Мои - Мария Зайцева
Миша открывает дверь в квартиру, захожу и напарываюсь на удивленный взгляд репетиторши. Она как раз собирается уходить, похоже, стоит в дверях в обществе Михалны.
Аня, неожиданно проявив интерес, осматривает репетиторшу и спрашивает тихо:
— А это кто?
И я пытаюсь вспомнить, как ее зовут, эту женщину. И не помню.
А потому отвечаю равнодушно:
— Никто.
И прохожу мимо, сразу в комнату.
Кажется, дамочка обижена, поджимает губы и ноздри точеного носа подрагивают. Но мне, естественно, пофиг.
Аня как-то совсем уж обмякает в моих руках, и я изо всех сил давлю в себе панику.
Что-то происходит!
А меня в это не пускают!
Но похер.
Сам зайду.
Глава 23
— Я хочу полежать, — говорит Аня, когда кладу ее на свою кровать, но не убираю руки, нависаю, не позволяя опять свернуться в клубок, спрятаться, и она добавляет тихо, — одна.
— Нет, — ровно отвечаю ей, — пока не скажешь, что происходит.
Аня чуть шире распахивает свои невероятные глаза, смотрит на меня так, словно душу забрать хочет. Но с этим она опоздала, давно уже моя душа — у нее.
И сейчас я беззащитен полностью.
Аня в курсе этого.
В курсе же?
— Тагир… — вздыхает она беспомощно, и я невольно чуть щурюсь, ощущая, как теплый воздух от ее губ достигает моего лица. Все внутри сладко-болезненно подрагивает… И зверь, тот самый, что всегда просыпается, когда Аня поблизости, жадно облизывается в предвкушении. Он давно уже привык брать все, что ему нужно, не особо спрашивая.
Потому что если спрашивать, то…
То можно вообще без всего остаться.
И сдохнуть, ага.
Молчу, тренирую контроль и выдержку. Потом я спущу зверюгу с поводка, дам волю, урывая те немногие минуты счастья, что мне позволены.
А пока что надо выяснить, что происходит с моей женщиной. И не врезать дуба при этом желательно.
— Тагир, неужели ты думаешь, что я бы промолчала, если бы что-то случилось? — Аня, поняв, что не избавится от меня, расслабляет руки, мягко роняет их вдоль тела.
Дышит, опаляя мои губы сладким возбуждением.
Мы так близко сейчас.
Так чертовки близко.
И словно на разных планетах.
Я могу сократить расстояние. Уничтожить его. Так хочется! Такой соблазн!
И раньше бы я…
Черт… С каких пор я стал себя сдерживать, лежа на привлекающей меня женщине?
Уж не с того ли самого дня, когда впервые вот так положил Аню на кровать? Всю мокрую, растерянную, испуганную…
Ванька ее тогда в бассейн уронил, порадовал отца…
Дежавю, сладкое, будоражащее.
Я тогда тоже вот так смотрел, уперев кулаки в матрас по обе стороны от ее лица. И тормозил себя, изо всех сил тормозил, чтоб просто не отпустить зверя. Сократить расстояние. Заткнуть все возражения поцелуем. Силой взять.
Так просто же. Что бы она сделала? Ничего. Полностью в моей власти же.
Эта власть дурманила, сводила с ума…
Едва сдержался.
Тогда.
А после… И не сдерживался. И кайфовал, пока не понял, что тела — мало. И краткого момента кайфа от единения — тоже.
И можно, да и легко невероятно, соблазнительно, все сводить к сексу. Каждый раз.
Но это ничего не решает, к сожалению.
И нас с ней ближе не делает.
Как я так вперся?
Не думал, что когда-нибудь влечу в такой блудняк. Не думал, что так случится.
— Ты сейчас молчишь, — резонно возвращаю я ее в реальность.
— Это значит, что ничего не случилось, Тагир, — отвечает Аня, — просто настроение… У женщин бывает… Настроение.
Она меня просто обезоруживает этими словами.
И пугает.
Меня мало что может напугать, до недавнего времени вообще думал, что ничего не может.
А потом встретил Аню.
И понесла-а-ась…
Настроение у нее. У женщин бывает. Да чтоб тебя!
И не ответишь же ничего! Не возразишь!
— Настроение? — эхом повторяю я, — это типа… ПМС?
Анины глаза тут же становятся острыми и злыми, и я понимаю, что ляпнул очередную херню. Но сделать ничего нельзя, ляпнул же уже.
— Это типа “отвали”! — рычит она и изо всех сил толкает меня в грудь обеими ладонями.
Переход от слабой, замученной девушки до тигрицы — мгновенный и жесткий.
Не успеваю сгруппироваться, откатываюсь на спину, бессильно смотрю, как Аня подпрыгивает на кровати и выметается из комнаты маленьким злым вихрем.
Пару секунд оторопело пялюсь на хлопнувшую дверь, затем валюсь на покрывало и смотрю в потолок.
Вот и поговорили, мать его…
Интересно, как мужики по двадцать лет с одной и той же бабой живут? На одной территории? Постоянно терпя подобный треш? Как они умудряются в дурку не загреметь или в тюрягу не заехать?
Может, у Каза и Ара спросить?
Хотя…
У них нельзя.
Ржать будут.
Но делать что-то надо, иначе… Я — не самый терпеливый и правильный. Еще пара лет такого выгребания нервов — и я точно или в дурку, или в зону…
Глава 24
Аня за сегодня была только на работе. В кабинете, который ей выделили, как мелкому руководителю, в сестринской, потом моталась по обычным делам, которые спокойно отслеживались стоящими всюду камерами.
Ничего особенного.
Плакать она пошла внезапно.
Просто вышла из своего кабинета, спустилась вниз, прошла по дорожке и, словно внезапно потеряв силы, шлепнулась на деревянное сиденье скамейки.
Пару минут пристально изучаю сгорбленную, словно весь мир огромный на плечах держит, фигурку на экране, затем отворачиваюсь.
Встречаюсь взглядом с Сонным, и у того сразу морда становится подчеркнуто-каменная.
Равнодушная.
— Здесь все?
— Все, — кивает он.
— К начальству, может, заходила?
— Нет.
Щурюсь на экран, думаю. — Володя пусть проверит всю ее почту. И вообще… Куда лазила, что делала…
— Эм-м-м… Тагир… — кашляет Сонный, — это будет непросто…
Поднимаю на него взгляд, и, наверно, что-то там такое читается, что безопасника относит на пару метров к двери.
— Я просто хотел сказать, что там же общий айпи, с них потоки информации могут уходить, пока вычленишь нужное, пока…
Я все еще молчу.
И жду, когда он родит итог всего этого.
— Время нужно, — выдает он, наконец.
Киваю.
Ну, а что я тут могу сделать еще?
Уверен, что Сонный будет рвать всех на части, чтоб побыстрее сделали. Он, особенно после чистки, устроенной во внешней службе безопасности, очень и очень старательный и аккуратный теперь.
Такая реакция огорчает, если честно.
Почему все начинают работать в полную силу, только когда вломишь хорошенько? Почему никто не старается, когда нормальное течение дел?
Я плачу
