Трудно удержать - Бромберг Кристи
Это станет удовольствием.
И не более того.
– Осторожнее, Нокс, – мурлычет Раш. – Ты играешь с огнем.
Я наклоняюсь так близко, что касаюсь губами его уха – то, как он напрягается, само по себе соблазнительно, – и шепчу:
– Ты готов сгореть со мной, Раш?
Я вижу, как напрягается его челюсть, когда мы снова встречаемся взглядом. Желание принимает за нас решение раньше, чем рассудок. Наше взволнованное дыхание срывается с губ, когда мы прижимаемся друг к другу грудью в попытке стереть то небольшое пространство, что нас разделяет.
В долю секунды мы снова сталкиваемся, как будто воздух между нами охвачен пламенем, которое нужно погасить. Наши тела становятся единым целым: гнев, отчаяние и отсутствие контроля подпитывают каждое мгновение. Мы начинаем раздеваться – сбрасываем вещи, не заботясь о том, куда они приземлятся, – потому что прямо сейчас мне хочется прикоснуться к коже Раша, поцеловать его татуировки, пометить его зубами.
Мы, покрытые потом, пахнущие возбуждением и напряженные от плотской потребности, не тратим время на то, чтобы полюбоваться друг другом. Мы просто не можем. Слишком поглощены моментом.
Наши губы припухли, потому что мы целуемся так, словно наша жизнь зависит от каждого прикосновения.
Мы не обсуждаем, где займемся этим или в какой позе. Просто двигаемся в унисон. Он усаживает меня на столешницу, а ноги кладет на стоящие перед ней табуретки.
Раш проникает в меня пальцами, пока другой рукой придерживает за шею, и я откидываю голову.
– Раш. О боже. Это так… – Мои слова тонут в стоне, когда Раш находит губами впадинку прямо под моим подбородком. Его пальцы проникают так глубоко, как только возможно, и он повторяет движение.
Когда его стон наполняет комнату, я становлюсь ватной и двигаюсь к краю, чтобы предоставить ему лучший доступ.
Закатив глаза и приоткрыв губы, я позволяю подготовить меня самым приятным из всех возможных способов к его толстому члену, который уже ждет своего часа.
То, как Раш потирает мой клитор большим пальцем и двигается внутри моей киски, превращает меня в развалину, которая вполне готова переступить через край.
Наши губы снова сливаются, но на этот раз это я зарываюсь пальцами в его волосы, я тянусь к его бедрам, чтобы прикоснуться и показать, в чем нуждаюсь прямо сейчас. Несмотря на неистовое отчаяние, которое сквозит в наших поцелуях, Раш следит за тем, чтобы прикоснуться к каждой части моего тела, оставить после себя мурашки предвкушения.
Он будто помечает меня, чтобы удостовериться, что каждый раз, когда кто-то будет дотрагиваться до меня, я буду вспоминать его руки и тот хаос, в который он привел мои чувства.
Это возбуждает и изматывает, потому что я лишь хочу, чтобы он вошел в меня, овладел мной, доставил мне удовольствие.
– Леннокс. Ты… мне нужна. Прошу. Ты готова? – шепчет Раш, прижимаясь губами к моей груди, и поднимает на меня взгляд.
– Думала, ты уже не спросишь, – дразню я, пока он направляется к винной полке, на которой висят его брюки, и достает кошелек. Через несколько мгновений он натягивает презерватив, демонстрируя при этом сексуальные предплечья.
Но когда Раш смотрит на меня, у меня перехватывает дыхание. Его грудь вздымается, тени играют на теле и лице, пока он блуждает взглядом по всем местам, к которым уже прикасался. После этого он опускает руки между моих разведенных бедер.
Проводит по всей длине члена и, не отрывая от меня взгляда, делает шаг вперед. Мои ноги широко раскрыты, тело молит взять меня, возбуждение блестит на внутренней стороне бедер. Если бы мне когда-нибудь пришлось изобразить портрет, олицетворяющий собой желание, на нем красовался бы Раш Маккензи в этот самый момент.
Мышцы на шее напряжены. Его тело – невероятное произведение искусства, но меня гипнотизируют глаза. Их взгляд, то, как Раш смотрит на меня.
– Думаю, ты причинишь мне боль, Леннокс, но я жажду этого наказания, – бормочет он с понимающей улыбкой, прежде чем провести головкой члена по моей щелке.
