Кей Торп - Головокружительный роман
Значит, вот как оно должно быть, мелькнула мимолетная мысль, растворившаяся в полном изнеможении тела и духа.
Первым подал признаки жизни Никос. Приподнявшись на локтях, он взглянул на нее так, как никогда не смотрел раньше.
— Ты оказала мне великую честь, — сказал он. — Но почему ты не спешила познать мужчину, почему так долго ждала?
— А почему ты решил, что это впервые? — ответила Челси охрипшим голосом.
— В первый раз нужно преодолевать определенное сопротивление. Так было сейчас с тобой. — Он помолчал. — Значит ли это, что ты не была защищена?
До этой минуты Челси и не думала о возможных последствиях. При мысли о том, что может случиться из-за ее легкомыслия, у нее пересохло в горле.
— Я никогда не считала это необходимым, — призналась она. — Да и не нашлось никого, с кем мне захотелось бы… пойти так далеко. — Она постаралась разрядить возникшее напряжение. — Хорошо, что хотя бы один из нас оказался предусмотрительным.
— Да уж. — Никос покачал головой. После небольшой паузы его тон изменился. — У тебя нет никаких сожалений?
Сожалений! Кончиком языка Челси коснулась припухших от его поцелуев губ, ощущая глубоко внутри приятную боль. Как можно сожалеть о подобном опыте? Ее вознесли до немыслимых высот, на вершину блаженства! Что бы ни случилось потом, оно того стоило.
— Ни единого! — твердо заявила она с уверенностью, вызвавшей у него улыбку. — Это было… невероятно!
Никос рассмеялся волнующим смехом.
— Для меня тоже. Редко встречаются женщины, которые сначала думают о том, чтобы подарить радость мужчине, а уж потом себе, если вообще задумываются об этом. Вначале ты почти перехватила у меня инициативу. Я утратил контроль.
— Можно подумать, что обыкновенной женщине это под силу! — шутливо воскликнула Челси и увидела, как сверкнули в темноте его глаза.
— Обыкновенной — нет. Ты особенная.
И наверняка не единственная, возникла предательская мысль, которая была тут же прогнана.
— Рискую показаться ужасно жадной, — тихо прошептала она, — и все же… мы могли бы повторить, как ты думаешь?
— Столько раз, сколько смогу, — тут же заверил он, вызвав у нее нескрываемое удивление.
— Хочешь сказать, что все-таки есть предел?
— И ты достигнешь его очень скоро, если не будешь проявлять должного уважения! — парировал он.
— Но я тебя уважаю! — Тут она не покривила душой. Невозможно признаться в другом: в том, что она испытывает более глубокие чувства.
Челси погладила его широкие плечи, чувствуя под пальцами тугие мышцы. Желание вспыхнуло в ней с новой силой, словно ртуть на огне.
— Я хочу тебя! — прошептала она, вся сосредоточившись на одном. — Хочу тебя, хочу…
Он закрыл ей рот поцелуем, страсть вспыхнула в нем с яростью, под стать ее собственной. Больше мне ничего не нужно, мелькнула последняя осознанная мысль.
Утром, когда Челси открыла глаза, подушка рядом с ней была пуста, хотя ощущение его объятий все еще длилось.
При воспоминании о безумствах прошедшей ночи ее окатила жаркая волна. Не верилось, что она способна вести себя так безоглядно. Не осталось ни одной клеточки ее тела, которую бы Никос не изучил с особой интимностью любовника, ни одного уголка его существа, который бы она не познала с той же страстью. Хотя… только в физическом смысле. Его душа оставалась тайной за семью печатями. Вполне возможно, размышляла Челси, что его влечение к ней уже удовлетворено после таких излишеств. Умные люди считают, что женщина должна сохранять загадочность, чтобы поддерживать интерес мужчины. Как бы то ни было, теперь слишком поздно. Она отдала всю себя.
Кажется, лодыжка приходит в норму, обнаружила она, легонько пошевелив ногой. Если соблюдать осторожность, можно, пожалуй, обойтись без инвалидного кресла.
Повязка висела на спинке стула на расстоянии нескольких футов. Потянувшись за ней, Челси заметила небольшие синяки на предплечьях — там, где пальцы Никоса впивались в ее руки. Их придется спрятать — прислуга сразу догадается, откуда они взялись. И, возможно, даже одобрит изобретательность хозяина, в одном лице нашедшего и няню, пусть и временную, для своего сына, и любовницу для себя…
Хватит терзаться, решительно одернула себя Челси. Никто ее ни к чему не принуждал. Она сблизилась с Никосом по собственной воле. Если он охладеет к ней, придется с этим смириться. Чего она точно не собиралась делать — бросать Димитриса.
Без особых усилий Челси добралась до ванной и через десять минут вышла, одетая в разноцветную юбку и белую блузку. Босоножки не поддержат лодыжку, в которой еще чувствовалась слабость, поэтому пришлось опять надеть принесенные с пляжа кроссовки, хоть они и не подходили к ее наряду. Если прогулка на яхте состоится, можно будет переодеться в шорты.
Было еще довольно рано — начало восьмого. Челси осторожно заглянула в комнату Димитриса и обнаружила, что он крепко спит, свернувшись на кровати клубочком, как котенок. Улыбнувшись, она подняла простыню с пола и укрыла мальчика. Димитрис пошевелился и что-то пробормотал, но не проснулся.
Вернувшись к себе, Челси вышла на балкон, постояла, глядя на бескрайний синий простор моря и неба. Какой здесь чистый, свежий воздух! Она глубоко вздохнула. Жить здесь гораздо здоровее, чем на ее родине.
Но, конечно, не в Афинах. Столица Греции не зря считается одной из самых неблагополучных в экологическом отношении. Хорошо, что Никос обосновался далеко от города.
Переведя взгляд на лужайку перед домом, она вздрогнула: там стоял Никос. Он разговаривал с мужчиной постарше, который был одет в темные брюки и белую рубашку — так здесь одевались слуги. Никос был в тех же джинсовых шортах, что и вчера, и белой майке, облегавшей его литое тело, будто вторая кожа. Одну ногу он поставил на край каменной цветочницы. Его черные, волнистые волосы блестели на солнце.
Словно почувствовав ее взгляд, он поднял глаза.
Улыбка осветила его лицо, он помахал рукой в знак приветствия. Челси помахала в ответ, не заботясь о том, что подумает его собеседник, обрадовавшись тому, что ее страхи оказались безосновательными. Было очевидно: Никосу безразлично, знает его прислуга или не знает, кем они стали друг для друга. Так с какой стати она должна испытывать неловкость?
Сзади послышался какой-то шорох. Она обернулась. В дверях, протирая глаза, стоял Димитрис.
— Мне приснилось, что ты уехала, — пожаловался мальчик. — Ты никогда не уедешь, правда?
Челси прикусила губу, гадая, как объяснить ребенку свое временное пребывание на острове, чтобы не расстроить его. Он привязался к ней с силой, которой она не ожидала. Как ни приятна такая симпатия, но она уже создает настоящую проблему.
