Любовь навылет (СИ) - Володина Таня

От мангала доносились сногсшибательные запахи жареного мяса и лука, резаные помидоры и огурчики истекали соком, а Юра Шатунов пел про белые розы. К столу подтягивались всё новые люди. Кого-то Даша шапочно знала, кого-то видела впервые. Все они здоровались за руку с Ильёй Михайловичем, остальных приветствовали устно. Даша обратила внимание на крупного светловолосого мужчину, похожего на Брэда Питта в молодые годы, только ещё красивей и мужественней. От него невозможно было оторвать взгляд, все женские головы поворачивались к нему, как подсолнухи к солнышку. Мужчина нашёл свободное место в середине стола, сел, и Даша могла видеть только его блондинистую макушку. Не без сожаления она отвернулась от красавчика.

Все успели рассесться и выпить по первой рюмке за Праздник Весны и Труда, когда кто-то среди общего гомона воскликнул:

— Нина, глянь, что делает твой сын!

Все повернулись в сторону пансионата. На смотровой площадке у крутого спуска, обозначенного красными верёвками, стоял парень с велосипедом. Солнце слепило и мешало рассмотреть велосипедиста, но это был Эд, больше некому. Он помахал рукой и уселся в седло. Женщины ахнули.

— Эдик, не надо! — крикнула Нина Петровна, но было поздно.

Сначала медленно, кренясь то вправо, то влево, набирая скорость всё больше и больше, Эд покатился с горки. Несколько раз велосипед подбросило, на солнце ослепительно блеснули спицы, но Эду удалось выровнять руль. Он спускался как велогонщик-экстремал: на огромной скорости, жёстко и бесстрашно. На последней кочке он подпрыгнул выше прежнего и приземлился задним колесом в песок, пошёл юзом и лёг на бок, но мастерски восстановил равновесие и подкатился к мангалам.

Шашлычники заорали на своём языке и захлопали в ладоши. Через секунду все аплодировали, обнимали Эда и трепали по плечам и спине, как победителя по маунтинбайку. Нина Петровна приставила к торцу стола дополнительный стул и потащила к нему своего рискового сына. Даша услышала, как она проворчала:

— Опять без шлема? Сколько раз можно просить? Разобьёшься однажды на своём велосипеде, чует моё сердце... Будешь сидеть со мной.

— Нет, я буду сидеть с Дашей, — возразил он и передвинул стул поближе к Даше. — Ты сегодня сногсшибательно красива! Сколько мужчин тебе об этом уже сообщили?

Даша хотела фыркнуть в ответ на немудрёный комплимент, но внезапно поняла, — ощутила шестым чувством, — что Оленев прислушивается к их разговору. Она кокетливым жестом отбросила за спину копну кудрей и сладко улыбнулась Эду:

— Ты первый. Кроме тебя мне никто не говорит комплиментов.

— А я? А как же я? — воскликнул Илья Михайлович.

Кто-то с другого края стола пробасил:

— Михалыч, не мешай сыну кадрить девушку, имей совесть.

Через полчаса поспели шашлыки. Сочное ароматное мясо даже жевать не требовалось, оно само таяло во рту. Пока все утоляли голод, запивая шашлык кто пивом, кто вином, Даша прислушивалась к разговорам и посматривала по сторонам, подмечая детали. Она впервые находилась в такой разношерстной компании, если не считать корпоратив на 8 Марта, но тогда Даша никого не знала и ни в кого не была влюблена: до спасения оленя и прихода любви оставалось три часа. А сейчас её интересовало всё: связи между этими людьми, их прошлое и настоящее, их человеческие судьбы и страсти.

В голове шумело. Даша любила выпить стаканчик холодного пива в жаркий летний день, но обычно много не пила. Не две баночки подряд. Они хоть и были маленькими, но голову кружили качественно. Неформальная обстановка и тесное соседство с Оленевым тревожили душу, и Даша тушила тревогу светлой «Сибирской короной».

