Ты – моё проклятие - Лина Манило
Что-то в его тоне подсказывает, что он бы с удовольствием посмотрел, как я подавлюсь всей этой едой разом. Бросает на меня быстрый взгляд, а у меня ощущение рикошетом: изучает. Нет, не как забавную зверушку, а как человека, который несёт проблемы. Человека, за которым нужен глаз да глаз.
Мне не нравится чувствовать себя объектом чьего-то пристального внимания – мне вообще вся эта ситуация, когда меня держат в доме то ли гостьей, то ли заложницей без права выбора, угнетает. Но нам, как оказалось, слишком многое нужно выяснить с Климом. Для того чтобы расставить все точки и закрыть все гештальты пары часов не хватит.
– Спасибо, я сама справлюсь, – говорю с бо́льшим нажимом, и Арс прячет глаза.
– Я буду снаружи. Если что-то понадобится, – пальцы ложатся под столешницу, – вот тут, с внутренней стороны, есть кнопка экстренного вызова охраны. Секунда и кто-то из ребят здесь.
Да упаси бог вызывать их.
– Хорошо, – говорю, и Арс, кивнув, покидает кухню, мазнув напоследок по мне взглядом.
Личные цепные псы в человеческом обличье лелеют свои инстинкты, всегда вынюхивают, высматривают, готовые в любой момент вырвать врагу сердце без наркоза, сто́ит хозяину повести бровью. Но почему складывается ощущение, что Арс меня воспринимает таким врагом – человеком, который несёт опасность и хаос?
Пока размышляю, принимаюсь разбирать принесённые крафтовые пакеты с логотипом ресторана «Четыре сезона». Пищевые контейнеры из тёмного пластика тёплые, словно их сюда везли на крейсерской скорости и до ужаса боялись опоздать. Есть хочется безумно – это нервное и никакие йогурты с сыром не помогли. Вряд ли поможет дорогущая еда из помпезного ресторана – просто потому, что слишком уж в тугой комок соединились эмоции, слишком многое наслоилось и переплелось, чтобы такая мелочь хоть что-то решила.
Пока я не отвезу Клима на кладбище, пока не покажу свидетельство самой большой нашей потери, не успокоюсь. Потому что очень устала нести этот груз одной. Может быть, когда Клим узнает, мне действительно станет легче?
Открываю первый попавшийся контейнер, даже не читаю надпись с названием блюда на крышке и, найдя в одном из многочисленных ящиков вилку, принимаюсь за еду.
Вкус так себе, признаться честно, или у меня что-то с рецепторами на нервной почве приключилось, но паста с морепродуктами кажется пресной, хоть запах и провоцирует повышенное слюноотделение. Ладно, сгодится. В ряду прочего в пакетах нашлась бутылка с яблочным фрешем, и я жадно пью его большими глотками. Хорошо, что меня не видит никто сейчас – вряд ли я выгляжу привлекательно, поглощая еду со скоростью света.
Так увлекаюсь, что не сразу понимаю: я давно не одна в кухне. А когда поднимаю рассеянный взгляд на дверной проём, чуть не давлюсь креветкой.
Клим.
– Ешь-ешь, – разрешает, но мне уже не хочется. Кажется, пока достаточно, а то лопну. – Вкусно?
– Я не разобрала, – честно признаюсь, а Клим хмыкает. В его глазах слегка подтаявшие айсберги, но сумрак никуда не делся. Он клубится туманом, а я вязну в нём, как бабочка в янтаре.
– Наелась хоть?
– Вроде бы, – пожимаю плечами и принимаюсь суетиться вокруг стола. – Ты голодный? Тут много, слишком многого еды.
Я не знаю, куда деть руки, которые вдруг стали неловкими и дрожащими, как при болезни Паркинсона. Что-то делаю ими: переставляю, открываю-закрываю крышки контейнеров, ищу стаканы для сока, убираю подальше бутылку коньяка, а пальцы трясутся и трясутся.
– Маша, сядь, пожалуйста, – возвращает в нормальную реальность голос Клима, и я плюхаюсь на стул. – Есть важное дело.
Он кажется хмурым и чем-то озабоченным, а его тело напряжено так, что на шее проступают жилы. Он блуждает по мне взглядом, замечает смену гардероба, и уголок губ слегка подрагивает в подобии улыбки.
– Отлично выглядишь, кстати, – в голосе характерная хрипотца, он стал ниже и как-то глуше, что ли, а в глазах на мгновение загорается и тухнет огонь.
– Я… я подумала, что можно взять.
Тяну футболку вниз, пытаясь прикрыть голые колени, а Клим чуть наклоняет голову набок, прищурившись.
– Правильно подумала.
Снова пауза, снова изучающий взгляд и вспышки пламени на радужке.
– Так какое дело?
Клим кивает и сжимает пальцами переносицу. Он очень уставший, разбитый какой-то, но старается всеми силами этого не показывать.
– Перед моим отъездом мы обсуждали шрамы, – напоминает, а я внутренне сжимаюсь, как пружина. – Не передумала мне что-то показывать завтра?
Передумала! Я только сейчас понимаю, как сильно боюсь, что Клим не справится. Он сильный – он очень сильный. Если выжил, несомненно. Но как отнесётся к моей новости?
Но на самом деле я боюсь равнодушия, которое могу увидеть в серых глазах. Для меня это невосполнимая потеря и самая большая боль, а для Клима? Что, если он не поверит мне? Что, если ему будет наплевать? Кто для него наша дочь? Чужой ребёнок, спрятанный смертью под землёй? Досадная ошибка? Дела давно минувших дней?
– Не передумала, – говорю, закрывая свои страхи на множество замков.
Эх, умирать так с музыкой.
– Собирайся, я там тебе вещи новые привёз. Размеры я помню, ты не изменилась, – говорит, плавно отталкиваясь от дверного косяка. – Сейчас поедем. Завтра меня не будет… в городе.
И выходит из кухни, а я закрываю глаза, пытаясь совладать с накатывающей паникой.
Всё будет хорошо. Ведь будет, правда?
Глава 23
Маша.
– Тебе идёт, – замечает Клим, когда я спускаюсь, переодетая, по лестнице. – Очень идёт. Тебе нравится?
Он обводит широким жестом мою фигуру, а я киваю.
– Спасибо, ты действительно угадал с размером.
На мне тонкий кашемировый свитер нежно-голубого цвета и идеально севшие по фигуре джинсы. Комфортно, тепло и уютно. Клим обо всём подумал – даже о новом белье и удобных утеплённых ботинках на невысоком каблуке. А мне почему-то радостно, что он помнит: я люблю простую и практичную одежду.
И пусть мне непонятна причина этой щедрости, и вообще половина происходящего непонятна, откладываю все споры и разговоры на
