Дмитрий Веряскин - Дым. Поиск любви
– Пробовал, – ответил я.
Юра засмеялся.
– Тоже свой, а ты что ржешь, дрищ, на пельменях из коровьих да свинячьих гениталиях вырос, тебе-то по херу, что жрать.
– Оржак, а что мешает тебе, – спрашивал я, – этот натур продукт пустить в массы? Народ не травишь и средства для существования.
– Даже никогда не думал об этом, но, как мне кажется, не выжить на рынке. Сожрут гиганты. Себестоимость производства у них ниже, а в нашей нищей стране люди просто не имеют возможности выбирать, все решает низкая цена. А качество… кто думает о нем?
– У тебя будет продуктовый бутик.
– Нет, Колян. Для зажравшихся свиней работать не хочется.
– Не все свиньи из числа тех, кто хорошо зарабатывает, – возразил я.
– Согласен, не все. Но в большинстве своем, свиньи. На нашей земле ведь так, чем человек лучше, тем ему хуже. Поэтому, для говна работать не хочу и так слишком долго я на них пашу. Че лыбишься? – обратился он к Юре. – Вы когда уезжать собираетесь?
– С натур продуктом покончим и тронем, – отвечал он.
– Не исчезайте не заметно, – вставая, говорил он, – я провожу вас. Сказав, он переключил свое внимание на рядом сидящий, жадный рот, проглатывающий куриные ножки.
– Счастливый человек, – говорил Юра, – мир существует и этого более чем достаточно, а что это галлюцинация, коллективная визуализация, творение Господа, случайность, не важно. Для него это все, как он выражается – говнотерки. И мы с тобой говнотеры.
– Ну и нам нормально быть говнотерами, кроме говна ничего и нет, не считая чувств, а они точно не наша проекция, как и не коллективная. Но, а то, что наш мир таков, потому что мы не видим другого, в этом нет никаких сомнений.
– Безусловно, – согласился он, – еще по одной и в путь.
– Давай.
Стоя на крыльце, я вдыхал бодрящий воздух.
– Завтра у меня выходной, так что увидимся в пятницу, – говорил Оржак.
Со скрипом отворилась дверь, приковывая наше внимание. С улыбкой на лице появился отец Оржака.
– Уезжаете? – смешно спросил он.
Я хотел ответить, но Оржак опередил меня, начал что-то говорить ему на тувинском. Тот в ответ понимающе кивал головой, что-то ища в кармане своего халата.
– Это тебе, – протянул он мне кусок меха, плотно стянутого тоненькой полоской серой кожи, которая образовывала петлю. Я взял его в руки и он тут же затараторил на тувинском.
– Это амулет, – переводил Оржак, – тех сил, которые наполняют тебя, если, как и прежде будешь жить с ними в союзе, они будут делать твою жизнь более насыщенной. Носи его на шее.
– Снимать вообще нельзя? – спросил я.
– Можно, когда мыться будешь, – так же смешно ответил старик.
Он поклонился нам, в ответ мы все трое поклонились ему, и он со скрипом исчез за дверью. Я держал зажатый в кулаке амулет.
– С чего это вдруг он подарил мне его? – пребывая в шоке, спросил я.
– Дал, значит он тебе нужен, – ответил Оржак, очевидно сам не до конца понимая действий отца.
– Короче, едем, – нервно сказал Юра, – вся эта чушь меня напрягает.
– Ладно, парни, – говорил Оржак, мыслями находясь далеко от нас, – Коля, если дал, носи. Он не из «Битвы экстрасенсов», мой отец, я знаю.
– Хорошо, – согласился я.
Юра повернул ключ зажигания.
– Ты знаешь, – зло говорил он, – меня эти все шаманы, колдуны и прочие, страшно как напрягают. Чувствую себя рыбой кляксой.
– Почему?
– Наверное потому, что я этого не понимаю, сколько раз я встречался с ним и никогда не могу прочесть на его лице, взгляде, ну хоть что-то. Тупое добродушие.
– Может не тупое? – спрашивал я, одновременно набирая смс Оксане. – Просто добродушие, с чего ему питать к тебе что-то другое? Как мне показалось он не злобный Урфин Джюс.
– Может быть…. Но мне очень много людей говорили, что он опаснейший из всех тех, кто находиться в Туве. Один тип мне рассказал, он, кстати, работает от нас не далеко, что жена его обратилась к нему и, теперь, у него ни на кого кроме жены не стоит.
– Херня все это! – засмеялся я. – Как мне кажется, все это самовнушение, кто-то из знакомых или же сама его супруга сказала ему о таком заговоре, порче, а он уже сам накрутил, вот и не стоит. Но, а если даже и так, то я за! Я против любого проявления ****ства в отношениях.
– В смысле? – не понимал он.
– В том смысле, что если их отношения исключают измену. И он, и она как бы против этого, а в действительности трахаются где-то и с кем-то на стороне. Это ****ство.
– По-твоему выходит практически все живут ****ством, так?
– Далеко не все. Многие живут честно, и я ничего не нахожу в том, что кто-то может без боли для чувства собственности делить с кем-то мужей, жен.
– Но, а ты?
– А что я? Почему нет? Если и ей и мне покажется, что необходимо освежить или разнообразить интимную жизнь, что в этом такого?
– Ну, не знаю… Я свою жену не представляю с кем то другим.