Оленев же пил только томатный сок. Может, он ещё ВЛЭК проходил? Или совсем завязал с алкоголем? Он подливал водку Илье Михайловичу и следил, чтобы не заканчивалось вино у тех, кто сидел поблизости: у Нины Петровны, Аллочки, Эда и Оксаны. Только за Дашей не следил, и даже не смотрел в её сторону. Даша почувствовала себя отверженной. Несмотря на заботливые ухаживания Эда, который подкладывал ей на тарелку отборные кусочки мяса и овощей, она расстраивалась всё больше и больше. Дойдя до полного отчаяния из-за холодности Оленева, Даша осмелилась произнести тост. Пока невинный — не за крепкую мужскую дружбу, а всего лишь за наступление весны, — однако пренебрежение Оленева казалось ей всё более обидным, и она мысленно формулировала какой-нибудь хитрый тост, чтобы привлечь его внимание, но не шокировать при этом остальных.

25. Козлы

— А теперь я хочу поднять бокал за наших прекрасных дам! — повысил голос Илья Михайлович, чтобы перекричать застольный гул и группу «Мираж». — Как известно, у лётчиков три проблемы: триппер, геморрой и ветер боковой…

Все дружно посмеялись над старой шуткой.

— Но со всеми жизненными невзгодами нам помогают справляться наши драгоценные женщины! Что бы мы без вас делали? — Илья Михайлович энергично жестикулировал левой рукой, при этом рюмка, которую он держал правой, даже не покачнулась. Поразительная координация. — Наша любовь безгранична, как небо, и такая же…

— Голубая, — буркнул под нос Эд, и Даша повернулась к нему. — О нет, я не про отца, он вне подозрений. Не хочешь прогуляться к реке?

Даша ощутила исходящую от Эда волну негатива в сторону отца и других лётчиков. Ему неприятно было находиться в их компании, хотя каждый день он общался с этими людьми по радиосвязи, помогая им взлетать и приземляться. Даша заколебалась. Эд мягко потянул её за руку:

— Пойдём, они ещё долго будут тостовать. Сначала за любимых женщин, потом за то, что лучше потерять жену, чем скорость на четвёртом развороте.

— Потом за то, чтоб хрен стоял и винт вертелся, и никогда не наоборот, — заплетающимся языком подсказала Оксана, которая слышала их негромкий приватный разговор.

— Вот, Оксана давно в «Север-Авиа», знает программу наизусть. Пойдём, посидим на берегу, покурим, — он сжал Дашины пальцы и посмотрел так, словно между ними ничего не произошло.

Даша попыталась вспомнить, из-за чего она злилась на Эда, но вспомнила только «я очень сильно тебя люблю». Она взглянула на Оленева. Тот улыбался, покачивая стакан с томатным соком, другая его рука покоилась на спинке Аллочкиного стула. Спасибо, что не на плече.

— А пойдём! — громко согласилась Даша, с удовлетворением заметив, что Оленев на неё посмотрел.

Сумрачный нечитаемый взгляд.

— Стойте, я с вами! — заявила Оксана и тоже начала выбираться из-за стола.

Её здорово пошатывало, но она захватила с собой недопитую бутылку вина. Эд недовольно поморщился, и Даша поняла, почему Оксана считала его высокомерным и заносчивым.

Солнце скрылось за пансионатом, на пляж наползла тень, только противоположный берег светился изумрудной зеленью, да облака, подсвеченные закатом, наливались сиреневой дымкой. От воды тянуло прохладой.

Они устроились на шезлонге, сели трое в ряд. Эд молчал: видимо, присутствие Оксаны его смущало. Оксана жадно затягивалась, глотала дым и нервно качала ногой. Докурив первую сигарету, она тут же прикурила вторую, пнула соседний шезлонг и процедила:

— Это же надо быть такой малодушной сволочью! Такой здоровый шкаф, такой знойный мачо, и такой трус!

— Так он уже здесь? — спросила Даша, сообразив, о ком речь.

— А где же ему быть, конечно, здесь! Запомни, Даша: все мужики козлы, даже самые красивые и желанные. Даже самые лучшие из них — все козлы! Поголовно.

— А что он тебе сделал? — поинтересовался Эд, пуская в сторону клубы дыма.

— Вопрос не в том, что он мне сделал, а в том, чего он не сделал, — туманно ответила Оксана.

— А-а-а, он тебе отказал! — догадалась Даша. — Когда ты успела с ним поговорить?

— Когда он приехал. Я подошла, хотела поцеловать в щёку, а он уклонился! Сказал, что это неразумно, что нам не надо встречаться. А я, может, и не собиралась с ним встречаться, я же понимаю, что это невозможно! — она всхлипнула. — Я просто хотела его поцеловать. Один раз. Напоследок…