Лэндон и Шей. Разбитые сердца - Бриттани Ш. Черри
Мой дар был полной противоположностью. В то время как он преуспел в управлении физическим влечением, я овладела эмоциями. Я была прирожденной рассказчицей и последние несколько лет своей жизни посвятила совершенствованию своего навыка чтения людей. Каждый, с кем я встречалась, был для меня персонажем. Я изучала их подноготную. Я записывала их особенности в свои многочисленные блокноты. Я искала причины их поведения, истоки формирования их характеров, искала то, что ими двигало, и то, что их вдохновляло. Я задавала им вопросы. Я общалась с ними, потому что люди меня зачаровывали. Я любила людей. Это был мой дар – видеть окружающих со всех сторон. Я рано поняла, что в жизни нет настоящих злодеев, есть только люди, которые пострадали так сильно, что забыли, каково быть хорошими.
Задача влюбить в себя Лэндона сперва показалась мне забавной. Заставить моего заклятого врага полюбить меня представлялось мне достойным способом отыграться за годы ненависти. Кроме того, когда-нибудь в будущем я смогла бы создать персонажа на основе его личности.
Так я думала до тех пор, пока не поговорила с Грейсоном и не узнала правду о душевном состоянии Лэндона.
– В последнее время он не в порядке, – сказал он мне. – Нужно присмотреться, чтобы увидеть его боль, а большинство людей этого не делают. Он один из моих лучших друзей, и я хорошо это знаю. Он так и не пришел в себя после смерти дяди, а в субботу был день рождения Ланса – Лэндону было непросто это пережить. Я знаю, вы двое друг друга не переносите, но Лэндон хороший парень. Он просто потерялся, вот и все. Как и все мы.
Слова Грейсона остудили мой пыл. Было жестоко играть в игру с кем-то настолько сломленным.
В понедельник я подошла к шкафчику Лэндона, прокручивая в голове слова Грейсона. В то утро я посмотрела прямо на него, не зная, кого увижу, – грустного, сломленного Лэндона или холодного, отстраненного парня, которого я всегда знала.
– Привет, Лэндон.
Он повернулся ко мне, немного сбитый с толку моим появлением. Должна признаться, мне тоже было не по себе. Никогда бы не подумала, что буду первой подходить к Лэндону, чтобы поздороваться.
– В чем дело? – спросил он, доставая из шкафчика несколько книг и засовывая их в рюкзак.
– Я хотела сказать… мы можем отказаться от пари. С учетом всех обстоятельств…
Внезапно все слова вылетели у меня из головы. В его жизни было достаточно проблем; последнее, что было ему нужно, – какое-то глупое детское пари. Было много куда более важных вещей, о которых ему стоило подумать.
– Что ты имеешь в виду под «обстоятельствами»?
Его голос был низким и заставил волоски на моем теле встать дыбом, даже несмотря на то, что было только восемь утра.
– Грейсон сказал мне, что в прошлые выходные у Ланса был день рождения, и…
– Что? Ты боишься проиграть? – перебил он, но я заметила, как при упоминании дяди по его телу пробежала дрожь.
– Нет. Я просто подумала, что у тебя есть проблемы посерьезнее.
– В моей жизни нет ничего, о чем стоило бы беспокоиться, – сказал он, закрывая свой шкафчик и закидывая рюкзак на плечо. – Так что не пытайся мне это навязать. Если хочешь отказаться от пари – вперед. Но будь я проклят, если сдамся так просто. Я не жалкий цыпленок.
– Лэндон, ты до сих пор не отошел от смерти Ланса. Ты не в порядке.
– Тебе необязательно рассказывать мне то, что я и так знаю, – ответил он хриплым голосом.
Насколько мне было известно, Лэндон не курил, но временами его голос напоминал голос заядлого курильщика.
– Да, но… Через несколько недель наступает годовщина его смерти…
Его подбородок напрягся, и он крепко сжал лямки рюкзака.
– Грейсон слишком много болтает, – прошипел он.
– Я рада, что он мне об этом сказал.
Лэндон сделал шаг назад.
– Послушай, Цыпа, я не нуждаюсь в твоей жалости. Это не повод для благотворительности, ясно тебе? Мне не нужна Маленькая Мисс Совершенство, чтобы решить свои проблемы.
– Я не пытаюсь решить твои проблемы, Лэндон, и я не совершенство…
– Как угодно. Если ты хочешь отказаться от спора, я не против. Я сразу понял, что ты не доведешь дело до конца. Но не стоит притворяться, что ты делаешь мне одолжение. Я все еще на сто процентов уверен, что выиграю.
Я изучала его. Смотрела за тем, как он двигался. Как шевелились его пальцы. Как подрагивала его ухмылка.
Я смотрела на Лэндона, а где-то на фоне звучали слова Грейсона.
Нужно присмотреться, чтобы увидеть его боль.
Его глаза.
Его красивые, печальные глаза.
Они были тяжелыми и несчастными, наполненными историей, которую он боялся рассказать. Было что-то, что он хранил в себе. Его шрамы? Его боль? Его правду?
Я хотела узнать о нем больше. Я хотела изучить страницы, которые он прятал от мира. Я хотела узнать все о мальчике, которого ненавидела и который ненавидел себя еще больше. Я была абсолютно уверена, что не было никого, кто ненавидел бы Лэндона так сильно, как он сам, и от одной этой мысли хотелось плакать.
Это была не жалость, а… боль.
Он был самым сложным персонажем, которого я когда-либо встречала, и я бы солгала, если бы сказала, что мне не хотелось узнать продолжение его истории.
– Отлично. Тогда пари все еще в силе, – сказала я, расправляя плечи.
Его тело немного расслабилось, как будто мои слова его обрадовали. Как будто по какой-то причине это было ему нужно.
Через несколько секунд его тело снова напряглось, и он пожал плечами.
– Хорошо. Увидимся, когда ты признаешься мне в любви, – сказал он, уходя.
– Не раньше, чем это сделаешь ты.
– В твоих снах, милая.
– Только если в кошмарах, – крикнула я ему. – И не называй меня милой!
Он махнул мне рукой, положив конец нашему разговору. Несколько секунд я стояла рядом с его шкафчиком, понимая, что, возможно, я взяла на себя слишком много. Могла ли я заставить Лондона влюбиться? Я не была уверена, что он вообще способен на любовь, не говоря уже о том, чтобы полюбить меня.
Этот спор был ошибкой. Мы оба это знали.
Тем не менее по какой-то причине мне этого хотелось – возможно, даже сильнее, чем следовало. Всякий раз, когда я оказывалась рядом с ним, я чувствовала в теле жар, которого никогда не испытывала с другими. Я хотела
