Рубль-пять - Алёна Берндт
– Да мы, да ты… – Серафима хватала ртом воздух, возмущенная услышанным. – Да у людей совести нет, такое говорить! У нас семья большая, всем помощь нужна, вот и помогаем детям – кому порося, кому гусочку, молочка ребятишкам! Что продавать-то, самим не остается!
– А, ну да, семья у вас большая, все дети плохо живут, бедно, кроме нас с Андреем раз больше никто помочь вам не может. Все только мы и помогаем. Значит – мы богаче других ваших детей живем, это хорошо! Буду знать теперь!
Натка не знала откуда это все в ней взялось, а только вдруг будто покойная бабушка Дарья наставляла, что теперь стоит говорить этой недоброй старухе.
– Вот ты какая, оказывается, – негромко прошипела бабка Серафима, – тихоня-тихоня, глазки ангельские, ножку поджала и идет – жалоба глядеть! И ведь не подумаешь, что ты такая…
– Да, такая, такая, – ответила Натка и посмотрела на часы, время шло к вечеру, скоро пора ехать домой.
Наконец калитка отворилась и во двор вошла Елизавета Александровна. Увидев на скамейке рядом со свекровью Натку, она чуть не выронила из рук сумку.
– Здравствуйте, Елизавета Александровна! Я приехала узнать, все ли у вас в порядке. А то Андрея мы с сыном дома видим все реже, и выглядит он усталым… его здоровья жалко – разрывается между работой и двумя домами.
– Это ты правильно подметила, дорогая сношенька, – Елизавета поставила сумку на скамью и с ехидцей глянула на Наталью. – Что у тебя он редко появляется! Так потому ты и приковыляла сюда? А не пришло тебе на ум, что не нужна ты ему стала?! С самого начала ты ему была не пара, уж не знаю, чем его завлекла, ведьма! Видать, бабка твоя покойная ворожила, не иначе! По-другому он бы на тебя и не глянул!
Наталья спокойно смотрела на свекровь, ни один мускул на лице ее не дрогнул, таким же невозмутимым тоном ответила:
– Ворожила, конечно, а как же! И я бы вам не советовала ее имя нехорошими словами поминать – как бы и вам привет с того света от бабушки моей не прилетел! За своими словами следите, вам же во благо!
Елизавета как-то испуганно охнула и чуть было не шарахнулась назад от этой хромоногой женщины, с тайной усмешкой в синих глазах, внимательно смотрящей на нее.
– Я вас хочу спросить – сколько вам нужно еще денег, чтобы поправить дела по хозяйству? Которое, кстати сказать, стараниями моего мужа выглядит превосходно! Сколько вам нужно для того, чтобы вы хоть иногда давали ему отдохнуть и пожить своей жизнью? У вас вообще-то еще и старший сын есть, что же, младшего вам не жалко, пусть пашет, пока может?!
Елизавета открыла было рот, чтобы заорать во весь голос, прогнать эту наглую хромоножку со своего двора, но в этот момент калитка отворилась, удивленный Андрей смотрел на стоявших возле скамейки мать, бабушку и… Наталью!
Глава 22
– Наташа? Ты тут как оказалась? – лицо Андрея вдруг густо покраснело, он снял с плеча небрежно накинутый новый пиджак.
– Приехала поговорить, – спокойно ответила ему жена. – Сегодня вторник, и я помню – ты сказал, что сегодня решится вопрос с жильем. Дадут ли тебе здесь комнату, чтобы ты мог перевести сюда семью, и ты обещал приехать, сообщить мне результат. Не дождалась тебя, вот и приехала сама! Заодно и с мамой твоей поговорить – даст ли она тебе возможность жить со своей семьей, отпустит ли от себя уже наконец…
– Что?! Задумала на шее его выехать? – закричала вдруг Елизавета. – Да с деревни своей выбраться? Да кому ты тут нужна!
– То есть вам на его шее ездить – это ничего, нормально? – Наталья повернулась к свекрови.
– Мама! Бабушка! Пойдите пожалуйста в дом, дайте нам поговорить спокойно! – вдруг резким и холодным тоном произнес Андрей.
Серафима Федоровна хотела было открыть рот, чтобы ответить внуку, что указывать ей в доме ее сына он права не имеет, но наткнулась на колючий взгляд внука, так похожий на взгляд ее покойного Анатолия, и промолчала.
Елизавета же злобно глянула на Наталью, но благоразумно молчала. Кивнув старой своей свекровке, Елизавета взяла бабкину клюку, подхватила саму Серафиму под руку и увела ту в дом.
Наталья сидела на скамейке и то смотрела на зло оглядывающуюся на нее бабку Симу, то поглядывала на часы – до последнего автобуса в Семеновку оставалось всего сорок минут… А у нее там Алешка у соседки!
Андрей молча уселся рядом с нею на скамью и обхватил руками голову. Потерев ладонями лицо, он откинулся на спинку скамейки и сказал:
– Дали мне жилье, Наташа. Но жить я там буду с другой женщиной. Устал я, понимаешь, устал! Все эти годы как между двух фронтов – там ты, здесь родители… Да, прав был отец, и Виталий прав был – надо было мне с самого начала их послушать! Не приняли они тебя, и не примут никогда! А в деревне как живут – одной семьей, своей родней! Устал я за околицей болтаться, хочу как все – и к брату на юбилей с женой ходить, и на свадьбы-похороны… Чтобы не один, как сейчас.
– А как же… как же Алешка? – только и смогла произнести Натка охрипшим от сдерживаемых слез голосом. – Ты ему как про это скажешь?
– Ну, ты же ему мать, найдешь слова, как ребенку сказать! Теперь ведь другое время, разводятся люди, что такого! Государство одиночкам помогает, да и ты… инвалид с детства, тебе всякая помощь от государства положена!
– То есть это я должна сказать твоему сыну, что ты другую бабу завел?
– Что сразу бабу! – буркнул Андрей, покраснел и отвернулся в сторону. – Мал он еще для этого! Скажешь, работаю много, устаю, потому тут и живу, в Озерках! Я иногда приезжать буду, помогать по мере сил. Вырастет Алешка, ты же вон и без отца, и без матери выросла!
– И что же, любил-любил
