Рубль-пять - Алёна Берндт
И Натка ждала этого самого вторника. Все же верно говорят, что надежда – очень живучее чувство, особенно в душе любящей женщины… И когда наступил вторник, Натка в нетерпении каждые пять минут поглядывала в окно. Андрей обещал приехать на рейсе, который приходил из Озерков в обед, но снова пуста была улица…
– Теть Валя, можно тебя попрошу, – Натка решительно и торопливо зашла во двор к соседям Крушининым. – Забери моего Алешку с садика вечером, как внука забирать пойдешь. Мне надо срочно по делам съездить. Вдруг не успею до вечернего рейса, придется до последнего тогда задерживаться, а он поздно.
– Конечно, Наточка, заберу, не волнуйся, – ответила ей Валентина. – Езжай со спокойной душой. Что, папки вашего снова сегодня дома не будет? А то бы и сам сына мог забрать! Ох, девонька, поверь мне, старой, ничего хорошего из такой жизни не будет… Тяни мужа домой, со всей силы тяни… Одной несладко дите поднимать, ой, несладко! Что уж ему здесь не работалось? Вон у нас и медпункт новый строят, и почту! Растет Семеновка, работы навалом! Нечего мотаться! Ты ему условие поставь. Да посмелее! Или жить, как люди, или пусть идет на все четыре стороны! Примаком сюда явился, ничего своего не принес, а такое еще вытворяет!
– Спасибо, теть Валь! – улыбнулась Натка и поспешно отправилась к автобусу, чтобы успеть наехать обратным послеобеденным рейсом в Озерки и вечерним вернуться домой.
Обсуждать с соседкой свои семейные дела она, конечно, не желала. Хоть и понимала, что тетка Валя права – ничего хорошего из такой жизни не выходит. Отвыкают они друг от друга… вот она сама уже все чаще стала замечать, что и не ждет домой Андрея, что им с Алешкой спокойно и нескучно вдвоем проводить время то за книжкой, то за поделками в садик.
И все чаще у Натки появлялась уверенность, что и Андрей как не дома себя здесь чувствует – отвык и от нее, и от сына, и от домашних забот… Даже не заметил, как Натка ликвидировала почти всю домашнюю скотину, оставив только кур-несушек, за которыми ей не так тяжело было ухаживать. И если раньше в хлеву похрюкивали пара поросят, или даже трое, жили две козы и кролики, то теперь хлев стоял пустой. И Натка была этому рада – сил на все у нее не было, а им с Алешкой не так много и надо было.
Если что-то нужно, то Натке проще было это купить на заработанные от пошива деньги, да и небольшую свою зарплату она тратила с умом. Обо всем этом она с горечью думала, глядя на мелькающие за окном сосновые посадки по дороге в Озерки.
Глава 21
Приехав в Озерки, она первым делом отправилась на работу к мужу. Справившись на проходной, она получила ответ, что Андрей Анатольевич Жерехов с обеда в отгуле и на работе появится только завтра утром. Женщина на проходной с любопытством оглядела с ног до головы незнакомую симпатичную женщину, справляющуюся о Жерехове.
Натка тяжело вздохнула: как бы ни тяжко было, но придется идти в дом родителей мужа, разговаривать не только с ним самим, но и с его матерью, и с бабушкой. Хотя, может быть, это все и к лучшему – сколько это все может продолжаться! Она спокойно и без скандала все скажет сама – что им сложно так жить, что Андрей устает на работе, и если матери его нужна какая-то помощь по хозяйству, то может быть, стоит привлечь к этому и старшего сына тоже, чтобы они делили эти все заботы пополам.
А если уж не сложится разговор, что ж, Натка к этому готова и отнюдь не ждет теплого приема для себя. Подойдя к знакомой калитке, Натка судорожно выдохнула, поправила кофточку и вошла во двор. Серафима Федоровна сидела на небольшой скамеечке под старой яблоней возле палисадника. Обернувшись на стук калитки, она подслеповато прищурилась на гостью, а признав Натку, недовольно проскрипела:
– А, явилась, колченогая! Так и думала, что явишься, не оставишь его в покое, пиявка!
– И вы здравствуйте, Серафима Федоровна, – не обращая внимания на грубость, ответила с улыбкой Натка, не ругаться же со старухой…
– Чего надо? Нет Андрея дома, на работе он! Езжай восвояси!
– Елизавета Александровна дома?
Натка не стала дожидаться ответа и прошла на крылечко. Бабка Сима поднялась со скамейки, и что-то недовольно бурча, отправилась вслед на Наткой. Дома никого не оказалось, Натка несколько раз окликнула хозяев, а после снова вышла во двор. Невозмутимо обогнув ругавшую наглую гостью бабку Серафиму, Натка уселась на ту самую скамью, где только что сидела старуха.
Натка окинула взглядом двор. Крыша дома сверкала новым кровельным железом, в глубине двора свежими бревнышками поблескивала новая, явно срубленная недавно баня с высоким чердаком-мансардой.
– Ты чего тут расселась? – бабка Серафима стояла над гостьей, уперев одну руку в бок, а другой опираясь на клюку.
– Не ваше дело, я не к вам, – ответила спокойно Натка. – Вот, присаживайтесь рядышком, поболтаем о погоде хоть, что ли.
– Прочь пошла, шавка дворовая! Таких, как ты, в приличный дом пускать нельзя! Наслышаны мы, что ты там вытворяешь, пока муж твой на работе! Мужиков привечаешь, прикрываясь, что пиджаки да брюки шьешь! Скажи спасибо, что Андрюшка наш выродка твоего не бросает, ездит, помогает, за сына принял!
– Ну и хорошо, что наслышаны! Не придется вам все в подробностях рассказывать! – Натка пожала плечами. – Кстати, я про вас тоже наслышана… Или вы думаете, что люди про вас, про вашу семью ничего не говорят? Так говорят, еще как!
– А что про нас говорить?! – взвилась Серафима. – Мы-то – приличная семья, имя у нас доброе! Сплетники только и болтают!
– Ну не знаю уж я, сплетники – не сплетники, а говорят разное…
– И что же говорят такое? Врешь ты. – Бабка вдруг уселась рядом с Наткой, зло и вопросительно глянув на нее, явно ожидая, что та расскажет, что же болтают люди.
– Ну что, что… многое. Например, что вы Анатолия Владимировича, Царствие ему Небесное, работой уморили, не жалели. И что теперь
