Прикосновение хаоса - К. Холлман
— Я справлюсь.
— Я верю тебе, но сможет ли справиться этот маленький мальчик, на которого ты смотришь?
В моем воображении маленький мальчик качает головой. Мое сердце болит за него… за эту часть меня.
— Я так не думаю, но он должен. — Ему пришлось вынести гораздо больше, чем подобает любому ребенку.
— Если ты чувствуешь, что можешь, ты мог бы сказать этому мальчику, что он больше не одинок. Ты можешь сказать ему, что это не его вина и что ты понимаешь его боль.
Мое горло сжимается от эмоций. От чувств, с которыми я не хочу сталкиваться. Я открываю глаза и сажусь, чтобы оглядеть свою маленькую камеру. Возвращаюсь к реальности.
— Я не хочу делать этого прямо сейчас.
— Все в порядке. Тебе не нужно делать ничего, что тебе неприятно. Ты отлично справился, — хвалит она меня. — Это было хорошее начало, и мы уже многое узнали о тебе. Я получила много полезной информации, которая облегчит твое лечение.
До конца нашего сеанса мы говорим о светлой стороне моего детства, о хороших воспоминаниях с моими приемными родителями и Луной, о вещах, которыми я не прочь поделиться. Совсем наоборот, мне нравится вспоминать их. Я дорожу теми временами, о которых некоторое время не думал.
— Это был хороший сеанс, — восклицает доктор Стоун, поднимаясь со стула возле моей камеры. Она собирает свои вещи и складывает все в свою огромную сумку. — Если ты не возражаешь, я хотела бы дать тебе небольшое домашнее задание.
— Не уверен, что у меня есть время. Я немного занят, сижу здесь и ничего не делаю, — шучу я, заставляя доктора рассмеяться.
— Что ж, если ты найдешь несколько минут, я бы хотела, чтобы ты подготовился к тому, чтобы подробнее рассказать о тяжелых временах твоего детства. Я знаю, что это неприятно, и инстинкт подсказывает тебе просто не говорить об этом. Но, чтобы относиться к тебе должным образом, мы, к сожалению, должны пойти на это.
— Как именно мне готовиться? — Я спрашиваю.
— Просто подумай об этом. Мы хотим иметь возможность подтвердить чувства этого маленького мальчика. Скажи этой своей части, что теперь ты сильнее, что ты справишься с этими монстрами так, чтобы ему не пришлось этого делать.
— Это звучит немного странно, но, думаю, я попробую. — Не то чтобы у меня было занятие получше.
— О, чуть не забыла. Я принесла тебе книгу о ДРЛ. — Она роется в сумочке, вытаскивая книгу в мягкой обложке. Она протягивает мне книгу через железную решетку. Я переворачиваю ее, чтобы увидеть обложку и прочитать название: Диссоциативное расстройство личности у пациентов.
— Я попробую почитать, — обещаю я, листая красочные страницы.
— Увидимся завтра, — говорит доктор Стоун, прежде чем уйти по длинному коридору. Стук ее каблуков медленно затихает вдали, пока я снова не остаюсь один.
13
РЕН
Как заключенные, приговоренные к пожизненному заключению, поступают так? Как они живут изо дня в день в камере, когда им нечего делать, некуда идти? И поговорить тоже не с кем. Клянусь, если бы у меня уже не было проблем с мозгом, я бы очень скоро сошел с ума. Делать нечего, только думать и пялиться в потолок.
Это не только для того, чтобы держать меня подальше от остальных членов семьи. Это не для того, чтобы обеспечить безопасность Скарлет. Меня наказывают. Это мой приговор после всего, что я сделал. Не важно, что я этого не помню. Не важно, что я мог убить Кью, но не смог заставить себя сделать это. То же самое и в отношении Аспен. Я не смог пройти через это.
Но Ривер мог бы. Ривер бы смог. А Ривер — это я, и Ксандер не может этого простить. Он может попытаться помочь мне, но он не простит. Вот почему я изолирован, у меня нет никаких развлечений, кроме большой книги, которую оставила мне доктор, и никаких прогулок на свежем воздухе.
Единственное, чего я с нетерпением жду в этот день, — это визита Скарлет и моих родителей, хотя визиты семьи обычно короткие и напряженные. Скарлет обещала принести ужин сегодня вечером, и мое сердце подпрыгивает, когда ее шаги эхом отдаются по коридору.
— Пора ужинать! — зовет она. Это самая приятная вещь, которую я слышал за весь день.
Я подтаскиваю раскладушку к решетке и сажусь как раз вовремя, чтобы она поставила поднос на один из стульев, стоящих напротив меня. В нем есть щель у самого пола, так что ей как раз хватает места, чтобы просунуть под нее тарелку. Я поднимаю крышку и нахожу сэндвич, чипсы и несколько свежих печений, пахнущих шоколадом и сахаром. Я надеялся на что-то более существенное, но я понимаю ход мыслей. Они не хотят, чтобы у меня было что-то, для чего мне понадобились бы нож и вилка. Пока нет. Скарлет тем временем ест курицу-гриль и жареный картофель. Я слишком голоден, чтобы сейчас обращать внимание на разницу.
Я слишком рад быть с ней. Почему-то все стало ярче. Лучше. Легко потерять надежду, растрачивая свою жизнь в камере, но она восстанавливает ее, просто находясь здесь. Позволяя мне греться в ее свете и тепле.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она, пока я откусываю огромный кусок от толстого сэндвича. На нем индейка, сыр и толстый слой майонеза.
— Это ты приготовила? — Спрашиваю я, вместо того чтобы сразу ответить на ее вопрос.
Ее голова качается вверх-вниз, а в уголках рта появляется довольная улыбка.
— Я вспомнила, что тебе это нравится.
— Я не шучу, когда называю тебя ангелом. — Откусив еще кусочек и проглотив, я говорю ей: — Со мной все в порядке. Смертельно скучно, но чувствую себя хорошо.
— Мне нужно поговорить с папой о том, чем тебе здесь заняться.
— Было бы здорово, но не настаивай. Я не хочу, чтобы он злился на тебя из-за меня. — И не хочу, чтобы он сказал ей, что ей больше нельзя сюда приходить. Она — единственное, что сейчас удерживает меня. Я не справлюсь без нее.
— Может быть, я попрошу маму поговорить с ним об этом, — предлагает она. — Он лучше воспринимает подобные вещи от нее.
Она не собирается так просто это оставлять, так что спорить бессмысленно.
— Хорошая идея. — Жуя чипсы, я некоторое время наблюдаю за ней. — Как ты себя чувствуешь?
— Отлично. На самом деле, я чувствую себя хорошо. — Так почему у нее такой резкий голос? Она слишком старается. Я думаю, ей это тоже далось
