарретту, что беременна. По всей видимости, мы, женщины Гринвилля, те еще Плодовитые Мирты.
Не плюйте в нас, а то можете нас обрюхатить.
И да, не смотря на все секс уроки, которые преподала нам Амелия, это все-таки случилось. Потому что — вот как раз то, что многие люди забывают о подростках — иногда они просто творят всякие глупости. Не потому что им не хватает знаний или источников информации, потому что они чертовски молоды, чтобы действительно понимать, что у всякого действия есть свои последствия.
Которые могут изменить всю их жизнь.
В общем, сами представляете, Долорес была в ужасе. Но как любая романтичная молодая девушка с огромными от страха глазами, она подумала, что Гарретт ее поддержит. Что они вместе пройдут через то, что им был уготовано.
Она ошибалась. Он сказал ей, чтобы она проваливала. Обвинил ее в том, что она пыталась заманить его в ловушку — сказал, что не верил, что этот ребенок был вообще его.
Такие истории, как шампунь — прополоскайте, повторите еще и еще.
Долорес была раздавлена. А Билли … Билли был охренеть, в какой ярости. Я была с ним в тот день, когда он украл белый Камаро с парковки Уолгрина. Я ехала за ним на его Ти-берде к мастерской ворованных машин, где ему за нее дали триста долларов.
Как раз достаточно, чтобы заплатить за аборт.
Мы могли бы пойти к Амелии, но Долорес слишком стыдилась. Так что мы сами поехали в больницу. И я все время держала ее за руку.
После этого Билли привез нас ко мне домой. А потом пошел искать Гарретта Баклера. Когда Билли его нашел, он сломал ему руку и повредил челюсть. И сказал ему, что если он кому-нибудь хоть слово скажет про Долорес, он вернется и сломает ему остальные четыре конечности, включая ту, что между ног.
По сей день это самый хранимый секрет в Гринвилле.
— Знаешь что? Да и хрен с ним. Ты хорошо зарабатываешь, так что уже точно не нуждаешься в его деньгах. И вся это фигня, что ребенку нужен отец? Преувеличено. У тебя был отец сколько? Пять минут… у меня и кузины вообще их не было никогда. И все у нас отлично.
