Михаил Веллер - Что такое не везет и как с ним бороться
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Михаил Веллер - Что такое не везет и как с ним бороться краткое содержание
Что такое не везет и как с ним бороться читать онлайн бесплатно
Михаил Веллер
Что такое не везет и как с ним бороться
«Делай что должен, и будь что будет».
Рыцарский девиз
«Надежда в Бозе, а сила в руце».
Надпись на клинке гетмана Мазепы
Своя рука – владыка
– Леня, ты совсем не интересуешься перестройкой, – упрекнула жена из-под вороха газет, в то время как телевизор сулил крушение Ленинграда по всем статьям вплоть до кислородного голодания.
– Да, – флегматично согласился Звягин, – я совсем не интересуюсь перестройкой. – Он перелистнул атлас кошек, изданный в ГДР, которая ныне уже не существовала. – Ты знаешь, чем отличается сиамская пуховая от сиамской короткошерстной?
– Ты аполитичен! – с негодованием констатировала жена.
– Я аполитичен, – кротко кивнул Звягин, любуясь кошачьим портретом.
– А в газетах пишут…
– Я знаю, что пишут в газетах.
– Что же?
– Все то же.
– А именно?
– Что жрать нечего. Что Союз разваливается. Что экономика впадает в столбняк. Что выгоны не разгружены, депутаты продажны, прошлое трагично, будущее мрачно, а вообще я не люблю коллективных неврозов.
– А что ты любишь? – поинтересовалась жена.
– Чтобы было интересно. И лечить людей. Первое – от характера, очевидно, второе – от профессии.
– А это тебе не интересно?! – и она, с характерными интонациями учительницы с двадцатилетним стажем, стала читать о благополучном пенсионерстве палача, пытавшего Вавилова.
– Я бы его убила! – с прямотой звенящей юности отчеканила дочка, появившаяся в дверях.
– М-да? – зевнул Звягин. – И как же бы ты его убила?
– Расстреляла!
– Из чего? Из косметички?
Всклубился легкий семейный спор о преступлении и наказании, причем насколько агрессивна и непримирима была женская часть семьи, что школьница, что школьная учительница, настолько же добродушен и покладист был муж и отец семейства.
– Можно подумать, ты не носил офицерскую форму!
– Что выдавали, то и носил.
– Как ты можешь, с твоим равнодушием к людским страданиям, быть врачом!
– Легко и беззаботно. Тут главное – хорошо выспаться, – и Звягин поднялся с любимого дивана и проследовал в спальню. – Жду жену с первым дилижансом! – крикнул он оттуда.
Утром, вскочив бесшумно (разминка, душ, кофе – было воскресенье, и домочадцы отсыпались), он перелистал газеты, пробежал давешнюю заметку и задумался коротко: в глазах проявлялась улыбка угрюмая.
На «скорой», если воскресенье выпадает на середину месяца и погода приличная – чтоб меньше автослучаев, можно и расслабиться слегка: в свободное время, давно зафиксировано, людям реже требуется срочная медицинская помощь. Судачили – надоело:
– У «Гостиного» болгарские по три ре пачка – всегда…
– И чуть не сотня случаев по городу – потравились все этим узбекским виноградом.
– Продовольственные поставки в рамках джихада!..
– Я все понимаю, но почему шапок-то нигде нет!..
– И что поразительно: бензина нет – а автослучаев больше…
Выехали на вызов, шофер музыку врубил, фельдшер подремывал в салоне – молод, явно нажрался вчера, в субботний-то вечер, несмотря на дефицит спиртного; дефицит женщин ему, судя по темпераменту, слава Богу, не грозит.
– Гриша, – обернулся Звягин, – ты знаешь, что в старые времена говорилось: врач не стал врачом, пока не заполнил своими пациентами кладбище?
– То-то на кладбище очереди, – отозвался Гриша. – И это еще врачей не хватает.
Помолчав, Звягин ответил не совсем понятно:
– Каждому – свое место, – сказал он.
– И свое время.
– Точно, – сказал шофер.
Завизжали виражом под Охтинский мост.
– Увольняясь из ГБ, они меняли фамилии, – сказал Звягин, но на самом деле не произнес вслух, а лишь подумал. Любое лишнее слово нам ни к чему.
Отработав и вернувшись на станцию, плюхнулся в продавленное кресло под окном и скрестил вытянутые ноги: «Основа действий что? – план. Основа плана что? – информация. Основа информации что? – утечка на стыках. Податливые звенья кто? – клиентура. Лучшая клиентура кто? – женщины, разумеется. Так, майор, а теперь проведем археологические раскопки в нашей богатой и замусоренной памяти».
Лишь через сутки, дома, облюбовав страницу в записной книжке, пухлой, как батон, и тяжелой, как граната, он набрал телефонный номер:
– Татьяна Ильинична? Доктор Звягин беспокоит. Как здоровье? Это в порядке вещей… Достанем, какой разговор… Нет, просто так, ничего не нужно. От чайку никогда не отказывался. Свободен. Завтра в семь, так точно.
