Малыш, который живет под крышей - Дарья Волкова
Улетал обратно Макс тоже без особой грусти. Отец бодр и здоров, Анджей остался доволен подарком, обещал на Новый год приехать в гости. Пани Малгожата, как обычно, одарила Макса кучей вещей. Она почему-то считала, что хорошую одежду можно купить только в Варшаве, а в России покупать нечего, видимо, это была рудиментарная память еще со времён Советского Союза. Именно поэтому обратно в Питер Макс увозил в чемодане пару рубашек, джемпер, джинсы и даже бриджи – подарки пани Малгожаты. А еще вполне симпатичный галстук и булавку к нему. У пани Малгожаты отличный вкус. К тому же она симпатизирует Максу, и это взаимно.
Макс вытянул ноги под стоящее впереди кресло. Как там Фёдор и его молодцы? Контроль по телефону – это хорошо, но недостаточно. Погостил – и хватит. Дома дел куча. Опять же, скоро самому гостей принимать.
– Чего не берёшь-то? – Мобильный продолжал трезвонить. – А вдруг мать?
Кира отрицательно покачала головой. Нет. Это не мать. Вытерла пальцы и почему-то с опаской взяла телефон. Какого черта, шановный? Столько не звонил, а теперь что понадобилось?
– Да?
– Кира, привет.
– Привет.
– Привет – и все? Ни шановного, ни Максимилиана Валериановича? Скучная вы сегодня, Кира Артуровна.
– Иногда надо. Ради разнообразия.
Он вдруг остро почувствовал, что ей неудобно разговаривать. Занята. Или не рада его звонку. Собственно, виделись и говорили они больше месяца назад. Так получилось – дел была куча, ремонт, поездки, проекты, голова занята. Да и были сомнения, что она так уж сильно хочет его видеть и слышать, и повода разумного не придумывалось, а без повода… А потом вдруг стало на это плевать – он сам хочет ее слышать и видеть. Вот и повод придумался быстро.
В Максе проснулось давно, казалось бы, изжитое подростковое упрямство. Говорить тебе неудобно? Не рада меня слышать? А мне плевать!
– Тоже верно, – согласился он преувеличенно бодро. – Кира, ты прогноз на завтра видела?
– А что там такого интересного?
– Погода завтра шепчет.
– И что же она тебе шепчет? – Кира подвинула к себе бокал с пивом. Дядя Паша напротив изо всех сил делал вид, что не слушает ее, но Кира ему не верила. – Что-то умное или как обычно – фигню?
– Кира… – Он там мягко рассмеялся, но мурашки у нее на руках выступили не от его смеха, а от глотка холодного пива. – Поехали завтра в Петергоф?
Ну, надо же. Король импровизаций просто! То ленточку ему перерезать, то диван выбрать, то в Петергоф с ним съездить! А в перерывах пропадаем в никуда – ни звонка, ни сообщения. Сейчас прямо. Разбежалась. Вот отсюда до Петергофа прямо разбежалась.
– Никак не могу, Максимилиан Валерианович – У нее тон такой же демонстративно бодрый. – Я завтра на рыбалку собралась.
А вот называть его по имени было ошибкой. Дядя Паша тут же замахал руками, забасил конспиративно: «Да шут с ней, с рыбалкой, Кирюха! В другой раз съездим!».
– Ты не одна? – Вопрос вылетел сам собой, когда Макс услышал на заднем фоне низкий мужской голос, говорящий что-то про рыбалку.
– Не одна – и всё.
Никаких комментариев. И ведь она ему не обязана отчитываться, где и с кем. А спросить хочется ужасно.
– Жаль. – Он вздохнул совершенно искренне. – В смысле, жаль, что у тебя планы. А мне тут… – упрямство никак не желало утихомириться, хотя, казалось бы, чего еще надо – от встречи отказывается, разговаривает через губу, рядом с ней там какой-то другой мужчина. Но Макс отчего-то упрямо продолжил разговор. – Мне тут мать Ляльку подсунула.
Ляльку? Ляльку? Кира тут же представила Макса с младенцем на руках. Картина абсурдная. И волнующая.
– В смысле, ляльку? – С нее тут же слетело всё напускное равнодушие. – Тебе маленького ребёнка доверили?!
– Ни фига себе – маленького, – фыркнул Мáлыш. – У нее нога сорокового размера. Лялька – это сестра. По матери. Кошмарный четырнадцатилетний подросток, которого мне сбагрили на две недели – для окультуривания. Эй! – Он сказал что-то мимо трубки. – Она меня ударила, представляешь? Иди, посуду мой! – прозвучало хоть и мимо динамика, но очень громко. А потом, уже Кире: – Ужас, а не ребёнок. Я неделю кое-как продержался, но уже тихо сатанею. Ты точно завтра не сможешь?
Кира поняла, что единственное ее желание сейчас – это сказать: «Могу!» И увидеть его завтра. И посмотреть на эту кошмарную Ляльку. И провести с ним целый день в Петергофе.
– Нет. Не могу. Я завтра на рыбалку.
– Не будет завтра клёва! – вдруг громко произнёс дядя Паша. А потом подмигнул ей и добавил уже тише: – Я на балкон, курить. Не томи парня.
– Кира… – Из трубки снова раздался мягкий смех. – По-моему, у тебя там что-то не складывается с рыбалкой.
– Да это кое-кто предатель просто! – Кира показал язык спине выходящему из кухни Павлу Трофимовичу.
– Поехали, Кирюш, а? Погода хорошая, а я тебе такие места покажу – ты этого в Петергофе точно не видела, я тебе обещаю! – И пока Кира раздумывала над тем, как бы незаметнее и без потерь для собственной гордости капитулировать, из трубки снова донеслось приглушенное: – Тебя не касается, с кем я разговариваю! Вымыла посуду? Иди… Телевизор посмотри!
Кира усмехнулась. Неведомая Лялька, которая умудрилась допечь вечно невозмутимого пана Мáлыша, уже вызывала нешуточное желание познакомиться.
– Ладно. Так и быть. Я согласна.
Из трубки донеслось самое натуральное победное: «Yes!» Кира рассмеялась. Настроение решительно зашкалило за отметку «отличное».
Они договорились, что поедут до Петергофа на «Метеоре», соответственно, встречаются завтра утром на Дворцовой набережной.
Когда Кира положила трубку, вернулся с балкона дядя Паша. Ни слова не сказал ни о звонке, ни о несостоявшейся рыбалке. Они допили пиво, поговорили о том, о сём, а потом он засобирался домой. И Кира была точно уверена, что как только Павел Трофимович выйдет из их дома – тут же позвонит ее матери. Чтобы отчитаться о том, что завтра у Киры свидание с Максом. Да-да, будет сказано именно так – свидание. А о том, что с ними там будет умеющая действовать на нервы Максу Лялька – это уже детали, дяде Паше, кстати, неизвестные.
Ну, свидание так свидание. На завтра приготовлены короткие джинсовые шорты. Загар к Кире прилипал быстро, поэтому стесняться нечего – ноги уже вполне
