Трудно удержать - Бромберг Кристи
– Ты снова меня провоцируешь, – качает головой Финн, хотя я вижу, что мне удалось залезть ему под кожу. – Это «КСМ» лезет на рожон. Я всего лишь сижу в сторонке и наслаждаюсь жизнью.
– Продолжай так думать. – Я оглядываю толпу поверх его плеча и откровенно лгу: – Ты первым решил играть по-грязному. Заманиваешь клиентов обещаниями, о которых забываешь, стоит им только подписать с тобой контракт.
– И это срабатывает, разве нет?
Самодовольный ублюдок.
– Мы поставили перед собой задачу вернуть наших клиентов, а потом заполучить еще нескольких в придачу. Хантер стал одним из первых, кто решил сменить «Сандерсон Спорт» на «КСМ».
– Хочешь сказать, что мне стоит бояться четырех женщин и их престарелого отца?
Наступает моя очередь смеяться, громко и с издевкой.
– Не стоит нас недооценивать. Даже если в этом мире достаточно места для нас обоих, мне ничего бы так не хотелось, как показать клиентам, какой ты на самом деле.
– Какой? Невероятный?
– Гордыня стала причиной краха каждой империи, Финн. Я с наслаждением посмотрю, как рухнет твоя. А теперь прошу меня простить, мне нужно кое с кем поговорить.
– Я ждал от тебя большего, чем просто побег, но… – Когда я прохожу мимо, он пожимает плечами: – Разве для тебя это не в порядке вещей?
– Что, прости?
О чем он, черт возьми, говорит?
– Ты же знаешь, что всегда меня ревновала.
– Ревновала? – спрашиваю я.
– Ведь вместо тебя я выбрал Чейз, – одаривает он меня молниеносной улыбкой.
Пусть мне и хочется придушить его за такое поведение, этот комментарий настолько типичен для Финна Сандерсона, что я лишь вздыхаю и качаю головой.
– Но опять же, кажется, ты многое упускаешь. Все было по-настоящему, Кинкейд.
В том, как пренебрежительно он это произносит, в его непреклонном взгляде есть что-то такое, что снова заставляет меня почувствовать, что я не улавливаю скрытого смысла.
Отмахнувшись, я говорю себе, что этого Финн и добивается, и направляюсь в дамскую комнату. Мне нужно отдохнуть от Сандерсона и всего, что с ним связано, – от неуверенности, гнева, разочарования, неприязни.
Что же хорошего в конференциях по спортивному менеджменту? Поскольку в этой сфере не так много женщин, в уборной никогда не бывает очереди.
Я поправляю прическу и макияж, лишь бы убить время. Пять дней – это слишком много, чтобы слушать, как высокомерные спортивные агенты-мужчины, выпячивая грудь, хвастаются перед другими тем, что на самом деле не имеет значения.
Узнала ли я что-то новое? Ничего такого, чего уже не знала, но это мероприятие укрепило мою решимость никогда не встречаться со спортивными агентами. У них эго еще раздутее, чем у профессиональных атлетов.
Только закрыв помаду, я осознаю, что из-за перепалки с Финном забыла забрать свою папку.
Черт. Черт. Черт.
Дело не в папке. А в кусочке бумаги, на котором записаны имена пяти самых многообещающих спортсменов Лас-Вегаса, а также время, когда я должна с ними встретиться.
А еще важнее то, что я планировала увести их от нынешних представителей, переманить в «КСМ».
Неэтично? Возможно.
Случается ли такое в этом бизнесе каждый чертов день? Определенно.
Но меньше всего мне нужно, чтобы еще один агент обнаружил мою папку, открыл ее, чтобы выяснить, чья она, а затем узнал мое имя, выведенное большими черными буквами на внутреннем кармане, прямо под тем местом, где хранится этот клочок бумаги.
Стараясь не выглядеть слишком взволнованно, я спешу обратно в помещение, где полно народу.
Когда я замечаю папку там, где ее и оставила, я сбавляю темп и даже улыбаюсь некоторым коллегам, мимо которых прохожу.
Теперь, когда папка оказывается у меня в руках, а за плечами слишком много дней, проведенных на этих насыщенных тестостероном конференциях, я решаю, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы незаметно уйти. Тишина комнаты в отеле, доставка ужина в номер и возможность наконец-то снять каблуки кажутся мне прекрасным способом завершить этот вечер.