Когда он входит в меня на дюйм, я напрягаюсь от удовольствия, от предвкушения, от всего что угодно. И с моих губ срывается стон. Откинувшись на столешницу, я выгибаю спину, чтобы позволить ему опустошить меня полностью.
– Только взгляни на себя. Такая дерзкая. – Свободную руку Раш кладет между моих грудей. – Такая великолепная. – Он проводит ладонью по каждому полушарию, обхватывает его. – Наполненная желанием. – Раш медленно проводит рукой по моему животу. – Жаждущая.
И с последним словом он входит в меня. Мой стон встречается с его гортанным рыком. Жжение от того, как он растягивает меня, приносит удовольствие. Раш, который запрокидывает голову и впивается пальцами во внутреннюю поверхность моих бедер, представляет собой восхитительное зрелище.
– Раш. Пожалуйста, – шепчу я и цепляюсь за него, умоляя начать двигаться, удовлетворить меня.
И он, уловивший намек, делает это. Совершает несколько толчков, чтобы подготовить меня, а затем, большим пальцем поглаживая мой клитор, а другой рукой сжимая бедро, погружается в изнуряющий ритм, подпитываемый похотью и жадностью.
Наши тела соединяются снова и снова. Единственные звуки, которые раздаются на кухне, – это шлепки, наше прерывистое дыхание и знаки удовлетворения, среди которых стоны, вздохи и мольбы. Быстрее. Сильнее. Прямо здесь. Бог ты мой. Да.
В этот момент я понимаю, что разочаровалась бы, окажись Раш более скромным или нежным. Это лишило бы нас того, что действительно есть между нами. Голод. Потребность. Желание брать, насыщаться и использовать секс, чтобы почувствовать себя цельным, даже если и не стоило так поступать.
Нежности для романтиков. Межу нами же чистейшая похоть. Никаких тонкостей. Милых разговоров. Лишь руки на моей плоти, бедра, прижимающиеся к моим так, что я могу сконцентрироваться на том, как его член задевает каждое нервное окончание внутри меня. Смесь боли и удовольствия. Спасения и откровения. Это так правильно, но в то же время нет.
Но, господи, кто бы стал отказываться от подобного? От него?
С каждым толчком Раш притягивает меня к себе, так что я скольжу по столешнице и врезаюсь в него с той же силой, что и он в меня. Мои нервы на пределе. Тело парит. Глаза закатываются, а ноги становятся ватными. И вот, когда на меня накатывает оргазм, я снова и снова произношу его имя.
Разрядка точно удар молнии блаженства. Такая, которая волнами прокатывается по одним частям, а в других местах – бьет по нервам. Я стараюсь не шевелиться, чтобы оценить ее силу, но все же двигаюсь, потому что она невероятно мощная.
Раш позволяет мне овладеть этим оргазмом, забрать его, насладиться им. Не омрачает и не портит его своим собственным.
Этот незначительный жест мелькает в моей затуманенной от удовольствия голове, но я осознаю его.
И забываю, потому что Раш теряет самообладание. Его стон разносится по кухне, когда он берет от меня все необходимое, чтобы достичь пика.
– Леннокс. О боже. Черт возьми, – каждое слово он подчеркивает движением бедер и еще крепче впивается пальцами в мою плоть.
Он падает на меня… почти. Лицом Раш прижимается к моему животу, губами касается моей кожи. Он находит мои руки, опущенные по бокам, и переплетает наши пальцы.
Мы тяжело дышим, наслаждаемся моментом.
– Не думаю, что это было указано в контракте, – шепчу я и освобождаю одну руку, чтобы погладить его по волосам.
Раш усмехается.
– Я позабочусь о том, чтобы Кэннон составил дополнение, потому что ты не можешь подарить мужчине что-то подобное, а потом заявить, что это не указано в контракте.
Глава 17. Леннокс
– Ты меня избегаешь, – упрекает отец, и я прерываю пробежку (если ее можно так назвать) по длинному холму, ведущему к дому Джонни.
– Ничего подобного. – Еще как избегаю.
– Так ты в Лос-Анджелесе? – ответ ему уже известен.
– Да. – Ненавижу то, что чувствую себя как маленькая девочка, которую вот-вот отругают. Хотя отец предпочитает другие методы. Скорее, он позволит разочарованию или беспокойству в своем голосе сделать дело.
