В этот раз в следующем году - Элисон Кент
Подарок это все что у него было.
— Ты откроешь его?
Она убрала шишку с верхушки, оторвала скотч, удерживающий крышку. Затем сжала руки в кулаки и сказала.
— Ты заставляешь меня нервничать.
— Мне уйти? — он не хотел, но сделал бы это.
— Нет, — ответила она, отрицательно покачав головой. — Это рождественское утро. Здесь ты и должен быть.
Он не был уверен, правильно ли понял ее. Он должен быть здесь, потому что сейчас праздник, или потому что ни один из них не должен был быть в одиночестве?
— Хочешь подождать бабушку?
— Нет. — И не произнося больше ни слова, она вытащила резное изделие, держа его в руках, начала изучать, вращая из стороны в сторону.
Для тех, кто не был знаком с этим искусством, кусок дерева так бы и выглядел куском дерева. Но он мог сказать, что Бренна узнала профиль горы, которую Донота Китинг называла домом.
— Думаю, ты можешь это использовать как пресс-папье или что-то вроде того.
Она перевернула его, и увидела дату, которую он высек на дереве. День, когда они стали любовниками.
— Это прекрасно. — Сказала она, а ее голос был чрезвычайно ровным. — Но я не могу его принять.
— Почему? — спросил он, когда она положила его в коробку.
— Очевидно, ты создавал это для кого-то еще. Мне будет неловко, если я приму его.
Он вообще создавал его без каких-либо намерений. Он вырезал его, потому что так получалось.
— Я ни для кого его не делал. И я хочу, чтобы это было у тебя.
— Почему? — она встала, скрестила руки на груди и отвернулась. — Думаешь, мне нужно напоминание о том, что я оставляю? Думаешь, хранить это у себя, видя это каждый день, как-то поможет?
Он встал, желваки заходили.
— Я пытался сделать, как можно лучше, Бренна. Я не знал, что все было настолько плохо.
Ее волосы взметнулись, когда она повернулась к нему, ее руки сжались в кулаки от разочарования.
— Конечно, ты знал. Мы разговаривали об этом. Я сказала тебе, что чувствую себя виноватой за то, что оставляю бабушку одну.
Нет.
— У нее есть друзья. Я здесь. Она не останется одна.
— Она будет без семьи. У нее не будет меня.
Как и я, подумал он, и взял коробку. Ему не нужно было это дерьмо.
— Это был подарок, Бренна. А не чувство вины.
Он остановился возле двери и поднял ботинки, когда она заговорила.
— Прости.
Он повернулся.
— За что?
Она покачала головой, ее глаза покраснели и блестели от слез, к голу подкатил ком, и она пыталась сдержать рыдания.
Он опустил голову, глубоко вдохнул, и обернулся.
— Если ты извиняешься за отказ от подарка, тогда не стоит. Мои чувства не так-то просто ранить. Если ты извиняешься за то, что покидаешь Северную Каролину, — это твое дело. Если тебе жаль из-за того, что было, между нами, — то мне нет.
Он направился в сторону двери, но остановился.
— Если я и жалею о чем-то, так это о том, что у нас была лишь одна ночь, потому что, имей мы хоть еще один шанс, поездочка была бы та еще.
Бренна стояла на заднем крыльце в объятьях бабушки; ее пальто, перчатки, шапка не сильно защищали от пронизывающего холода. Вот и все. Она не увидит бабулю как минимум год, и даже если это и не было в ее власти… оставаться здоровыми, как ей, так и бабуле, ведь даже ели она откажется от должности, ей потребуется куча денег на дорогу обратно.
Ее желудок бунтовал, хотя она немного проглотила индейки и картофельного пюре во время ланча. Еда была словно камень или тяжелый якорь, удерживающий ее на месте. Задерживая ее там, где она хотела быть.
Как она могла покинуть Северную Каролину, когда именно этому месту принадлежало ее сердце?
— Ох, моя милая тыковка, я так сильно буду по тебе скучать.
— Я всегда на связи. Всегда могу сесть на самолет. — Бренна вдохнула аромат роз и ирисок, потому что не хотела бы его забыть. — Если я понадоблюсь тебе, я тут же приеду.
— Я не хочу, чтобы ты беспокоилась обо меня. — Бабуля ухватила ворот пальто Бренны и встряхнула ее. — Я хочу, чтобы ты жила собственной жизнью, наслаждалась приключениями. Заводила новых друзей и веселилась. Влюбилась.
Позади них фыркнул Странник, готовый отправиться в путь. Диллон ждал рядом с ним, не торопя их. За обедом он проронил лишь пару слов в основном о празднике. После ее бездушного отказа принять подарок, она не могла винить его за молчание.
Она бы тоже не захотела разговаривать с собой. Она повела себя как гнусная сука.
— Теперь, езжай с Диллоном, — сказала бабушка, похлопала ее по спине и отстранилась. — Он ждет и замерз. И у тебя впереди долгая дорога.
Дорога, которая никак не могла сравниться с вчерашним утром. Когда они были любовниками. Сейчас она не знала, кем они были друг другу.
— Может мне остаться? Я здесь счастлива. Мне не нужно переезжать. Я даже не знаю, почему так считала.
— Разве не по этой причине ты и едешь? Узнать, что упускаешь в этой жизни? И что ждет тебя заграницей?
Что ее не ждет, так это Диллон Крейг. Он будет здесь. Она будет там. И эти проклятые восемь тысяч миль между ними.
— Я обещаю быть здесь на Рождество в следующем году. Я знаю, возможно, не смогу вернуться, но приложу все усилия. Я обещаю.
— Надеюсь так и будет, но конец света не наступит, если ты не сможешь. Тогда я напеку печенья пораньше, чтобы и у тебя оно было не елке. — Держа Бренну за плечи, она развернула ее, затем наклонилась и прошептала. — Я люблю тебя, тыковка. А теперь иди.
Бренна подчинилась неохотно. Бабушка осталась на крыльце и наблюдала, как Диллон помог ей опереться на стремя и посадил в седло. Он помахал на прощание за них обоих, и пришпорил Странника. Спустя секунды они исчезли в деревьях, и Бренна закрыла глаза.
Если ей удастся поспать по дороге, то не придется думать о том, как она его ранит. Ей не придется чувствовать, как его тело окружает и согревает её. Ей не придется думать о выборе между карьерой и семьей, и терять оставшееся время с бабушкой.
Ей не придется признавать, что она передумала.
— Прости за подарок, — сказал Диллон, наклонившись к ней. — Я не хотел, чтобы ты расстроилась.
— Почему ты извиняешься? Я была сукой. И мне стоит извиниться перед