Конечно, мне нравится суета и общение на конференциях, но я слишком устала.
Вселенная будто бы намекает мне, что заказать еду в номер – плохая идея, поскольку я застреваю позади десяти человек, что толпятся у выхода. Все рассматривают что-то в телефоне одного из них, так что они не слышат моих «Позвольте пройти».
Я останавливаюсь как вкопанная как раз в тот момент, когда уже собираюсь обогнуть мужчин.
– Она не знала о Чикаго. Совсем ничего не знала. Думаешь, папочка Кинкейд понимает, что она – слабое звено, и именно поэтому не хочет ее отпускать? – Этот голос и усмешка, что следует за произнесенными словами, принадлежат придурку Финну. – Кажется, он потакает ее драгоценному эго. Ведь на одной красоте далеко не уедешь.
Я застываю от шока, нерешительности, обиды – называйте как хотите, – когда вокруг Финна раздается смех. Стоит ли мне остаться здесь, спрятанной за толпой, или лучше заявить о своем присутствии?
И что такого, черт возьми, должно произойти в Чикаго?
– Ходят слухи, что все Кинкейды с ней нянчатся. Заметил, что, когда дело касается атлета, которого не так-то легко убедить, на дело отправляется кто-то из ее сестер? – слышится другой мужской голос, обладатель которого присвистывает.
– Они могут отправить Леннокс ко мне, когда захотят, – заявляет третий. – Мы могли бы провести переговоры о том, что ей стоит оставить туфли, а все остальное снять.
– Я о таком наслышан. Черт, может, мне стоит притвориться спортсменом, потому что она готова на все, лишь бы подписать контракт, – продолжает свистун.
Мой желудок сжимается, и я почти вижу, как он подталкивает остальных локтем в этой «мужской» манере. Я ошеломлена комментарием, хоть и знаю, откуда он взялся. Это всего лишь искаженная правда, но насколько я была глупа, когда полагала, что ее воспримут как-то иначе.
– Ты о Бредли? – уточняет второй.
– Конечно, о нем, – отвечает свистун. – Последнее, чего мне хотелось бы, чтобы мне напоминали, как я потерял топового клиента просто потому, что у меня нет киски.
От удивления у меня отвисает челюсть, и я моргаю так быстро, будто это поможет мне забыть услышанное.
Так вот какие слухи ходят? Что я сплю с клиентами, чтобы увести их от нынешних представителей?
Гнев разжигает и укрепляет шок от услышанного. Я знала, что обо мне ходят слухи – в конце концов, я агент-женщина, которая работает с мужчинами-атлетами, – но не такие же.
Можете окрестить меня наивной, но какого черта?
Кто-то толкает меня сзади, чем возвращает к реальности. Я снова прислушиваюсь.
– Так вот что случилось с Чикаго? Организатор понял, что вместо мозгов ему светят только сиськи, и отозвал предложение? – предполагает второй.
– Не будь придурком, – говорит другой, но его смешок скорее побуждает продолжать в том же духе.
– Или она оказалась слишком глупа, чтобы понять, какой шанс ей выпал? – продолжает второй.
– Кто знает, – отзывается Финн. – Она числилась в списке, а потом ее из него убрали. Если спросите меня, Кинкейд просто боится, что она опозорит семью и агентство.
– Что взять с Королевы красоты, – говорит другой.
Раздается еще один взрыв смеха, как будто этот придурок махает зрителям, точно участница конкурса красоты. Я так крепко сжимаю папку, что удивляюсь, как она еще не сломалась.
– И кто глупее? Чикаго, потому что попросил ее высказаться, ВЛПС, потому что решили, что она принесет им пользу, или же она сама, потому что отказалась от работы, которая помогла бы заработать авторитет?
– Авторитет? – раздается еще один голос. – Например, насколько коротка ее юбка, или насколько большой у нее размер груди, или как сильно на нее хочется кончить? О таком авторитете речь?
Я не успеваю переварить слова, оскорбления или что-либо еще, кроме того факта, как сильно меня это ранит. Понятное дело, Финн – придурок, но между нами сложились непростые отношения, учитывая, что какое-то время он встречался с моей сестрой. И поскольку мы находимся на одном игровом поле, боремся за одних и тех же клиентов, нам позволено друг друга ненавидеть. Однако с его коллегами меня ничего не связывает, а он намеренно портит их впечатление обо мне.
