Лэндон и Шей. Разбитые сердца - Бриттани Ш. Черри
Я хотела узнать его историю. Прочитать его мучительный, тяжелый роман.
Прочитать все его болезненные, кровоточащие главы.
* * *
– Погоди, я же правильно тебя поняла, – сказала Трейси, стоя рядом с моим шкафчиком, – ты поспорила с Лэндоном, что сможешь заставить его в тебя влюбиться?
Я схватила свой учебник по английскому.
– Да.
– С Лэндоном Харрисоном?
– Ага.
– С тем самым Лэндоном Харрисоном, который засунул тебе жвачку в волосы в средней школе?
– Это была пережеванная ириска.
– Как будто это что-то меняет.
– Ну, в любом случае, это так. У меня есть четыре месяца, чтобы влюбить его в себя до того, как он заставит меня захотеть с ним переспать.
Трейси в полном замешательстве взмахнула руками.
– Боже, ты сбиваешь меня с толку. Вы, ребята, друг друга ненавидите. Ваша ненависть – самая постоянная вещь в мире. Как вы вообще решились на что-то подобное?
– Знаю, но я не могла отказаться от спора. Я наткнулась на них с Реджи, когда они заключали пари насчет меня. Они выглядели, как два самодовольных орангутанга.
– Только не мой милый Реджи! – воскликнула она.
Я закатила глаза.
– Велика вероятность, что он не такой милый, как ты думаешь, Трейс.
– Все в порядке – я люблю кислые леденцы. Кстати, о конфетах… – Она протянула мне руку, и я вытащила из кармана леденец.
Эту черту я переняла от Мимы – я никогда не выходила из дома без кармана, наполненного конфетами. Они радовали меня в течение всего дня.
Трейси довольно ухмыльнулась, бросая леденец в рот.
– Как хорошо, что ты их услышала. Представь, если бы они и правда попытались тебя разыграть? Классическая ситуация в духе «10 причин моей ненависти»[17].
– Согласна, но теперь, когда я все знаю, у меня есть преимущество. Теперь Лэндону придется ответить за то, что он решил на меня поспорить. Его ждет полный провал.
Трейси с минуту изучала меня, прищурив глаза.
– Что? – спросила я.
Она еще сильнее сузила глаза.
– Да что такое?!
– Слушай, я не знаю, как тебе сказать… Не подумай, что я за Лэндона, но…
Она замолчала, и я приподняла бровь.
– Просто скажи.
– У тебя чувствительное сердце.
Я рассмеялась.
– Что? О чем это ты?
– Ох, Шей… – Трейси нахмурилась, качая головой. – Ты пишешь любовные истории, чтобы заработать на жизнь. Ты добра к каждому человеку, который встречается на твоем пути. Ты кормила бездомного котенка из бутылочки, прежде чем отвезти его к ветеринару, и… не знаю, ты слишком добрая. Ты единственный человек в мире, который готов вытерпеть даже Демонику, – заметила она.
– Ты имеешь в виду Монику? – уточнила я.
– Я имела в виду то, что сказала. Она – воплощение зла, а ее недобойфренд – твой главный враг. И ты действительно хочешь лечь в постель к ее парню? Все знают, что она превращается в злобную психопатку по отношению ко всем, кто перейдет ей дорогу. Даже если они с Лэндоном не были в официальных отношениях, она все равно считает его своим. Есть неписаное правило, что Лэндон Харрисон уже занят.
– Я не понимаю, какое это имеет отношение к нашему пари.
– Я просто беспокоюсь насчет того, что любовь – твоя психологическая установка. Если Лэндон Харрисон покажет свой недостаток или слабость, или… не знаю, улыбнется, ты на это поведешься, а потом бац! Его пенис в твоей вагине, пока ты ошеломлена, сбита с толку и думаешь, что влюблена.
– Ложь. Я легко с этим справлюсь.
Я надеялась, что смогу. Молилась, что смогу. Иначе мне грозил главный провал в жизни.
– Хорошо, хорошо… но есть еще одна проблема.
– Какая?
– Думаю, в конце концов ты переспишь с Лэндоном Харрисоном.
– Что?! Нет! И тебе не нужно произносить его полное имя каждый раз, когда ты о нем упоминаешь.
– Еще как нужно, потому что это Лэндон Харрисон – твой заклятый враг! Ты ведешь себя так, будто это самая обыкновенная ситуация, когда на самом деле вы двое оказались на одном ринге. Ты не можешь проиграть эту битву, Шей. Понимаешь меня? Если вы переспите, то ты потеряешь девственность с Лэндоном-чертовым-Харрисоном! Ты разоришься на походах к психотерапевту.
Я рассмеялась, закрыла свой шкафчик и пошла к кабинету.
– Это не так серьезно, Трейси.
– Серьезнее некуда. Это шанс на самую грандиозную победу в твоей жизни. Если ты заставишь Лэндона Харрисона в тебя влюбиться, это будет твоим главным триумфом. Ты вынудишь своего заклятого врага склониться к твоим ногам. Что может быть эпичнее этого? Но ты обязана оставаться сосредоточенной до самого конца. Он постарается сделать все возможное, чтобы залезть тебе под кожу. Он воспользуется своей сексуальной привлекательностью, чтобы привязать тебя к себе.
– Лэндон не такой уж сексуальный, – огрызнулась я.
– Послушай, Шей, я знаю, что ты ненавидишь этого парня, но ложь тебе не поможет. Думаю, вся Америка согласится с тем, что Лэндон жутко сексуальный.
Это правда.
У него была широкая улыбка, идеально очерченные губы и глубокая ямочка на левой щеке. Его глаза были ярко-голубого цвета, напоминавшего мне цвет озерной воды в самый ясный летний день. Не говоря уже о безупречном теле греческого бога. Кроме того, от него всегда хорошо пахло – во всяком случае, когда он не пах духами какой-нибудь другой девушки. Конечно, мне нечасто приходилось его нюхать, но иногда он проходил мимо, и я ловила себя на желании прижаться к каждому изгибу его тела, просто чтобы вдохнуть его аромат, разумеется, если бы я не ненавидела его так сильно.
И его голос. Такой глубокий и изысканный. Лэндон говорил, как человек из старого Голливуда, в стиле размеренной и плавной манеры Кэри Гранта[18]. Даже когда он казался совершенно отвлеченным от разговора, слова таяли у него на языке, словно шелк.
Я могла понять, почему девушки находили его… привлекательным.
Но все это не имело значения.
– Итак, каков твой план? – спросила Трейси.
Я не знала, что ей ответить. У меня вообще не было плана. По правде говоря, я собиралась держаться подальше от Лэндона в течение следующих четырех месяцев. Я не была полна решимости заставить его в меня влюбиться; все, что я планировала сделать, – заставить его проиграть свою часть пари. Ничья была бы моей личной маленькой победой.
– У меня нет плана.
Трейси нахмурилась.
– Ну, так дело не пойдет.
Свернув за угол, мы увидели Лэндона, который стоял у своего шкафчика и разговаривал с какой-то девушкой, вероятно десятиклассницей, которая откровенно на него вешалась.
Он повернул
