Марш-бросок к алтарю - Елена Ивановна Логунова
— То думай, то не думай! — пробормотала я, потирая горло.
— Кто это был? — севшим голосом спросила Алка.
У нее замедленная реакция: в отличие от меня, она пугается тогда, когда опасность уже миновала.
— Понятия не имею! — всхлипнула я. — Заскочил, налетел, придушил! Спрашивал меня про какие-то деньги!
— Хм...
Трошкина отвела в сторону завесу «Катькиных» рыжих волос, посмотрела на мою шею и задумчиво сказала:
— Надо бодягу приложить, иначе синяк останется, — и сразу же, без перехода, сменила тему: — Да не тебя он про деньги спрашивал, Кузнецова! Он Катерину спрашивал!
— А...
Я машинально погляделась в зеркальную дверцу платяного шкафа и признала Алкину правоту. На меня в моем натуральном виде растрепанная рыжеволосая особа в зеркале была похожа не больше, чем фламинго на лебедушку!
— Убери волосы за спину, я тебе компресс сделаю, — велела Трошкина.
Она сноровисто прилепила мне на шею какую-то мокрую тряпицу и велела держать ее двадцать минут. Их мы скоротали за чаем с печеньем, которое подружка почти все стрескала сама, потому что мне было трудно глотать: болела шея, да и компресс мешал. По той же причине застольную беседу также вела преимущественно Алка.
— Конечно, этот гад приходил к Катерине, — рассуждала она, нервно грызя печенюшку. — Именно у нее он хотел узнать, где деньги!
— Какие деньги? — не выдержала я.
Каюсь, я немного меркантильна, и про деньги мне всегда интересно.
— А я почем знаю, какие у него деньги? Большие, наверное! — предположила подружка. — Из-за ста рублей нормальный человек маску на морду не натянет и незнакомую женщину душить не пойдет!
Мне стало интересно, какую сумму добропорядочная Трошкина полагает достойной того, чтобы нормальный человек счел возможным пойти на откровенно противозаконный акт костюмированного грабежа, но спросила я о другом:
— Ты сказала — незнакомую женщину?
— Конечно незнакомую! — убежденно кивнула Алка. — Не будем себе льстить, не такие уж мы с тобой мастерицы театрального грима. Тот, кто знает Катерину в лицо, не принял бы тебя за нее! Разве что издали, а у вас-то был плотный контакт!
— Даже слишком плотный, — пожаловалась я, поправив компресс на шее.
— Думаю, этот налетчик знал Катерину только по описанию, которому ты в данный момент в общем и целом соответствуешь, — сказала Трошкина и неожиданно встрепенулась: — Ой, а что же это мы тут сидим?!
— Пойдем прикупим акций АО «МММ»? — съязвила я, вспомнив старую рекламу.
— Пойдем на смотрины, устроим счастье Катерины!
— Поэтично, — похвалила я.
Алка заторопилась, быстро побросала в мойку грязные чашки, бесцеремонно содрала с моей шеи компресс, сокрушенно поцокала языком и убежала в прихожую за шарфиком. Рука недруга оставила на моем горле следы, которые трудно было замазать маскировочным карандашом.
Шарфик, который она нашла, был сиреневым и никак не сочетался с моим изящным летним костюмчиком цвета хаки. Да еще огненно-рыжие волосы добавляли колорита!
— Да, это, пожалуй, уж слишком, — критично обозрев мой оранжево-сиренево-болотно-зеленый экстерьер, решила Трошкина. — В этих ярких тропических красках ты похожа на свихнувшегося хамелеона!
Пришлось мне напялить поверх Катькин плащик — такой карамельно-розовый, что при одном взгляде в зеркало у меня заныли запломбированные зубы. Разительное сходство со свихнувшимся хамелеоном пропало, но появился некий намек на молочного поросенка!
— Рюшечки-хрюшечки! — я горестно хрюкнула в шарфик: такой я себе совсем не нравилась.
Я люблю вещи простые и элегантные. Мои любимые цвета в одежде — черный, белый, красный и бежевый. А розовый — только очень бледного, почти серебристо-серого оттенка, ибо я точно знаю: блондинка в ярко-розовом, с оборками и бантами, смотрится безмозглой куклой! Хотя многим мужчинам именно это и нравится. Вот и Катерина купила себе эту суперженственную розовую обертку специально для нашего с ней военного похода к ЗСК, надеясь растрогать своим видом жестокосердного Ратиборского. Что Катька в субботу, что я сейчас — обе мы в розовом плащике походили на помесь куклы Барби с клубничным чупа-чупсом. Но мой личный имиджмейкер Трошкина непререкаемым тоном изрекла:
— Так уже гораздо лучше!
И потащила меня прочь из чужого дома, не дав даже посмотреть, нет ли у Катерины в шкафу чего-нибудь более подходящего мне по духу и стилю.
Впрочем, нет худа без добра: переживая по поводу своей внешности, я почти забыла о том, что надо опасаться повторного нападения. А ведь оно было вполне вероятным и даже ожидаемым! Замаскированный налетчик так и сказал: «Мы еще встретимся!»
— Он сказал: «Мы еще поговорим», а это несколько другое. Разговор ведь не обязательно предполагает личную встречу, побеседовать можно и по телефону. И, кстати, можно надеяться, что звонить он будет не тебе, а настоящей Катьке, — успокаивала меня Алка уже в троллейбусе, где я озиралась, прикрывая лицо шарфиком, и привлекала этой конспиративной деятельностью внимание пассажиров. — Немедленно убери с лица шарф! Ты похожа на гламурную исламскую террористку!
— Женщина, вам плохо? — с подозрением глядя на меня, бесцеремонно проорала через весь троллейбус кондукторша. — Если тошнит, выходите, я тут за вами мыть не стану!
— Не кричите на женщину! — заступилась за меня какая-то старушка. Она обернулась ко мне и сочувственно спросила: — Видать, в положении?
Я поперхнулась и закашлялась, мысленно самыми черными словами кляня дурацкий плащик, с дальним прицелом прикупленный беременной Катькой «на вырост».
— Нет, она просто туберкулезная! — разом объясняя и кашель, и подозрительные манипуляции с шарфом, громко сказала находчивая Трошкина. — Мы в диспансер едем. Не подскажете, где нам выходить?
Пространство в радиусе трех метров вокруг нас мгновенно очистилось. Многие вышли сразу же, не дожидаясь диспансера.
— Видишь, как хорошо! — порадовалась Алка. — Мы грамотно создали вокруг себя зону отчуждения! Теперь и тихо, и спокойно, и никакой грабитель не подберется к тебе незамеченным!
Дальнейшая поездка в троллейбусе действительно прошла без эксцессов. Но затем обнаружился новый повод для тревоги: оказалось, что смотрины состоятся в том самом кафе-кондитерской, где Катька находилась в момент убийства Ратиборского!
— Трошкина, ты с ума сошла! Другого места найти нельзя было?! — возмутилась я, запоздало выяснив, куда именно мы идем. — Мы почему нашу подругу в роддом заперли, ты забыла? На тот случай, если Катерину с ее подозрительным телефонным разговором в этой самой «Плюшке» кто-нибудь запомнил и сказал об этом ментам! Катьку мы, значит, спрятали, а меня вместо нее сейчас подставим?!
— Ой, да что ты так волнуешься, уже три дня прошло, кто тут помнит тот субботний взрыв и Катерину с ее словами, — возразила Алка.
Однако уверенности в ее голосе не было.
— Я же не знала, что она именно в этом кафе
