Лабиринт Ариадны (СИ) - Хаан Ашира
Но я все равно делаю несколько попыток достучаться до разума хостесс, теряя драгоценное время. Оно утекает ручейками сквозь пальцы и впитывается в серый пепел на равнинах Аида.
Забываю о вежливости, бросая трубку без прощания.
Натягиваю джинсы, игнорируя футболки и рубашки, и спускаюсь в лобби лично.
А вот в лицо они меня помнят и всей сменой выстраиваются в линеечку, низко кланяясь и начиная щебетать витиеватые приветствия.
И сразу никаких вопросов, зачем мне конфиденциальная информация. И сразу — получаю все сведения про Ариадну Фролову и ее коллег, начиная от номеров паспортов, заканчивая номерами комнат. Которые мне и нужны.
Но — увы. Когда я поднимаюсь на нужный этаж, дверь с заветными цифрами распахнута настежь, а внутри глухо гудит пылесос. В лобби мне с привычным азиатским наивным коварством «забыли» сказать, что гости уже выехали.
Я же не спрашивал!
Пока машина везет меня в аэропорт, стискиваю зубы, чувствуя азарт охоты, поднимающийся из глубины нутра. Я всегда знаю, когда нахожу уникальный самоцвет. Если бы я давал гранты только на те проекты, которые нравятся лично мне — у нас был бы беспрецедентный процент успеха. Но так неинтересно.
Зато мой отец не стеснялся выкупать необработанные камни прямо с рудников и продавать потом на аукционах дороже в неприличное количество раз. Собирал картины, которые становились на порядки дороже с каждым десятилетием. И даже в юности подружился с теми, кто к старости превратился в самых влиятельных людей страны.
Я разбирался только в играх, и мне не казалось, что это продолжение семейного дара. Просто сразу видно — интересно в это будет играть или нет. Еще на этапе, когда какой-нибудь сутулый парнишка со взглядом крота, впервые выбравшегося на поверхность из своих тоннелей, приносит первый корявый дизайн-документ. Не структурированный, без иллюстраций, без намеков на монетизацию. Но в нем уже спит искра, которая заставит играть сутками, забывая о еде и работе.
Теперь мне кажется — мой талант спал вплоть до момента, когда я увидел Ариадну.
Копился.
Конечно, я ее все равно найду. Не так уж велика Россия, не так уж многочисленна их игровая индустрия, чтобы не поймать одну дерзкую девчонку.
Просто не хочется долго ждать. И вообще отпускать ее от себя.
Я настолько уверен в быстром и счастливом финале, что позволяю себе войти в аэропорт вальяжной походкой, усмехаясь вежливому столбняку служащих, не привыкших к тому, что люди приезжают на рейс с голым торсом.
Даже успеваю увидеть хвост самолета, выруливающего на взлетную полосу.
Протягиваю руку к панорамному окну, прижимаю ладонь к ледяному от стылого дыхания кондиционеров стеклу, словно пытаясь геройской суперсилой остановить алюминиевую хищную птицу, уносящую мою Ариадну.
Конечно, я ее все равно догоню.
Но лишняя задержка почему-то наполняет душу сумеречным отчаянием.
Словно все не так уж просто.
Глава двадцать третья. Ариадна меняется
Передо мной лежало «Свидетельство о перемене имени» — нежно-кофейного цвета, с золотым тиснением.
И в нем было сказано, что я больше не Ариадна, названная в честь любимой дочери царя Миноса, построившего знаменитый критский Лабиринт.
Ираида Николаевна Войнова.
Совсем другой человек. Чужой. Незнакомый.
В загсе даже глазом не моргнули, вписывая новое имя в мои документы.
Видимо, достаточно было, что я выбрала нормальное адекватное имя, а не «Радужный Боевой Вертолет ЛР-312». Остальное никого не интересовало.
Ираида — имя не менее дурацкое, чем Ариадна. И звучит похоже. Поэтому я его и выбрала.
Честно говоря, в тот момент, когда меня попросили написать, какое же имя я хочу, я растерялась. За двадцать семь лет жизни в роли жертвы богатой фантазии своих родителей, я умудрилась так и не придумать, как хотела бы называться.
