Михаил Камалеев - 17 оргазмов весны. Маша Онегина
– Макс, а тебе-то это все зачем?
– Хер его знает. Сам не пойму. Почему-то не все равно…
@@@
Работать, несмотря на все мои опасения, оказалось на удивление просто и приятно. Офис находился буквально в паре минут ходьбы от «Третьяковской», что уже значительно радовало: дорога от дома до работы занимала всего около получаса. Ежевечерние неспешные прогулки после рабочего дня в самые разные стороны [то до «Добрынинской», то до Арбата через Болотную площадь, то просто бесцельный маршрут вдоль набережной] вполне удовлетворяли мой ненасытный интерес к наблюдению за прохожими и постоянно меняющими внешний облик окрестностями. А на моей визитной карточке после имени и фамилии была указана должность: «SMM-специалист». Впрочем, визитки были мне совершенно без надобности: я практически ни с кем не общался даже в офисе. Не было необходимости. И это меня тоже вполне удовлетворяло.
За пару первых недель пережевав новость о новом, молодом и неженатом сотруднике, небольшой [человек тридцать], преимущественно женский, коллектив благополучно оставил меня в покое. Не так-то просто общаться с вечно молчащим, рассеянно слушающим и показательно безразличным коллегой, особенно если у тебя столько важных дел: невыплаченный кредит на ненужную машину, которую каждое утро необходимо умудриться припарковать где-то недалеко от офиса, беспощадная, никогда не прекращающаяся, корпоративная бойня за очередное повышение и беспросветные одинокие вечера в компании кошки и ленты инстаграма.
Рабочие обязанности были скучны и монотонны, но тем не менее не оставляли много свободного времени на потакание пагубным слабостям и непрекращающееся копание в собственной тоске. Целыми днями я занимался тем, что поддерживал жизнедеятельность многочисленных аккаунтов компании в самых разных социальных сетях: выискивал и адаптировал контент, отвечал на комментарии клиентов, мониторил упоминания бренда в новостных лентах и т. д.
Зарплата, конечно, была условно-приблизительной и едва покрывала ежемесячную дань, которую я перечислял хозяйке квартиры, в которой жил. Впрочем, [спасибо моей покойной жене] я еще долгое время не должен был испытывать потребности в деньгах. К тому же, совсем недавно родители очень удачно продали мою квартиру [жить после всего случившегося я там все равно не собирался никогда], а за пару недель до моего трудоустройства Макс, узнав, что у меня есть акции «Сбербанка», буквально в течение получаса договорился с кем-то об их довольно выгодной продаже.
И вот я, богатый и абсолютно свободный от отношений и какой-либо собственности, целыми днями сидел в своем крохотном уголке опен-спейса, со всех сторон закрытый перегородками, добровольно отстранившись от безудержного карнавала корпоративного блядства, царящего вокруг. С точки зрения психотерапевта [того самого друга моей мамы, который подсадил меня на антидепрессанты], очень положительно отозвавшегося о том, что я вернулся к работе, это называлось «восстановление навыков коммуникации, социальная адаптация после переживания утраты». Что ж, пусть будет так, мне все равно.
@@@
Лето выдалось душным и очень медленным.
Ощущение, что я был кинокамерой на съемках какого-то фильма, никуда не делось. Все происходящее по-прежнему не имело ко мне никакого отношения, но если раньше сюжет, несмотря на всю свою абсурдную бессмысленность, был хотя бы динамичным, то сейчас невидимый режиссер увлекся совершенно другой манерой: долгие нудные общие планы, угнетающая тишина в кадре, вязкое ощущение неотвратимо приближающейся катастрофы. И поскольку выключить или перемотать фильм не было никакой возможности, оставалось только одно желание: чтобы уже скорее случилось хоть что-нибудь!
Я два раза уезжал из Москвы на выходные [в Петербург и Прагу] и оба раза остался жутко разочарован. Дурацкие города с идиотской архитектурой и неоправданной манией величия.
Я зачем-то начал учить испанский язык, но после двух или трех раз перестал ходить на занятия. Не могу рационально объяснить оба поступка: ни зачем начал, ни почему бросил.
Некоторое время я серьезно размышлял о том, чтобы купить квартиру где-нибудь на окраине города или в Подмосковье – имеющихся денег вполне хватило бы даже на бюджетную «двушку». После пары недель почти ежедневных поездок по разным районам с мерзкими типами, которые почему-то называли себя «маклерами», я отказался от этой затеи. Мне не хватало моральных сил устраивать быт.
Я очень много работал. Я докатился до того, что мне выплатили квартальную премию и в полтора раза повысили оклад.
Вершина карьеры! Невероятнейший успех для молодого провинциального журналиста и начинающего алкоголика, планомерно и совершенно сознательно избегающего состояния трезвости. Если когда-нибудь в википедии появится статья про меня, этому эпизоду будет посвящен отдельный [несомненно, самый большой] абзац.
А пил я действительно много и почти постоянно. Я находился в том эйфорическом состоянии, когда каждодневное употребление – это еще не тяжелая и чрезвычайно изматывающая необходимость, основная работа и ненавидимая данность, а очень даже увлекательный и завораживающий процесс. Когда еще не все равно, что пить и чем закусывать, когда ты еще проводишь в алкогольных отделах магазинов продолжительное время, изучая этикетки самых разных напитков, а не идешь привычным коротким маршрутом до нужной полки. И в барах ты пока еще не слышишь в качестве приветствия фразу «Как обычно?», даже не успев занять свое постоянное место за стойкой.
Пользуясь тем, что в мой [самый дальний] закоулок офиса практически никто и никогда не заглядывал, а при необходимости другие сотрудники общались со мной по электронной почте, я начал пить и на работе тоже. Зачем ждать вечера? К тому же, светлый ром, смешанный в легкий коктейль со спрайтом, и с закуской в виде миндальных орехов оставляет лишь еле уловимый [и довольно приятный] запах, который очень легко спутать с дорогим парфюмом.
Я не искал себе оправданий, не придумывал отговорок, не собирался никому ничего объяснять, мне просто нравилось пить.
А еще лето выдалось очень душным и чрезвычайно медленным. Необходима была машина времени, чтобы перескочить через это выматывающее затишье. И, кажется, я ее нашел.
@@@
Впрочем, неотвратимое приближение осени пугало меня гораздо больше, чем повторяющиеся, монотонные, ничем не отличающиеся друг от друга дни этого лета: в сентябре была годовщина Машиных похорон. Вслух это пока не обсуждалось, но я чувствовал, что все от меня ждут каких-то решений и действий по этому поводу. В идеальном варианте эти пресловутые безликие «все» рассчитывали, что в этот день я приеду в наш город, съезжу на кладбище в сопровождении свиты из родственников, а затем будут поминки, нелепые речи, коллективный просмотр фотографий и всякая прочая невообразимо фальшивая чушь, которая не имеет никакого отношения к тому, что случилось год назад.
