Любовь навылет (СИ) - Володина Таня

Даша больше не сомневалась, что речь шла о Феде Стародубцеве. Она столько о нём слышала, что с нетерпением ожидала встречи.

Пансионат, старый, советский, ещё бывший аэрофлотовский, стоял на высоком берегу Пажмы. Вниз вела широкая гравийная дорожка, извилистая, как горный серпантин. На каждом развороте в тени корабельных сосен виднелись двухэтажные коттеджи из бруса — недавно построенные корпуса, рассчитанные на большие семьи или дружеские компании. Кое-где на верандах суетились жильцы: у отдыхающих коттеджи пользовались большим спросом, чем старое пятиэтажное здание с лоджиями. Зато из пансионата открывался превосходный вид на излучину реки.

Кроме дорожки от здания к реке вела обрывистая тропинка, ровная, как стрела. Зимой здесь заливали ледяной спуск для катания на санках, а летом желающие могли попробовать свои силы в альпинизме. В самых опасных местах была натянута красная верёвка на колышках.

Даша стояла наверху в развевающемся платье и смотрела, как внизу Нина Петровна руководила Оксаной, бухгалтерами и двумя джигитами из столовой. Парни в белоснежных фартуках и поварских колпаках на чёрных кудрях устанавливали мангалы, носили уголь и эмалированные вёдра с шашлыками. Другие работники пансионата прямо на песке расставляли столы и раскладные стулья, ушатывая их для надёжности. Открыли зелёно-полосатый пляжный зонт и закатили под него тележки с переносными холодильниками. Остальные зонты, видимо, решили не раскрывать: погода ожидалась безоблачная и безветренная, метеорологи не соврали.

Чуть дальше к реке Даша рассмотрела кострище в обрамлении толстых брёвен для сидения. Сбоку высилась поленница, заготовленная для ночного костра, а вдоль берега рабочие поставили штук двадцать белых пластиковых шезлонгов. Загорать и купаться вряд ли кто решится, но полежать на солнышке Даша бы не отказалась.

— Даша! Комарова! — возглас Нины Петровны разнёсся по всей округе, как пожарная сирена. — Где ты бродишь? Спускайся к нам!

Даша ступила на тропинку, и мелкие камешки посыпались из-под босоножки. Нина Петровна повысила тон:

— Дарья, назад! Не ходи туда, там опасно! Спускайся по дороге!

Усольцева, как обычно, пыталась контролировать всех окружающих. Даша зашагала по серпантину, вдыхая запах хвои, нагретой солнцем, и дыма, поднимающегося от мангалов. От сияющей красоты майского дня сладко и тревожно щемило в груди. Чем закончится этот день? Приедет ли Оленев? Удастся ли узнать правду о ЧП?

Не успела она спуститься, как Нина Петровна припахала её раскладывать по столам бумажные тарелки и стаканчики. Даша угрузала тонкими каблучками в песке, под пальцы набились острые песчинки, раня нежную кожу. Даша присела за стол:

— А можно мне лимонада попить?

— Можно, — разрешила Нина Петровна и унеслась к пансионату командовать поварами.

Оксана достала из холодильника две запотевших баночки «Сибирской короны» и протянула одну Даше:

— Держи, подруга. И не напрягайся ты так, всё будет хорошо. Впереди два дня культурного отдыха в компании друзей и коллег. Вот увидишь, тебе понравится.

Оксана наманикюренными пальчиками ловко вскрыла банку и с наслаждением отпила. Поколебавшись три секунды, Даша последовала её примеру.

К полудню начали подтягиваться те, кто поехал своим ходом, а не на служебном автобусе. Даша всё время поглядывала наверх, где на стоянке около пансионата парковались всё новые и новые машины. Её снедало нетерпение. От волнения она прикончила баночку «Сибирской короны» слишком быстро, хотя собиралась растянуть её на полдня. Когда наконец на солнце блеснул бок знакомого «мерседеса», Даша от облегчения рассмеялась. Он приехал!

Оленев привёз рыжего усатого Илью Михайловича Усольцева — КВСа, с которым они летали на Ямал, — и девчонку в толстовке с капюшоном. Пока они спускались, Даша не могла оторвать от них взгляд. Один раз ей показалось, что Оленев обнял девчонку, но потом кусты сирени заслонили обзор, и Даша покусывая губу ждала, когда компания вновь появится на открытом месте. Они вышли к повороту, и Даша убедилась, что Оленев обнимает свою спутницу за плечи. Он заглядывал ей в лицо, что-то рассказывал и смеялся: обрывки смеха долетали до накрытых столов. Даша и не догадывалась, что Оленев может так искренне веселиться.

