Мои - Мария Зайцева
Я не искал специально, а она, такое ощущение, что нарочно уходила с моей траектории.
За прошедшую неделю два раза приходила репетиторша, занималась с Ванькой.
А я отслеживал по камере каждое ее движение, готовый в любую минуту сорваться к сыну, если вдруг что-то.
Понятно, что самым простым решением было бы ее убрать, нахрен, и, возможно, допросить… Не жалея. Я, конечно, с бабами не воюю, но тут что-то подсказывает, что нихрена не баба это…
Верней, баба, но такая баба, что любого мужика завалит.
И пусть на нее вообще ничего не было, а отдельно допрошенный отец одноклассника Ваньки, тот самый мужик, что пристроил свою старшую девчонку в университет Лиги Плюща и порекомендовал нам эту говорящую куклу, клялся, что она нормальная, и тоже перешла к нему по наследству от другого такого же папаши сына-раздолбая.
Правда, не здесь это было, не в моем крае, но справки все равно наводились конкретные.
И спрашивать про репетиторшу теперь уже в столицу поехал Сонный лично.
А еще выяснилось, что окончательное решение по кандидатуре репетиторши, заочно, правда, принимала Аня. А пачку резюме, где, кроме этой кандидатуры, было еще пять претендентов, ей скинул Жека…
Черт, не надо было с ним так неаккуратно! Теперь и не выяснишь до конца, просто так он отобрал людей, без задней мысли, или с задней?
Но я в тот момент что-то не сдержался…
Старость, наверно, никаких сил на усмирение зверя внутри не хватает.
И с Аней лажаю, и по бизнесу.
Раньше бы я…
А что раньше?
Раньше бы я этого Жеку в асфальт вколотил быстрее, чем тот успел бы вякнуть! Потому меня и “любят” так сильно в городе и крае, что знают, Хазар не будет выжидать.
Хазар не умеет терпеть.
Хазар сразу бьет насмерть.
Я с детства так шел по жизни.
И теперь мало что изменилось.
Эта манера откровенно плоха для дел, но и плюсы в ней есть: мало кто рискнет переходить дорогу человеку с настолько страшной и кровавой репутацией. Это как в поговорке: сначала ты работаешь на репутацию, а потом она на тебя.
И вот теперь я теряюсь в догадках: то ли дорогу мне переходит человек, знающий о моих особенностях и не боящийся их, готовый к ним, уверенный, что сумеет ответить или уйти от удара.
Или полностью отмороженный кретин, неспособный в анализ и логику.
И не понять, какой из вариантов опасней…
Аленка сидит дома безвылазно. В сад не ходит, гуляет на террасе. Ее нянька при ней круглосуточно. Ванька ездит в школу и ходит в клуб, занимается, у него скоро соревнования. Есть все шансы на чемпионство. И охраняют его, как не всякого президента.
Аня… Аня ездит на работу, несмотря на мой негласный запрет. И остановить ее никак не получилось. Силой разве что, а это — крайняя мера, на которую я пойду без сомнений, как только хоть какую-то внятную информацию на руках буду иметь.
А пока для нее все мои слова — не бред, конечно, но и не повод подчиняться.
Упрямая, невозможная женщина.
А еще она навещает Тихого, правда, с охраной, конечно же, но все равно, на той неделе была у него в гостях, в этом его курятнике в районе Крестов.
О чем-то базарила с ним целый час.
Я потом ходил, спрашивал.
Тихий, лениво поигрывая финкой чуть ли не военных еще времен изготовления, только усмехнулся печально и перевел разговор на дела давно минувших дней.
За последние пару лет он сильно сдал, и, кажется, начались проблемы с головой.
По крайней мере, ничего путного я от него не услышал, только бред про то, что друзья — вообще не всегда друзья, и Сталин зря в свое время с Гитлером договаривался…
На этом моменте я и свалил, собственно.
Особо в его предупреждения не поверил, но народ на всякий случай еще разок перетряс.
Если Тихий имел в виду кого-то из совсем близких…
Кого?
Каза?
Ара?
Сонного?
Васю Буйвола, чьи парни частенько выполняли общий надзор на объектах, там, где нужны были спецы с правом ношения оружия?
А, может, Аню?
Кого, черт возьми???
У меня отчетливо ехала крыша в такие моменты, и дико хотелось размолотить чью-нибудь физиономию.
С этой целью ехал в клуб, а там все прятались, как назло!
Как там Ванька называл этот период, когда все хреново и сразу по всем фронтам? Черная полоса? Как у зебры?
Так у меня, похоже, не черная полоса наступала, а полная черная задница.
Когда все чисто внешне хорошо, а чуйка горит, вопит, что все будет плохо! Вот-вот будет!!!
И ты не знаешь, в какую сторону разворачиваться.
Что прятать.
Что спасать.
Я не отрываю взгляда от монитора с прямой трансляцией идущего прямо сейчас занятия с Ванькой.
Вот она, репетиторша, ходит, жопой трясет… Вроде, вообще ничего особенного не делает, а как-то так все время получается, что нарочито сексуально, завлекательно! У мелкого подрагивают пальцы и невольно краснеют уши. Не ребенок уже, может, и пробовал чего с девчонками, о чем пока не признается. Девки нынче ранние пошли, а парнишка у меня — на высшем уровне, за такими табунами бегают.
Так что, возможно, Ванька и на практике уже знает, что делать с женщиной, потому и реакция ярче.
Я изучаю движения этой бабы, как изучают мягкие, извивающиеся танцы змей. Ядовитых беспредельно.
Проще всего уволить и прессануть, можно и даже по беспределу, мне совесть все позволит, потому как нет ее давно, совести, но…
Но где гарантия, что не подлезут тогда эти непонятные бесстрашные твари с какой-то новой, неожиданной стороны?
Сыном рисковать нельзя.
Но никак по-другому.
В конце концов, он — мой сын. Он сумеет распознать и уйти от удара. Должен суметь.
Занятие подходит к концу, репетиторша что-то говорит Ваньке, тот кивает и берет трубку.
Звонок.
— Пап, Настя хочет с тобой что-то обсудить.
Вот как…
Интересно.
Начало военных действий?
Как там… Двадцать второго июня, ровно в четыре часа…
Погнали.
Глава 26
Выхожу в коридор, прикидывая, где сейчас Аленка. Должна быть с Викой в детской. Вот пусть там и сидит. Набираю на ходу Вике, приказываю не выползать пока из комнаты. Та, понятливая и разумная, коротко отвечает “хорошо”.
Дополнительно проверяю на телефоне, пишет ли
