Поцеловать первого встречного - Ирина Муравская
— Есть варианты?
— Один точно, — Нечаев прав. Что-то в этом воздухе однозначно есть. Я никогда не был сторонником курортных "романов", но общая ламповая атмосфера отдыха без обязательства и минимум одежды на красивых фигурках… Оно накладывается друг на дружку. Но, наверное, всё же не стоит. — Телефон когда отдашь?
— Ой, да пожалуйста, — получаю назад своё имущество, последние несколько часов к которому благодаря женской наглости потерял какой-либо доступ. Представляю, как засорена память. — По-братски, от души. Выручил. В город доеду, гляну чё есть в магазах. В отеле только автоматы стоят, но там такие цены, что вертела я их всех.
Вертела она их всех.
— Воспитанные девочки не ругаются.
— И лифчики носят. Но тогда на них парни не глазеют, — превращая моё плечо в подставку, Софа поднимается с места. — Не знаешь, где туалет?
— Под пальмой? — навскидку предполагаю.
— Ага. Осталось её найти.
— Там же где и верблюд валяется.
— Ну хоть не скучно будет. Посидим, потрещим о своём, о насущном. Компанию составить не хочешь? Подержишь, чтоб я в ямку не бухнулась.
Предложение носит явно риторический посыл, потому что уходят, не дожидаясь ответа. Жаль. Я бы уточнил, кто, что и кому мог бы подержать. Девица оторви и выкинь, вообще не фильтруется, но… что-то в ней есть.
Вот вроде бы Паулина. Да, красивая. Да, неглупая. Да, сексуальная, но… скучноватая. Нет в нет искры сумасбродства. Зато к Каминских с бензином подходить опасно, разнесёт всё к чёртовой матери. Это заводит, но это и отталкивает.
С Паулинкой проще, от неё чудачеств можно не ждать, однако Тимохе такая подойдёт. Его собственной шебутливости хватит на обоих, ещё останется на будущее. Наверное, поэтому он на неё и запал. Противоположности, говорят, притягиваются.
Запал — даже не то определение. "Влюбился по уши". Хоть бирку на чувака вешай: подкаблучник обыкновенный, единичный экземпляр. Мы даже когда возвращаемся после заката в отель, весь остаток вечера Нечаев убивает на то, чтоб очередной раз прошерстить её профиль.
— Нет его и всё. Ни одного упоминания, ни одной фотки. Ничего, — бесится Тимоха по страшному. Того и гляди, гаджет полетит в стену. — Слушай, может она его выдумала?
Мы валяемся на койках, неторопливо готовясь ко сну. Попробуем пораньше, чтобы опять завтра всё не просрать. А какой ритуал положен перед отбоем? Правильно. Залипать в новостной ленте. Чем я, собственно, и занимаюсь, попутно переписываясь с любопытной сестрой. Этой интересно всё и сразу, не отстанет пока полного отчёта не получит.
— Воображаемый друг, с которым по утрам у неё чаепитие?
— Не знаю, с кем у неё там чаепития, но я начинаю сомневаться в том, что у неё кто-то есть. Заметь, Пуля ни разу имени его даже не называла.
Речь о женишке, очевидно.
— Потому что мы не спрашивали.
— Или потому что не о ком говорить?
— Если так, у меня для тебя плохие новости. Ты настолько ей не нравишься, что она готова встречаться с призраком.
— Фигня. Сегодня не нравлюсь, завтра понравлюсь. Карфаген тоже не за один день взяли.
Однако.
— Желаю удачи, чё. Благословлять надо?
— Хах, себе лучше пожелай. Тебя тоже скоро возьмут измором.
— Кто?
— Конь в пальто и кобыла на ходулях.
— Вряд ли Софа обрадуется такому сравнению.
— Ага! — Нечаев ликует так, словно застал меня с поличным на месте преступления. — А я ведь имён не называл! Что, уже заарканили бычка?
— Не неси ахинею. Я не спорю, она ничего, но головная боль не стоит усилий.
— Само собой. Мы ж все слепые. Ничего не видим.
— Чего вы не видите?
— Химической реакции между вами.
Пасмурно вскидываю глаза на товарища, отрываясь от экрана.
— Давай-ка сразу проясним и закроем тему: между нами не может ничего быть хотя бы потому что мне этого геморроя не надо. Переспать разок-другой, да, почему нет? Но отношения с ней строить будет только мазохист, склонный к рецидивам.
— Ну-ну. Ей об этом сказать рискнёшь, не боясь однажды проснуться кастрированным? О, — в мою сторону призывно тычут горящим вибрирующим экраном. — Легка на помине. Неужто новой мобилкой обзавелась? Слухаю вас, сударыня, всеми своими локато… — краем зрения замечаю как меняется лицо Тимы: из буднично раздолбайского перетекая в озадаченно напряжённое. — Где ты? Еду.
С места срываются раньше, чем сбрасывается звонок.
— Ты куда? — озадаченно смотрю как в спешке впрыгивают в кроссы.
— Погнали, чего сидишь! Там Софка…
* * *"Там Софка куда-то вляпалась", вот что имелось в виду.
Тридцать три несчастья мы находим в туалете одного из местных ночных клубов. Буквально влетаем в женскую уборную, натыкаясь на ужравшуюся тёлку у раковины с размазанной по роже помадой. Нет. Это не то, что мы ищем.
Тима долбит по дверцам кабинок, получая в ответ порцию истошных воплей и отборной ругани.
— Не паникуем, дамочки, — успокаивает их тот. — Сидите спокойно на толчках, мы не претендуем. Каминских, ты где? Каминских, ёпт твою налево!?
Скрипит язычок замка и из самой дальней кабинки вытекает пропажа. На ногах хоть и стоит, но шатко. Придерживаясь на всякий случай за стенку. Бледная как полотно, ещё бледнее обычного.
Задираю ей подбородок, вглядываясь в зрачки. Мутные и расширенные. Вообще неадекватные.
— Ты что приняла, дура?
От меня вяло отмахиваются. Силёнок ноль, зато заторможенность лютая. Но хоть связно излагается.
— Отвезите меня. Хочу лечь.
Я бы сначала ей леща влепил, но Нечаев уже забирает её рюкзак и, поддерживая, увлекает к выходу. Технический коридор служебных помещений выходит на мигающий от неоновой подсветки танцпол, через который пробираться приходится, расталкивая всех локтями.
Выходим на улицу, отрезая себя от