На мгновение она поняла, о чём говорил Эд. Когда ты одинок, а кто-то рядом смеётся, твоё одиночество усугубляется. Теперь она верила, что можно влюбиться в человека, услышав, как беззаботно и жизнерадостно он смеётся.

Когда они спустились, Даша смогла получше их рассмотреть. Илья Михайлович был одет в пятнистый костюм охотника, только ружья и патронташа не хватало. Оленев — в кеды, поношенные джинсы и простую белую футболку, из-за чего выглядел гораздо моложе своих лет. А девчонка скинула капюшон и оказалась… Аллочкой, растрёпанной и абсолютно ненакрашенной. Ей безумно шла подобная небрежность. Даша почувствовала себя закомплексованной деревенщиной, которая красится и наряжается, чтобы вынести мусор во двор. Она хотела затмить Аллочку, а выставила себя дурочкой.

24. Две баночки пива

Даша сцепила зубы и улыбнулась. Пускай её наряд выглядел неуместным и смешным на фоне расслабленно-стильной Аллочки, она не собиралась забиваться в угол и плакать. У неё была цель, и она должна придерживаться плана: очаровывать, наблюдать, выяснять.

— Илья Михайлович, Матвей Иванович, Алла, рада вас видеть, — поспешила поздороваться Даша, пока остальные не налетели на прибывших.

— А, Дашенька! Помню-помню, — пророкотал Илья Михайлович, — «мужчины под сорок — самые лучшие любовники». Ха-ха! Если бы все красивые девочки так думали, то у взрослых мальчиков было бы меньше поводов для грусти и ранних инфарктов.

Даша заметила, что он успел выпить: глаза блестели, нос покраснел.

— Привет, Даша, — бросил Оленев, протискиваясь мимо неё к Нине Петровне, чтобы поздороваться за руку и приобнять.

Разница в его отношении была очевидна. С кем-то он дружил: с главбухом Ниной Петровной и комэском Ильёй Михайловичем; к кому-то испытывал явную симпатию: к бортпроводнице Аллочке; а кого-то считал пустым местом: бухгалтера Дашу Комарову. И то, что они целовались голые в душе и обсуждали свои чувства, ничего не меняло. Он не игнорировал её, просто относился сдержанно-прохладно: не выделял, не обращал особого внимания, не целовал при встрече, не обнимал.

И Даша не знала, как это изменить. Она знала, что совершила ошибку, но не знала, как её исправить. Он ускользал от неё.

Кто-то включил радио «Ретро» на полную громкость, разговаривающие тоже повысили голоса. Пока никто не видел, Даша аккуратно перенесла приёмник в тень под солнечным зонтом: пусть орёт подальше от стола. Заодно захватила несколько банок пива из переносного холодильника. Угостила Илью Михайловича, который крякнул от удовольствия, сделав первый глоток. Одну баночку передала Оксане, другую открыла для себя. Предложила и Аллочке, но та мотнула головой:

— А где вино? — спросила она. — Мы же вино просили купить! В прошлом году забыли, и девочкам пришлось пить «отвёртку».

— Девочки не сильно и против были, — ответил Илья Михайлович, расстёгивая охотничий жилет и выпуская на волю круглый животик.

— Ой, вино у меня в домике, сейчас пошлю кого-нибудь, — Нина Петровна заозиралась, Даша спряталась за спину Оксаны. — О, Оксаночка! Возьми одного джигита, и сбегайте вон в тот крайний домик, принесите несколько коробок вина. И скажи Эдику, чтоб шёл сюда, быстро! Куда он запропастился?

Оксана вздохнула и поплелась выполнять приказ начальства.

— Ну что, жарить? — закричал один из шашлычников. — Угли прогорели.

— Жарить, жарить! — хором ответили отдыхающие.

Пока народ не уселся за столом окончательно, Даша попыталась занять место рядом с Оленевым, но не удалось. По левую руку Оленева разместился Илья Михайлович, по правую — Аллочка. На торце стола, чтобы руководить банкетом, села Нина Петровна. Даше ничего не оставалось, как пристроиться напротив Оленева, рядом с Оксаной. Оказалось, что это очень удобное место: можно смотреть Оленеву в лицо и при желании дотянуться до него ногой. В том, что у неё появится такое желание, Даша не сомневалась. Надо только добавить алкоголя для храбрости.