– Хорошо ведь! – говорил я, читая смс от Оксаны:
«Будешь подъезжать, позвони, я выйду встретить тебя. Все уже спят. Я приготовила тебе ванну».
– Я к таким отношениям не готов и вообще мне кажется это не нормальным, – делая громче радио, сказал он.
– Что мы знаем о норме? – вслух задал я вопрос, адресованный в большей степени себе.
Юра молчал. Мы ехали по практически пустым улицам города. Он засыпал, убаюкивая людей живущих в нем.
– Амулет впарил тебе, – резко входя в поворот, сказал он.
– Я если честно в шоке, не успел даже поблагодарить его.
– Все это неспроста…. Тут какой-то смысл, скрытый очень глубоко, с маху и не разберешься, что у него в голове, но неспроста, по-любому. Такие как он подарки не делают.
Меня рассмешил опасливый тон, которым говорил Юра.
– По-моему, ты преувеличиваешь и вообще Юр, может это действие гашиша сформировало такое опасливое отношение к нему.
– Колян, я уже давно не испытываю измены обкуренным, нет, я тебе говорю, он нереально мутный и ничего не делает спроста.
– Что предлагаешь? Выкинуть его?
– Нет, ты что! Носи, если он сказал. Просто я не понимаю, зачем он тебе его дал.
– И я тоже, лучший способ как-нибудь у него спросить об этом, – ответил я, видя в дали возвышающийся над другими домами зеленую крышу, манящего меня дома, где жила любимая женщина.
– Надо позвонить Оксане, – вслух сказал я, набирая ее номер.
– Аллёёё, – радостно сказала она.
– Я уже у твоего дома.
– Сейчас выйду.
– Давай.
– Даю, – смеялась она.
Юра остановил машину у ее дома.
– Ладно, Колян, до завтра, – сказал он, протягивая руку.
– До завтра!
Оставляя тоненькую струйку выхлопных газов, автомобиль под управлением Юры исчез вдали безлюдной улицы. Я смотрел ей вслед, сжимая в кулаке амулет подаренный странным, но вполне безобидным стариком.
– Коля, ну что ты стоишь? – донесся голос Оксаны, я обернулся навстречу ему, видя ее в дверях ограды, укутанную в шубу. – Холод такой! Пойдем.
– Пойдем, – ответил я, шагая к своей сбывшейся мечте.
Мы лежали в теплой ванне. Оксана обвила меня руками, опустив голову мне на плечо.
– Если бы ты, – мурлыкала она, – не держал меня за титички, я бы рухнула в ванну. Чувствовал, как у меня сердце стучало?
– Чувствовал и если бы я даже не держал тебя за титички, никуда бы ты не рухнула.
– Рухнула бы. Ты не представляешь, как мне было хорошо.
– Я тебе говорю, не рухнула! – улыбнулся я.
– Почему это?
– Висела бы на штыре.
– Коляяя, – засмеялась она, – штырь не выдержит моего веса.
– Напрасно ты так думаешь, с сегодняшнего дня он мне кажется как минимум ломом, сейчас он многофункционален. Он может служить тебе турником, можно даже стены им прошибать.
– Ну что ты городишь! – смеялась она. – Какие стены.
– Любые! Хочешь, вот эту продолблю?
– Нет, – сжимая обмякший член в руке, отвечала она, – не хочу, будем использовать его по прямому назначению. Ты знаешь, – вмиг став серьезной, продолжала она, – такое ощущение, что до тебя у меня не было никого.
– У меня тоже, Оксан, – поцеловав в ее крохотный носик, сказал я.
– И вообще мужчины у меня не было больше двух лет.
– А кто был? Женщины?
– Дурак, ну какие женщины? Вообще никого.
– Нет, ну кто-то же был? – смеялся я.
– Этот кто то, не живое существо.
– Вот значит, чем ты развлекалась, дожидаясь меня! Интересно взглянуть как ты это делаешь.
– Ничего интересного.
– Нет! Очень интересно.
– Ну, может быть, когда-нибудь. А пока, – сжав сильнее член, говорила она, – ты и только ты!
Нежной губкой я мыл ее тело, уделяя особое внимание ее силиконовым грудям, животу, ягодицам и бедрам. Вытерев ее тело полотенцем, она следом проделала тоже с моим, попросив меня натереть ее маслом для тела. Положив полотенце на крышку ящика для белья, я усадил ее на него. Вылив небольшое количество масла на ладонь, я предварительно растер его в ладонях, принимаясь за ее шею и плечи. Оксана откинула голову назад, прикрыв глаза. Мои ладони коснулись ее груди, набухших сосков, капелька масла скользнула между грудей, теряясь в ее крохотном пупке. Мои руки скользнули за ней, чувствуя ее упругий живот, коснулись бедер, икр, маленьких ступней, крохотных пальчиков. Она сдвинулась на самый край ящика, сильнее раздвинула ноги, давая моим рукам свободно скользить по внутренним частям ее бедер. Ее пьяный взгляд следил за мной, я стоял на коленях, перед той кого сам возвел в статус повелительницы. Мой взгляд прикован к ее розовому существу, это не та привычная, бездумная ****а, живущая по своим правилам, впускающая в себя всех кого только пожелает. Она – эрогенная зона, вызывающая цунами, массовые гибели людей, съедающая всех и вся заживо. Она и есть эрос Земли, тот который дарит жизнь, счастье, удовольствие.
