Лэндон и Шей. Разбитые сердца - Бриттани Ш. Черри

– Ты можешь сомневаться, – мягко сказала Мария, словно читая мои мысли. – Тебе необязательно принимать решение прямо в эту секунду. Просто нужно выбрать несколько направлений, которые тебе близки. Ты умный и талантливый молодой человек, Лэндон. Ты сможешь достичь чего угодно, если приложишь усилия, и это не должна быть юриспруденция только потому, что так хочет твой отец.

– Ты не думаешь, что из меня получился бы хороший адвокат? – отшутился я.

– Из тебя получится кто угодно. Я просто хочу, чтобы ты был увлечен своим делом.

Я промолчал, потому что не хотел испортить Марии настроение, сообщив ей, что я вообще не способен чем-то увлечься.

Я направился на кухню, чтобы убрать лазанью в холодильник.

Прежде чем Мария занялась уборкой, она заглянула на кухню и кивнула в мою сторону.

– Как твое сердце сегодня? – задала она мне тот же вопрос, который задавала каждый раз, когда мы виделись.

– Все еще бьется.

– Хорошо.

Если бы кто-нибудь другой задал мне этот чересчур драматичный вопрос, я бы послал его к черту, но, поскольку он исходил от Марии, я решил, что она заслуживает хоть какого-то ответа. Я бы не смог нагрубить Марии, даже если бы захотел, – как минимум потому, что она надрала бы мне задницу и плеснула бы в меня святой водой, посмей я с ней поспорить.

– А ваше? – спросил я, потому что мне, к моему удивлению, было не все равно.

Я мог по пальцам пересчитать людей, которые были мне небезразличны, и Мария занимала прочное место в этом списке. Время от времени она даже оказывалась на первом месте.

Она улыбнулась.

– Все еще бьется.

Она ушла, а пару минут спустя постучала в дверь моей спальни. Открыв ее, она вошла в комнату со шваброй, с ручки которой свисал чей-то лифчик.

– Скромная ночь с Грейсоном, да? – многозначительно спросила она.

Я рассмеялся.

– Кажется, после полуночи что-то пошло не так.

Она покачала головой и что-то пробормотала себе под нос – вероятно, молитву за мою грешную душу, – прежде чем вернуться к работе.

Через несколько часов я поставил ужин в духовку, а Мария накрыла стол на двоих. По воскресеньям мы ужинали вдвоем, это был наш ритуал. Перед едой она всегда брала меня за руку и читала молитву.

Я никогда не закрывал глаза, но ей было все равно. Она всегда говорила, что Бог все равно услышит меня.

Она говорила со мной о школе, напоминала мне, что нельзя грубо вести себя с людьми, и давала советы насчет того, как быть хорошим человеком. Я никогда этого не говорил, но наши воскресные ужины значили для меня целый мир. Я нуждался в ней, и она всегда была рядом. Если и был кто-то, на кого всегда можно было рассчитывать, так это Мария.

Мария часто говорила о своей семье, в основном о Шей. Раньше я не особенно ее слушал. Мне не хотелось знать ничего об идеальной жизни девушки, которую я ненавидел, но теперь, когда мы заключили пари, я хотел получить как можно больше информации. Я знал, что смогу использовать это для своей победы.

– Шей готовится к школьному спектаклю – больше ни о чем не может думать. Но она прекрасно справляется. Письмо и игра на сцене – ее таланты от Бога.

Мария сияла, когда говорила о своей внучке.

– Искусство у нее в крови. Это ее призвание. И это единственная хорошая вещь, которая досталась ей от отца, – его талант».

– Актерство, да? – спросил я, пробуя лазанью.

Как. Же. Вкусно.

– Да. Она прекрасно играет. У нее настоящий дар.

Я хотел побольше узнать о Шей, но понимал, что это вызовет у Марии подозрения. Любая информация о Шей могла помочь мне выиграть пари. Чем больше я о ней знал, тем легче было затащить ее в свою постель.

Актриса. Писательница.

И красавица.

Это не имело значения, но не упомянуть это было невозможно.

Я собрал все маленькие подсказки, которые мне дала Мария, и положил их себе за пазуху. Я был уверен, что в будущем они мне пригодятся.

* * *

Сегодня я был счастлив.

Я подумал, что должен записать это, потому что большинство моих дней окрашены в черный цвет.

Мне тяжело.

Я чувствую, как мой разум снова ускользает во тьму. Я все еще принимаю лекарства и стараюсь держаться на плаву, но это чувство все равно меня преследует. Я чувствую, что ускользаю.

Я провожу время с семьей, потому что у них есть нечто, что приносит мне успокоение. Я стараюсь.

Я очень стараюсь не утонуть.

Я не знаю, что сулит мне завтрашний день, но сегодня я был счастлив.

Сегодня я счастлив.

И это достойно того, чтобы быть записанным.

Л.

7

Шей

После вечеринки прошло уже два дня, а я не могла перестать думать о Лэндоне и его затуманенных глазах. Когда он стоял посреди гостиной, застыв на месте, я знала, что его охватила паническая атака. Я тоже с ними сталкивалась – когда папа уезжал торговать или не возвращался домой по ночам. Я не могла пошевелиться, и с каждой секундой мне становилось все труднее и труднее дышать. В голове крутились наихудшие исходы. Он лежит без сознания в какой-то канаве. Он ввязался в перестрелку. Его убили. Он кого-то убил. Казалось, что я нахожусь в микроскопической тесной комнате без возможности выйти.

Я знала, в чем причина моей тревоги, и задавалась вопросом, что могло вызвать паническую атаку у Лэндона. Меня поразило то, что он стоял у себя дома, окруженный десятками людей, которые утверждали, что являются его друзьями, но никто не замечал его боли.

Кроме меня.

Я видела все и беспокоилась за него, хотя это не имело ко мне никакого отношения. Я так волновалась, что обратилась к Грейсону в надежде на то, что он сможет мне что-то объяснить. Наверняка Грейсон был сбит с толку моим вопросом о Лэндоне, ведь раньше я никогда им не интересовалась, но, видя его наполненные страданием глаза и понимая его боль, я не могла просто пройти мимо. Так же, как не могла внутренне согласиться на дурацкое пари с человеком, чье сердце разбито вдребезги.

Сначала я пришла в восторг от нашего спора. Это был забавный вызов, потому что он был прекрасной возможностью продемонстрировать наши истинные таланты. Даром Лэндона было умение вызывать физическое влечение. На протяжении многих лет я наблюдала за тем, как он превращал девушек в желе, просто им