Тайм-аут - Юлия Кот
– Все протесты после просмотра. – отрезал Лебедев и прибавил громкости. – Потом будете критиковать. Хотя я уверен, что вам понравится.
Закутавшись в плед, Василиса устроилась поудобнее. Парни привезли их в лофт в центре Волгограда. Оказалось, что ни в одном кинотеатре не показывают старые фильмы, поэтому пришлось импровизировать. В небольшой комнате с кирпичными стенами был натянут белый экран. Нашелся тут и проектор, и несколько пледов, столов и мягких кресел. Обычно это помещение использовалось для проведения праздников или мероприятий, но сегодня здесь проходил киносеанс «от Лебедева».
Из еды заказали все, что любили Василиса и Катя. И теперь все это стало похоже не просто на свидание, а на двойное свидание.
Краснов с Морозовой, обнявшись, ели попкорн из одного картонного ведра и обнимались. Постепенно отношение Кати к фильму изменилось. Она все с большим увлечением смотрела на экран, перестала поминутно заглядывать в телефон. А вот Василиса никак не могла сосредоточиться. Лебедев сидел слишком близко, и она все время боролась с желанием разглядывать его лицо, находившееся на расстоянии всего полуметра. В профиль Никита был еще красивее. На длинные ресницы падали голубоватые отсветы, создавая тени на щеках, в зрачках отражался экран, а на губах замерла легкая полуулыбка. Василиса то и дело косилась на него, отвлекаясь от истории Кати Тихомировой и Людмилы Свиридовой. Сюжет пролетал мимо, в голове роились сотни мыслей о том, что значит весь этот киносеанс, почему они оказались здесь вчетвером, и о чем сейчас думает Никита. Пальцы впились в мягкую ткань кресла, все тело напряглось, будто на экране разворачивалась не мелодрама, а ожесточенный матч. Когда зазвучала музыка, которой заканчивался фильм, Катя захлюпала носом, а Василиса вздохнула с облегчением.
– Понравился фильм, Ветрова? – тихо спросил Никита и усмехнулся.
В этот момент стало понятно: ее душевные терзания от него не укрылись. «Он что, заметил, что я весь фильм на него пялилась?!», – ужаснулась Василиса.
Катерина вытирала мокрые щеки, передавала скомканные салфетки Пете, и тот метко бросал их в мусорную корзину. На экране шли титры, а Василиса не могла пошевелиться.
– Ты не ответила, – уже громче сказал Никита. – Как тебе кино?
– Кхм… неплохо, – откашлявшись, ответила она. – Очень… занимательно.
– Знал, что тебе понравится, – самодовольно произнес нахал, ясно давая понять, что он в курсе: актерская игра и история судеб девушек в СССР – последнее, о чем Василиса думала в последние два с половиной часа.
Лебедев вскочил и начал убирать со стола коробки из-под попкорна и чипсов. Они с Петей выключили проектор, расставили по местам пуфы и столики – теперь можно было уходить.
День уже перевалил за половину, апрель радовал теплой и солнечной погодой. Компания медленно двигалась в сторону набережной. Косые лучи солнца заставляли жмуриться, отражались в Волге.
– Василий, я не понимаю почему ты до сих пор не посмотрела, как мы разнесли «Орлов»! Наша с Никитосом совместная работа на паркете… Это нужно видеть! А как он забросил мяч с сиреной! Катюха сказала, что комментатор на трансляции орал, как сумасшедший: «Вот это бросок! Девятый совершает баззер[15], достойный лучших игроков высшей лиги!»
– Трибуны просто разорвало! – поддержала Катя.
– Все-все, ребята, хватит, не то он сейчас лопнет от чувства собственной важности! – запротестовала Василиса.
– Не понимаю, что тебе не нравится, – ответил Никита. – Если бы ты посмотрела матч, была бы такого же мнения. Может, я наконец дождался бы добрых слов от ледяной принцессы…
– Я тебе сейчас покажу ледяную принцессу, – вспыхнула Василиса и подскочила к нему.
Никита, уклонившись от первого тычка в спину, тут же припустил по набережной. Василиса гналась за ним, но отставала – боль в ноге не позволяла бежать в полную силу. Никита, хохоча, обернулся, но увидев, как она хромает, остановился.
– Сдаешься? – крикнула она, приближаясь.
Он отступил, не давая схватить себя. Василиса сделала еще несколько выпадов, от которых тот, медленно пятясь, уворачивался.
– Нет, поддаюсь, – прищурился он от солнца.
– Незачем! Я бы догнала тебя и с больной ногой.
– Не сомневаюсь.
– Тогда признавайся, что сдаешься.
– Ладно-ладно, – Никита поднял руки. – Сдаюсь, ты победила.
– Так-то лучше, – довольно кивнула Василиса.
Она легко пихнула его кулаком в бок, Никита положил руку ей на плечо. Она попыталась оттолкнуть его, но он лишь сильнее прижал ее к себе, а затем быстро наклонился и, закинув ее себе на плечо, побежал вперед под улюлюканье Пети. Морозова попыталась устремиться за ними, но Петя удержал ее.
– Отпусти! – колотила руками по широкой спине Василиса. – Сейчас же!
– Сначала признай, что победил все же я!
– Мы даже не соревновались!
– Нет, соревновались! И ты меня не догнала, а вот я тебя – да.
– Но я не убегала! – продолжала вырываться она.
– А я все равно тебя поймал.
Никита перешел на шаг, но легче от этого не стало – одной рукой он принялся щекотать Василису. Легкими движениями пальцев он задевал ее ребра, заставляя мурашки мчаться по коже толпой.
– Хватит! Отпусти! – взмолилась она.
– Ты знаешь, что надо сказать.
– Пожа-а-алуйста, – захныкала Василиса.
– Не-а.
– Ладно-ладно! Ты победил!
Хмыкнув, Лебедев наконец прекратил экзекуцию и осторожно поставил Василису на ноги, придержав за талию.
– Легкая победа, – усмехнулся он.
– Посмотрим, как ты выстоишь против меня на площадке, когда мы начнем тренировки, – грозно сказать Василиса, но не удержалась и улыбнулась в ответ.
18. Никита
Чувствуя себя пусть и идиотом, но идиотом счастливым, Никита поднимался по лестнице к себе домой. Василиса наотрез отказалась, чтобы он провожал ее до квартиры, у подъезда они все не могли расстаться и за разговорами не заметили, как прошла четверть часа. Договорились начать тренировки, как только Василиса получит заключение врача. Она надеялась, что ее отстранят всего на несколько дней, и она успеет подготовиться к матчу.
Подойдя к квартире, Никита обнаружил, что дверь не заперта. Сквозь небольшую щель на лестничную площадку лился желтый свет, слышалась громкая музыка. В душу закралось тревожное предчувствие.
Не снимая кроссовки, Никита прошел в гостиную. Музыка гремела так, что стены дрожали. В кресле, опустив голову на грудь, спал отец. Его руки безвольно лежали на подлокотниках кресла, на рубашке коричневели пятна неизвестного происхождения (Никита искренне надеялся, что это соус). На полу лежала открытая бутылка виски, янтарная жидкость вытекла на пол, образовав лужу. От запаха спиртного тошнило. Поморщившись от отвращения, Никита выключил надрывавшийся телевизор. Наступила звенящая тишина. Он настежь открыл окна, впуская в комнату прохладный вечерний воздух. Взяв двумя пальцами бутылку за горлышко, он отправил ее в мусорную корзину. Набрал
