Поцеловать первого встречного - Ирина Муравская
— Обязательно паясничать? — вздыхает Паулина, забирая у него бутылку минералки без газа и отдавая мне. Я же в свою очередь протягиваю её Софе.
— Пей, — процесс приходится контролировать. — Больше. Всё, что есть.
— Не хочу.
— Пей. Нужно как можно больше жидкости, чтоб вся дрянь вышла.
— Только вот какая дрянь? — озадаченно чешет затылок Тим.
— Хороший вопрос.
— Может, стоит позвать врача? — Паулина взглядом ищет стационарный телефон для связи с рецепшеном. — Должен же быть какой-то дежурный здесь.
— Не надо врача. Я огуречик, — бунтует Каминских.
— Хлебай водицу, огуречик, — вздыхаю, понимая, что мирной ночи мне не светит. — Позови на всякий пожарный, — это уже адресовано блондинке. — И присмотри за ней, ладно?
— А вы куда? — наши молчаливые переглядки с Нечаевым от неё не ускользают. Поеду не один, вижу по нему. Пусть он и паяц, но товарищ надёжный.
— Надо уладить кое-что, — отвечает ей Тимоха. — Скоро вернёмся, ежевичка. А если не вернёмся, проследи, чтоб на моей могиле выгравировали, что я жил только ради тебя.
— Дурила.
— Зато влюблённый.
[1] Крайний срок
Глава восьмая. Когда дразнишь тигра в клетке — береги пальцы
Едем обратно в злосчастный клуб. Надо ведь разобраться: что к чему. Спускать на самотёк такое, во всяком случае, точно нельзя. На входе больше не церемонимся. Никаких "чаевых" секьюрити, сразу требуем администратора и, красочно обрисовав ему ситуацию на английском, идём в служебку, перематывать запись с камер. Находим Софу и..
Ну да, что и следовало ожидать. Какой-то хмырь тёрся возле неё у бара дольше всех. Чётко видно как она сидит, погружённая в телефон, и едва ли обращает на кого-то внимание. По-моему, ни разу и не взглянула в его сторону, отмахиваясь как от таракана.
Честно? У меня мелькала мысль, что отчасти она сама виновата. Провоцировать-то Каминских любит, это факт. Однако, очевидно, только меня. В данной ситуации её единственный косяк заключался в том, что она заявилась в подобное место одна.
Во всём остальном — кристально чиста, не прикопаешься. Ни поведение, ни внешний вид, а ей хватило ума приодеться поскромнее, ни уж тем более какого-то намёка на флирт. Тем, надо полагать, и завела шарманку. Оскорбила беднягу равнодушием.
Минут десять хмырь крутился, но отвалил, перед этим несколько раз подозрительно нарушив дистанцию. Наверняка не скажешь, но из всех, кто как-то маячил вблизи он единственный спокойно мог что-то подсыпать в “Мохито”.
Руку на отсечение даю, так оно и было. Вероятно, расчёт шёл на то, что появившаяся слабость спишется на алкоголь, но коктейль-то оказался безалкогольным и Софа сразу почувствовала неладное. Её счастье. Не составляет труда догадаться, что случилось бы в противном случае.
Прошло уже несколько часов и шансов остаётся мало, но мы всё же решаем прошерстить местный контингент. Вдруг повезёт. Сначала по тем же камерам, потом по старинке — вручную, полагаясь на чуйку.
Шаримся по клубу, всматриваясь сквозь вспышки осветительных приборов в посетителей. По иронии, у бара глянуть нас осеняет в последний момент. Вот он, родимый. Окучивает новую кралю. Эта, в отличие от "предыдущей", не ломается. Охотно кокетничает. Такую даже спаивать не надо, сама согласится дать кому угодно.
Увы, дорогуша, вынуждены обломать вас. После нашей беседы у твоего кавалера вряд ли останутся силы что-то в кого-то пихать. Да и желание надолго отобьётся.
Вырастаем возле "Дон Жуана". Молчаливо, вежливо, но с очевидным намерением.
— Ну чё, клофелинщик, доигрался? Пошли дышать свежим воздухом.
Сомневаюсь, что он шпрехает по-русски, моська у него чисто местная, но для интонаций переводчик не нужен. Чувачок моментально сникает, понимая, что где-то спалился и теперь ему кабзда. Такое убогое чмо, я не могу.
Реал ни о чём: невысокий, тщедушный, смазливый и трусливый. Зассал не по-детски, но хоть в истерику не впадает. Без ломаний соглашается выйти наружу. Правда вокруг озирается до самого выхода, будто кого-то ищет.
Отходим подальше от столпотворения пытающихся попасть внутрь, выбирая плохо освещённый фонарями участок. Прикол, конечно. Со стороны, наверное, смотрится, будто два амбала школоту в углу зажали, чтобы закошмарить[1]. Ту мач[2], натурально.
— И чё с ним делать? — блин, он ща по ходу в обморок грохнется сам, лишив нас удовольствия. Дрожит, гремя костями, и чё-то лепечет на своём, с перебоями перескакивая на корявый инглиш.
— Нос подрихтуем слегка. Пару зубов подправим, — смачно шмыгает носом Тима. — Рёбра трогать не будем, иначе потом не оклемается. Я на себя такой грех не возьму.
Оглядываюсь через плечо, улавливая позади приглушённые шаги.
— Ля, подмога прибыла, — киваю Нечаеву.
Сразу четверо бегут. Понятно теперь, кого этот дрыщ в толпе искал. Аж воспрял духом и челюстью стучать перестал. Воодушевился численным перевесом? Было б чем. Дружбаны у него такие же доходяги, крепыш из них только один.
Не абы что, но всё как-то посолиднее. Силы не сказать, что уравниваются, зато теперь можно махать кулаками без угрызений совести. Кому-то сегодня точно придётся ехать до травмпункта. Мы просто так что ль на дзюдо столько лет убили с Тимохой?
— Да здравствует куча-мала, — тот в предвкушении хрустит пальцами. Сто пудов мысленно уже прикидывает, кого в какой узел завернуть. — Ща доходчиво объясним молодчикам, почему не стоит трогать русских девушек и чем это чревато.
* * *Стучусь в дверь, особо не ожидая, что откроют. Паулина сказала, что когда она уходила Софа ещё дрыхла, отсыпаясь после повторного похода к белому другу. Однако засоня появляется на пороге вполне бодрая. Судя по мокрым волосам и обмотанному вокруг груди полотенцу — только из душа выползла.
— Ну привет, огуречик, — протягиваю ей прихваченный из лобби картонный стаканчик с кофе. — Хоть что-то помнишь?
— К сожалению, всё. Гертруда,
