Трудно удержать - Бромберг Кристи

К. Бромберг

Трудно удержать

K. Bromberg

HARD TO HOLD

Copyright © 2020. HARD TO HOLD by K. Bromberg

the moral rights of the author have been asserted

© Хусаенова Я., перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог. Раш

Яделаю глубокий вдох и закрываю глаза.

Они колотят кулаками по затемненным стеклам внедорожника, постоянно повторяя мое имя.

– Это правда?

– Неужели ты разлучник?

– Как ты мог, Раш?

Журналисты. Пресса. СМИ.

В любой другой день их присутствие здесь означало бы, что я правильно выполняю свою работу. Играю хорошо, команда показывает отличный результат, и мир не встал с ног на голову.

Сегодня же… Черт, сегодня я просто хочу выбраться отсюда.

Если бы не вспышки камер и требовательные голоса, я мог бы разглядеть ворота, ведущие к моему дому. Дому, о котором в Формби [1] я и мечтать не смел. То, что тогда мне казалось несбыточным, теперь стало реальностью. Как же удивительно, что связь между «тогда» и «теперь» все еще сохраняется. Все еще удерживается.

Каждая частичка меня умоляет вернуться на стадион «Энфилд», потеряться в зелени газона, в возможности заглушить всю ту шумиху, из-за которой я и стал узнаваем. Мое спасение тогда и моя безмятежность сейчас – единственное, что остается неизменным в моей жизни.

А теперь? Теперь все оказалось под угрозой из-за долга, связанного с ситуацией, которая вышла из-под контроля.

– Снаружи творится настоящий бардак.

В зеркале заднего вида я встречаюсь взглядом с моим шофером и, поколебавшись, киваю. Что-то в его глазах умоляет меня сказать, что причина, по которой репортеры окружили машину, ложь. Что все их обвинения – неправда.

Но с чего бы им думать иначе? Разве не такого все от меня ждут?

В ответ я киваю, хоть и умираю от желания сказать хоть кому-то, что он прав, что я не виновен.

Шофер все еще смотрит на меня, когда я отстегиваю ремень безопасности, а слова защиты так и не срываются с моих губ.

– Да уж, приятель. Тяжелое времечко.

Мои слова то же самое, что полный раздражения вздох.

Но я больше ничего не произношу.

Ни в чем не признаюсь.

Не говорю ни слова.

Потому что не могу.

– Не знаю, как тебя благодарить…

– В этом нет необходимости, – говорю я и смотрю налево, на еще одного пассажира. Мне нужно прервать Арчибальда до того, как шофер успеет хоть что-то подслушать.

Я знаю этого человека всю свою сознательную жизнь. Поэтому глубокая печаль, что оседает тяжестью в его взгляде, и обреченность в его позе мучают меня. Хотя в Арчибальде чувствуется и некая расчетливость. Мы достаточно давно знакомы, чтобы время от времени я мог замечать жесткий блеск в его глазах и понимать, что все было предопределено еще несколько лет назад.

Он попросту решил воспользоваться идеальным моментом.

А я-то полагал, что все это время он действовал, руководствуясь лишь добротой и сознательностью.

Следовало знать лучше. Догадаться по заготовленным речам и понимающим взглядам. Подросток внутри меня все еще цепляется за то, что считал искренностью, но теперь понимает, что ей там даже не пахло.

И все же Арчибальд смотрит на меня со сдержанной улыбкой, хоть и понимает, что я рискую как личной жизнью, так и карьерой. Этот мужчина уверен, что я соглашусь, потому что задолжал ему и его семье. Пришло время платить по счетам.

Жаль только, что таким образом.

Черт.

– А Хелен знает? – расплывчато спрашиваю я.

Арчибальд коротко качает головой, взглядом говоря, что, конечно же, она не в курсе. Как мог он объяснить, что меняет родного сына на того, которого, по его словам, всегда считал вторым?

Улыбку, которой я одариваю Арчибальда, в лучшем случае можно назвать вымученной, но чего он ожидал? Меня вот-вот бросят на съедение волкам.

Волкам, которых вели по ложному следу.

– Если что, мы можем еще раз проехаться по кварталу, – предлагает водитель.