Наташа? Марина? Ясмина? Гюльназ? Даздраперма? Немезида?
Фамилия тоже выскочила случайно. Она почему-то внутренне рифмовалась у меня с «Фроловой», понятия не имею — почему.
А вот отчество я взяла в честь Ника, который и посоветовал провернуть этот фокус, когда мы узнали, что Руслан так и не остыл, а Марк Евгеньевич повел себя даже хуже ожидаемого.
Он даже не захотел меня увидеть. Попросил передать заявление об увольнении через Ника и подписал его мгновенно, не заставляя даже отрабатывать две недели.
Это чуть-чуть меня задело, но не так сильно, как я думала.
Новая жизнь была слишком похожа на сон, чтобы я воспринимала ее всерьез.
Меня звали иначе, у меня был другой номер телефона, я больше не работала в своей любимой компании и не жила в доставшейся от бабушки квартире.
— У меня друг еще до пандемии перебрался в Португалию, но свою квартиру сдавать не хочет. Отдал мне ключи, чтобы я за ней присматривал. Я в карантин уходил туда работать, — поделился Ник. — Он не будет возражать, если ты там поживешь. Без договоров и регистраций, так что никаких следов, по которым тебя можно найти.
— Любовное гнездышко для адюльтеров? — хмыкнула я.
— Было, — не стал юлить он.
— И как ты теперь?
— Если приспичит — всегда есть отели.
Освежающая откровенность. Будь все иначе, я бы отказалась наотрез жить там, куда мой начальник водит случайных любовниц. Но жизнь стала похожа на странный сон — и я согласилась.
Передо мной лежал паспорт с новым именем, трудовая книжка со старым, пачка наличных — я не стала перевыпускать карты и просто сняла все свои сбережения.
И стоял ноутбук с неоконченной работой.
— Кто теперь закончит перевод? — растерянно спросила я.
Растерянность — это было основное чувство, которое я испытывала с момента, как сошла с самолета. Все менялось слишком быстро и непредсказуемо. Я не понимала, что мне делать и была благодарна Нику за то, что он взял на себя самую сложную часть.
Принимать решения.
— Ты и закончишь, — спокойно ответил он, устраиваясь на широком подлокотнике монструозного кожаного кресла, которое я приспособила вместо компьютерного стула. Квартира друга была чертовски старомодной — с полированным столом, советской стенкой, тахтой-траходромом, трогательно застеленной пледом в молочно-кофейную клетку.
На окне в узкой вазе стояла засохшая белая роза на длинном стебле и, каждый раз бросая на нее взгляд, я представляла, как Ник с утра сбегает из постели очередной любовницы, чтобы купить ей горячие круассаны, кофе и подать завтрак в постель на деревянном подносе, положив рядом эту розу.
Правда свежая бутылка «Мирамистина», обнаруженная в ванной, сбивала весь романтический флер.
— В смысле — я закончу? Меня уже уволили!
— Пока мы будем искать новую переводчицу, кому-то надо работать, — резонно заметил Ник. — Я сказал Марку, что у меня есть знакомая на фриланс. Ирочка Войнова, слышала о такой?
Иногда мне казалось, что Дионис и вправду проводил меня на небеса. Но по пути обратно я заблудилась и никак не могу найтись.
Чужое имя, чужая квартира, чужой мужчина, сидящий слишком близко.
Вместо сплетения ветвей кленов за окном — вид на расчерченные прямоугольники микрорайонов и серые трубы ТЭЦ.
Вместо утренних сплетен за кофе — сосущая пустота одиночества.
Ник чуть-чуть сдвинулся, наклоняясь к экрану ноутбука, и я задержала дыхание, чтобы случайно не вдохнуть запах его тела — так близко он оказался.
Его рука лежала на спинке кресла прямо за мной.
Одно маленькое движение — и рабочее совещание превратится в жаркие объятия.
Только сейчас я поняла, в какую ловушку угодила. Ник может больше не бояться, что я уволюсь — я уже это сделала. Мы вдвоем в этой квартире, где все соседи привыкли к скрипу тахты и крикам. И даже Гришеньки нет за стеной.
Зови — не зови, никто не придет.
Глава двадцать четвертая. Ираида не курит
