Прикосновение хаоса - К. Холлман

— Я бы все отдал, если бы мог вернуться и все переделать, — бормочу я, когда обычное чувство вины разливается по моей груди. — Надеюсь, ты это знаешь. Я бы сделал все, что угодно.

— Знаю. Но все это началось, когда ты был маленьким — еще до твоего рождения. Все зло… ты не несешь за это ответственности.

— Я знаю. — Я также знаю, что она говорит мне только то, что должна. Я знаю, что в ближайшее время не перестану чувствовать себя дерьмово из-за того, что я сделал.

О чем я думаю? Я должен сосредоточиться на ней. Быть с ней. У меня есть все время в мире, чтобы лежать здесь и винить себя.

— Чем ты занималась в последнее время?

— Аспен хочет, чтобы я сходила с ней по магазинам, чтобы купить вещи для ребенка. — Она накалывает на вилку кусочек картофеля и обмакивает его в какой-то соус, прикусывая губу.

— Похоже, ты не в восторге от этого.

Она пожимает плечами, уставившись в тарелку.

— Я имею в виду, это поход по магазинам. Я люблю ходить по магазинам. Но странно пытаться радоваться за нее, когда я знаю, что ты здесь, внизу.

— Не позволяй такому состоянию удерживать тебя. — Это последнее, чего я хочу. Я уже причинил ей достаточно боли.

Она вскидывает голову, прежде чем ее лицо вытягивается.

— Нет, я совсем не это имела в виду. Я… я думаю, я не знаю, что я имею в виду.

Наверное, сейчас самое подходящее время поговорить о том, что не давало мне покоя с тех пор, как я посетил доктора.

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы поговорить с кем-нибудь? С доктором, например?

— Доктор? Зачем? Я в порядке. — И она тоже защищается. Почему она так защищается? — Я абсолютно здорова.

— Я имею в виду, с кем-нибудь поговорить о том, что произошло. Там, в лагере. А еще я не помню того дерьма, что было в хижине. Для тебя, должно быть, это было тяжело. Может быть, доктор поможет тебе справиться с этим. Я хочу этого для тебя.

По крайней мере, теперь она не избегает смотреть на меня, одаривая нежной улыбкой, которая озаряет ее лицо.

— Это так мило с твоей стороны беспокоиться обо мне, но, честно говоря, все было не так уж плохо. Я справляюсь с этим. И я знаю, что ничего из того, что ты делал, когда был Ривером, на самом деле не исходило от тебя.

То, как она это говорит, привлекает мое внимание. Это звучит так, как будто она часто говорила себе. Что-то, что она запомнила. Это то, во что ей нужно верить?

— Что он сделал? — Спрашиваю я, озвучивая самый важный и громкий вопрос, тот, который не дает мне спать по ночам. — Ривер. Я лежал здесь, представлял всякое дерьмо, от которого у меня скручивало живот. И я боюсь, что даже это и близко не сравнится с тем, через что тебе пришлось пройти.

— Честно говоря, он не так уж много со мной сделал. Я имею в виду, иногда ты вел себя немного по-другому, но есть причина, по которой мне потребовалось так много времени, чтобы понять, что с тобой что-то не так. Я просто подумала, что у тебя перепады настроения, что-то в этом роде. — Она разрезает курицу, как будто в этом нет ничего особенного. Интересно, сколько раз это случалось? Сколько раз ей приходилось оправдываться меня?

— В любом случае, — продолжает она со вздохом, — большую часть времени дело было не столько в том, что он делал, сколько в том, что он говорил.

Волосы у меня на затылке встают дыбом, когда я наблюдаю за ней, ожидая подсказки, объясняющей, на что она намекает. В конце концов, я устал ждать.

— Что он тебе говорил? — выпаливаю я.

— Не важно. — Она изо всех сил пытается казаться беззаботной, но я знаю ее лучше, чем она сама себя.

Несколько секунд я наблюдаю, как она перекладывает еду на своей тарелке. Это предлог, чтобы не смотреть на меня. Я люблю ее, но сейчас меня начинает это раздражать.

— Я не сломаюсь из-за того, что ты мне скажешь, — бормочу я, перекладывая еду на своей тарелке так, как это делает она. — Что он значит?

Ее плечи поднимаются и опускаются в глубоком вздохе, который она медленно выпускает.

— Это значит то, что я сказала.

— Тебе не нужно беспокоиться, что ты заденешь мои чувства или что-то в этом роде. Я справлюсь с этим. И я должен знать, что… что я с тобой сделал. — Черт, это тяжело. Часть меня знает, что это не я причинил ей боль, но я также не хочу прятаться за этим оправданием. Я не какой-нибудь слабак, который не может признать свои ошибки.

Очевидно, что она не согласна. Ее лицо становится гневным, прежде чем она бросает вилку на тарелку, достаточно громко, чтобы звук отдавался эхом.

— Не говори так. Не смей так говорить.

— Я должен лгать?

— Ты ничего не делал! И ты это знаешь. Или, по крайней мере, должен знать сейчас. Разве доктор тебе этого не сказала?

— Я знаю то, что знаю. — Боль на ее лице убивает меня. Я снова причиняю ей боль. Но, черт возьми, я не собираюсь сидеть здесь и притворяться. — Я говорю все это не для того, чтобы расстроить тебя. И я говорю это не для того, чтобы ты сказала мне, что я неправ, или что-нибудь в этом роде. Я говорю правду. Может, Ривера и не существует на самом деле, но он внутри меня. Он часть моего разума. Так что да, я делал все это.

— Только потому, что кто-то другой поступил с тобой еще хуже, когда ты был слишком мал, чтобы справиться с этим. Прости. — Она вздыхает, когда я закатываю глаза. — Просто так оно и есть. Я люблю тебя, и это не изменится, и я не позволю тебе наказывать себя за то, что ты не мог контролировать.

— Ладно. Если я ни в чем не виноват, скажи мне, что сделал Ривер. Что он сказал? Я имею в виду, ты же не говоришь о том, что я сделал, верно? — Дерьмово загонять ее в угол? Возможно. Но мне нужно знать. Незнание намного хуже.

— Он был злым. Он сказал несколько действительно плохих вещей. — Она накалывает на вилку кусочек курицы и отправляет в рот, глядя на меня, пока жует. На этот раз отказываюсь отводить взгляд. Вот. Это то, что ты хотел знать?

— Какие, например?

Между нами рушится невидимая