Необратимость - Челли Сент-Клер
Тон Ника немного смягчается.
— Что у тебя там есть, Беверли? Моя комната почти пустая.
Я игнорирую намеренную путаницу в именах и тянусь за браслетом, брошенным на матрас, проводя подушечкой большого пальца по аккуратно вывязанным участкам пряжи.
Кто-то потратил время, чтобы сделать его. Он был кому-то дорог.
Теперь он будет дорог мне.
— Матрас, подушка, одеяло, — говорю я тихим шепотом, едва ли достаточно громким, чтобы было слышно через стену. — Туалет. Раковина. В шкафу есть несколько сорочек и всякие мелочи. Два полотенца. Есть книги. Исторические романы восьмидесятых и девяностых годов.
— Захватывающие.
— Я люблю читать. Я вообще люблю истории. Это помогает скоротать время. — Мой взгляд устремляется в угол комнаты, где неровной стопкой лежат потрепанные романы. — Ты читаешь?
— Да. Людей.
И снова мне становится интересно, кем он работает.
Может психологом?
Нет, у него нет врачебного такта.
— Чем ты зарабатываешь на жизнь?
— Чем попало.
— Это неопределенно. И довольно сомнительно. — Я поджимаю губы. — Мы говорим о… криминальных вещах?
— Нет, и я оскорблен.
Он не обиделся.
— На самом деле, — продолжает Ник, растягивая слова. — Я супергерой, и я здесь, чтобы сразиться с гнусным Хранителем времени и всех спасти.
Я вздыхаю и не могу понять, он меня больше раздражает или забавляет.
— Похоже, ты тоже любишь истории.
— Нет. Ты можешь быть рассказчиком, а я — вынужденным слушателем.
Я смотрю на стену перед собой.
— Восхищенным слушателем, — поправляется он. — Именно это я имел в виду. Пожалуйста, продолжай.
— Ладно. Прекрасно. — Откинувшись назад, я поднимаю голову и смотрю в потолок, пока мои глаза не закрываются. Я принимаю его просьбу за чистую монету, все еще проводя большим пальцем по браслету дружбы.
— У меня в руке браслет. Фиолетовый с бирюзовым. В центре вплетены бусины с тремя буквами: Д, М, А.
Ник ничего не говорит, и я предполагаю, что он в замешательстве. Обдумывает мои странные слова, удивляясь, почему я упомянула о браслете.
Я продолжаю рассказывать одну их историй, которые всегда крутились у меня в голове. Даю им жизнь, делаю их реальными. Эти люди когда-то были настоящими. Они заслуживают второго шанса, даже если это выдуманная сказка.
— Дезире Мари Андерсон. Вот что означают эти инициалы. Его сделала для нее младшая сестра. Джесси. Они были лучшими подругами, и я знаю, что когда-нибудь Джесси получит этот браслет обратно, зная, что ее сестра носила его. Даже в последние минуты жизни. — Я сжимаю браслет в липкой ладони, продолжая свой рассказ. — Дезире была ветеринаром. Она любила животных. У нее было сильное и чуткое сердце, а старые собаки всегда заставляли ее плакать.
— Что за бред ты несешь?
— Роджер принес мне его сегодня утром. Он приносит мне вещи.
— Что он тебе приносит?
— Много всего. У меня в углу комнаты куча личных вещей. — Я бросаю взгляд на разные предметы, груду безделушек ярких цветов. — Он забирает их у жертв и отдает мне… после.
За стеной звякает цепь.
— После того как они умирают, ты имеешь в виду.
— Да, — тихо соглашаюсь я. — Похоже на то. — На мгновение повисает тишина, пока она не становится слишком тяжелой. Истории — лучший способ занять мои мысли, поэтому я продолжаю с того места, на котором остановилась. — Я думаю, что браслет был у Дезире. Девушки, которая кричала. Она была красивой. Длинные темные волосы и большие глаза принцессы из мультфильма. Она была похожа на Жасмин из «Аладдина».
— Итак, ты хочешь сказать, что сошла с ума.
Я хрипло смеюсь.
— Можно подумать, что я сошла с ума, верно? К сожалению, он все еще в полном порядке. Иногда мне хочется, чтобы это было не так.
— Что еще у тебя есть?
— Резинки для волос. Заколки. Косметика. Кольца и ожерелья. Есть полароидный снимок бигля, сидящего перед яблоней. Похоже на старую фотографию. — Мой взгляд останавливается на другом предмете, отличающемся от остальных.
— Но не это моя любимая вещь.
— У тебя есть любимый сувенир умершего человека?
Я мягко улыбаюсь, уже сочиняя новую историю.
— Да.
— И что же это? — Его голос звучит настороженно.
Музыка оживает в моем сознании. Аккорды, ноты, полузабытые мелодии. Мне так многого не хватает в жизни, но музыка занимает первое место в этом списке. Странно думать, что каждый день создается новая музыка, а у меня нет возможности ее услышать.
Я смотрю на сверкающий сувенир, яркого-голубого цвета.
По форме напоминает каплю.
— Гитарный медиатор.
ГЛАВА 8
Гитарный медиатор.
Черт.
Стены давят на меня. Моя грудь сжимается с каждым мучительным вдохом, я трескаюсь с каждым ударом сердца. А Эверли тем временем болтает без умолку, как будто не она разбила весь мой гребаный мир треугольным кусочком пластика.
Вещи умерших людей.
Мой желудок скручивает, отчего я сгибаюсь пополам. Я балансирую на грани, и на этот раз у меня нет ни одного из обычных способов, чтобы сдержаться. Некуда выплеснуть это бурлящее море насилия. Нет навязчивых идей, в которых можно было бы потеряться, или веществ, которые можно было бы употребить и пожалеть об этом завтра.
Нет способа притупить реальность.
С каждым движением ноги цепь звенит по плитке, напоминая о том, что я буквально прикован к полу. Я бьюсь головой о стену. Мне не становится легче, поэтому я делаю это снова.
И снова.
Я в ловушке. Заключен в тюрьму с моими призраками. Моими демонами.
Самим собой.
— Я знаю, это звучит глупо, — говорит она с ноткой самоуничижительного веселья, — но этот маленький медиатор не раз служил мне якорем, когда я была уверена, что схожу с ума. Иногда я представляю, как из него льются целые концерты. Как будто у него своя жизнь…
— Откуда ты знаешь, что они мертвы? — Слова вырываются из моего горла, обжигая, как яд.
— Что?
— Откуда ты знаешь? Ты все еще жива. Та женщина напротив могла потерять сознание. Мы не слышали выстрелов. Может, они просто перевозят своих пленников в другое место. Может быть… — я обрываю себя, почувствовав отвращение к звукам исходящего от меня отчаяния. Это не я. Я прагматик. Реально смотрю на вещи. И все же… я просто хочу, чтобы она сказала мне, что может ошибаться. Что я могу ошибаться.
— Я не совсем понимаю, что ты хочешь от меня услышать. — В ее голосе чувствуется хрупкость, как будто она снова боится меня расстроить. — Я думала, ты хочешь честности.
— Хочу. — Обычно.
— Ну… я долгое время не теряла надежды. Конечно, если я все еще