Посвистел «Турецкий марш», позвонил еще раз:
– Саша? Слушай, есть разговор. Да, ты упоминал как-то… Не телефонный, безусловно. А чего откладывать.
Еще пара звонков, и он заходил по ковру взад-вперед, сунув руки в карманы и удовлетворенно хмыкая; хмык получался с каким-то металлическим холодным мурчаньем.
– Я об тебя руки марать не буду, – ласково пообещал кому-то Звягин. – Я тебя ножками стопчу. В пыль! Понял?..
Лицо его приняло выражение спокойной сосредоточенности, как у рулевого на штурвале, выцелившего точку курса на горизонте.
Татьяна Ильинична, отцветшая блондинка, принимала его в небольшой респектабельной квартирке – полуделовой, полубудуаре хорошо пожившей дамы.
– Какие цветы! Узнаю гвардию. Офицеры и джентльмены – это одно и то же.
Пили французский коньяк крохотными глоточками и цейлонский чай: говорили легко, с игривостью, на подтексте не существующего, но как бы не исключаемого флирта.
– Благодарю, – приняла она две упаковки регипнола. – Только хорошее снотворное может гарантировать хороший сон в наше время и в моем возрасте.
Звягин отвесил комплимент.
– Так чем могу отслужить в свою очередь? – осведомилась хозяйка с весомостью сильного человека, привыкшего выигрывать по правилам игр этого мира.
– Когда-то был я лейтенантом, – сказал Звягин, – и влип по молодости и невоздержанности языка в скверную историю.
– Где и когда это было? – быстро спросила Татьяна Ильинична.
– И мне крепко помог один человек из вашего ведомства.
– Вот не знала о ваших делах с госбезопасностью.
– Недавно я наткнулся на его фамилию в газете. Причем в отрицательном смысле.
– Кто ж сейчас положительно отзывается о КГБ.
– Поскольку по характеру своему я не люблю собак, пинающих дохлых львов…
– Порядочным офицерам это свойственно.
– …я бы хотел именно сейчас поблагодарить этого человека, уже старика, пенсионера, за сделанное им добро. Чтоб не считал всех подонками. Не люблю сливаться с обществом.
– Узнаю ваши капризы… – сощурилась Татьяна Ильинична.
– Не люблю ничего недоделанного, – ответил Звягин.
– Кто желает, но не действует, тот плодит чуму. Не знаете, кто это сказал? Вильям Блейк.
– Мне бы ваше образование.
– Как его фамилия?
– Тогда его фамилия была Хват.
Она чуть шевельнула бровью.
– В звании полковника или подполковника, очевидно.
– О нем сейчас стало известно много неблаговидного. Если правда то, что пишут, – преступного даже.
– Меня это не касается!
Отпили чай. Она задымила тонкой американской сигареткой.
– Но я не работаю ни в кадрах, ни в архиве, милый Леонид Борисович.
– Простите, если это невозможно – вопрос снят.
– Ну… вовсе уж невозможного ничего нет.
Звягин, отведя как бы в задумчивости взгляд, повернул лицо в наивыгоднейший ракурс, подчеркивающий резкость черт, квадратность подбородка и холодную прозелень глаз.
– Экий вы голливудский киногерой. Так бы и врезалась по уши… да с вами ведь это безнадежно.
Махнула рукой, рассыпала смех.
– Вы не торопитесь? Достаньте-ка во-он ту бутылочку из бара. А просьба ваша – какая ерунда, попрошу из отдела послать запрос. Послушай, Звягин, – перейдя на ты, взглянула с нагой прямотой, – я тебе нравлюсь?
Звягин мурлыкнул металлически и звякнул бокалом.
«Захотелось мартышке любви со слоном, тут-то она и лопнула, – попомнил он детский анекдот, выходя из ночного подъезда. – Есть и другой анекдот: „Так что, и это не помогло, спросил у дамы парень в белом халате; ну, тогда вам и вправду нужно доктора; а мы кто? да бригада маляров, работаем тут…“ На что только не пойдешь ради торжества справедливости», – съязвил он над собой.
Второй вопрос решился гораздо проще; да в наше время ничего особенно сложного в нем нет.
Саша, интеллигентнейший хрупкий молодой человек, встретил его милой улыбкой и рукопожатием тонкой маленькой руки – деревянными тисками каратэиста; Звягин с трудом пережал эту ручку и удовлетворенно крякнул.
– Мама только что спекла прекрасный торт. Торты – это ее слабость, хотя сейчас удовлетворять эту слабость все труднее, – словоохотливо и приязненно посыпал он. – Знаете, что такое торт «Горбачев»? То же, что наполеон, только без яиц, без сахара, без масла и без муки. Вы как – посидим на кухне или у меня?