– Это мой дом, – невесело усмехаюсь я. – Они так и продолжат здесь дежурить.

– А что, если я надавлю на газ, пока они все не уберутся с дороги? Тогда мы проедем через ворота, и вам не придется иметь с ними дела, – говорит он.

– Эту толпу не разогнать, – бормочу я, когда рядом с ухом снова раздается стук. – К тому же я не собираюсь оставаться здесь надолго. Только соберу вещи.

– Ты же знаешь, что можешь остаться у нас, – шепчет Арчибальд. – Ни у кого бы не возникло вопросов.

– Нет, спасибо.

Вопросы все же могут возникнуть. В данный момент он всего лишь мужчина, который провожает меня до дома, помогает сохранять спокойствие. Позволь он себе чуть больше, люди стали бы присматриваться.

– Пока все не утихнет, – продолжает Арчибальд.

– Ты и правда думаешь, что это лучший выход? – повернувшись к нему, спрашиваю я резче, чем намеревался. Впервые я позволяю ему увидеть усталость в моих глазах, намек на изматывающее беспокойство, которое я ото всех скрываю. – Присмотревшись, люди могут увидеть не то, что ты пытаешься им показать. – Я делаю глубокий вдох, собираясь с силами. – Хотя терять все равно уже нечего.

Не сказав больше ни слова, хватаю сумку и открываю дверцу.

Шум оглушает.

Вспышки камер ослепляют.

Конечно, я привык к ним, но не настолько. Не в таком количестве. Не после того, как меня обвинили в том, что я переспал с женой товарища по команде.

– Это правда, Раш?

Щелк. Щелк. Щелк.

– Как давно вы с Эсме встречаетесь? – Щелк. Щелк. Щелк.

– Из-за этого вас переведут в другую команду? – Щелк. Щелк. Щелк.

– Пожалуйста, Раш, прокомментируйте сложившуюся ситуацию.

Мое имя – симфония резких звуков на их устах. Я натыкаюсь плечами на камеры, пока пытаюсь проложить себе путь до ворот. Вопросы сыплются градом, а я все твержу «Без комментариев!», поскольку менеджеры приказали мне держать рот на замке. Всё – их вопросы, мое имя, щелчки камер – становится белым шумом.

Репортеры давят, подталкивают и принижают.

Из-за них я чувствую себя точно так же, как когда был ребенком.

Они заставляют меня вспомнить детство, от которого я убежал.

Воскрешают стыд, который, как я думал, остался позади.

Я подхожу к воротам, ведущим в мой двор, но перед ними стоит репортер. Она первая, с которой я сталкиваюсь взглядом, и первая, кого я узнаю.

Я уже видел ее раньше. Все в ней – кожа, волосы, глаза – невзрачны, но тем не менее у нее добрая улыбка. К тому же эта женщина всегда была со мной вежлива.

Но когда наши взгляды встречаются, она обвиняюще приподнимает брови. Стоит мне заметить, что у нее в руках, как я осознаю причину такого поведения.

Копия The Sun [2] с черно-белым фото на первой странице.

Мне не нужно присматриваться, чтобы понять. Последние три дня я только и делал, что изучал это фото так внимательно, что запомнил каждую деталь. На ней определенно изображена британская поп-принцесса Эсме на балконе отеля, в объятиях какого-то мужчины. Журналист прятался среди деревьев, так что ветки закрывают кое-какие части их тел, но нельзя отрицать, что незнакомец выглядит в точности как я. Все – одежда, прическа, стиль, вплоть до обуви – напоминает меня.

Известный футболист крутит интрижку с женой капитана команды, поп-звездой Эсме

Этот заголовок я видел повсюду, а то, как журналистка смотрит на меня, доказывает, что она поверила написанному. Что она разочарована во мне.

Уверена, что я способен на подобное.

С чего бы ей вести себя иначе, когда мой менеджер, как и товарищи по команде, даже не усомнились в достоверности этого фото? Синяк под левым глазом, который мне поставил Сет, только подчеркивает это.

Они просто решили, что написанное – правда. Просто поверили, что я это сделал. Что у меня нет никаких моральных принципов. Нет веры в святость брака.