Лабиринт Ариадны (СИ) - Хаан Ашира
— Кстати, давно хотела спросить! — Я повела плечом, ловко выпутываясь из почти сомкнувшихся объятий Ника и защелкала мышкой, открывая одну за другой папки. — У нас тут в свежем дополнении открывается новая ветка заклинаний для монахов. Судя по всему — очень мощная. Но для нее нужно открыть некоторые совсем слабые базовые умения, которые раньше никто не прокачивал в силу бесполезности. Теперь на них обратят внимание.
— Прикольно, — слегка напряженным голосом отозвался Ник. Он передвинулся так, что практически дышал мне в шею. Если бы я захотела откинуться обратно в кресло, я бы оперлась на его грудь. — И что?
— Ну ты помнишь, у нас было общее совещание, когда мы придумывали названия для ключевых умений? Мы тогда на эту слабую ветку забили и назвали как-то рандомно. А я погуглила новые заклинания — оказывается, это все термины из индуизма, и они логически друг из друга вытекают. Теперь надо либо переименовывать старые умения, либо очень серьезно думать, как назвать новые, чтобы эта логическая связь тоже оставалась в игре.
— Назови новые как положено, а старые оставь, — равнодушно предложил Ник, и я почувствовала, как его пальцы скользнули по моей спине.
Случайно или нет?
— Ну ты что! — я быстро обернулась к нему, избегая следующего касания. — Опять же начнется вой про нашу некомпетентность! Ну и вообще, там такая изящная система получается — в итоге ты получаешь полную силу одного из богов. Индры, Агни, Сомы или Ямы. Я подозреваю, что дальше они будут добавлять еще ветки умений, связанных с остальными богами, так что надо очень аккуратно к вопросу подходить. Может быть, можно в главный офис написать, попросить у них планы развития? Или хотя бы почту геймдизайнера, который это все замутил?
Ник зажмурился и устало потер двумя пальцами переносицу, словно стирая с нее следы натирающего седла очков. С момента возвращения в Москву он их больше не носил, но они так крепко впились в его образ, что мне сложно было выбросить его из головы.
— Пойдем покурим, — сказал Ник. — Тут в квартире нельзя, на лестнице.
— Я не курю, — напомнила я.
— Ну я покурю и подумаю, а ты рядом побудешь, — заявил он, вставая.
Пошарив в карманах легкой ветровки, он достал сигареты и зажигалку, привычным движением заблокировал замок, чтобы дверь не захлопнулась и поманил меня к лестничному окну, рядом с которым стояло старое продавленное кресло. Жестяная банка для окурков была примотана к перилам толстой проволокой.
Этот дом весь, от крыши до подвала, такой же старомодный, как квартира, в которой я теперь жила. Никаких стальных дверей, только обитые дермантином или деревянные. Никаких видеодомофонов — лишь механический кодовый замок на входе в подъезд. Санки и велосипеды под лестницей, за которые как будто никто не боится. Полосатые коврики на первом этаже и разношерстная компания комнатных цветов в нише у лифта. И вот — кресло, жестяная банка вместо пепельницы и даже выцарапанное ключом на стене «Карина+Алик=SEX»
Бетонные ступени обожгли ступни в тонких носках холодом, и я подпрыгнула, потирая одну ногу о другую. Ник покачал головой и скину свои тапочки на меху, отправляя их по гладкой плитке в мою стороны.
— Спасибо, — неловко сказала я, оглядываясь.
Подоконник был очень узкий, а кресло только одно и уже занято.
— Иди на колени, — Ник похлопал ладонью по бедру.
— Да ну, будет неудобно, — как могла легкомысленно отмахнулась я и присела на бетонные ступеньки.
Они были немногим теплее плитки, но не с начальством же миловаться?
— Чем ты вообще тут целыми днями занимаешься? — вдруг спросил Ник вместо того, чтобы обсудить перевод игровых умений. — Даже телевизора ведь нет.
— Работаю, — хмыкнула я. — Чем еще? Кино иногда смотрю. С ноута. Зачем мне телевизор?
— Что смотрела последнее?
— Альмадовара, «Кожа, в которой я живу», про сумасшедшего пластического хирурга. С Бандерасом. Люблю его нежно до сих пор, — поделилась я. — Смотрел?
Ник курил что-то такое ароматное, по лестничной площадке плыл дым с легким привкусом дыни и розмарина, даже хотелось попросить попробовать, но, поразмыслив, я решила его не провоцировать. Впрочем, мои провокации ему и не требовались, он обходился своими.
— Я много что смотрел… — сказал Ник, затягиваясь тонкой темной сигаретой и щуря один глаз от струйки голубоватого дыма. — И многое хотелось бы увидеть. Я очень возбужден — знаешь?
Во рту резко пересохло, и я сглотнула вязкую слюну. Темные глаза Ника смотрели прямо на меня, но во всей позе читалось лишь расслабленное ожидание. У меня заняло несколько очень долгих секунд сообразить, что «Я очень возбужден» — это название фильма, а не внезапное признание. От облегчения я аж выдохнула и поймала в его темном взгляде легкую насмешку.
Ловушка за ловушкой.
Вот и как ему объяснить, что я бы не хотела играть в эти игры?
— Что будет, когда вы найдете новую переводчицу? — тема была неприятной, и поэтому сейчас для нее было самое время. — И мои услуги фрилансера больше не понадобятся?
— Тогда и будем думать, — Ник только поморщился. — Кстати, я посчитал и у меня получилось, что ты получишь на треть больше своей обычной зарплаты. Так что скажи мне «спасибо» за такой финт с работой.
— И Руслану еще скажу, — пробормотала я.
Ник затушил сигарету, и я с облегчением поднялась с холодных ступеней, возвращаясь в квартиру и сразу скидывая тапочки. Терпеть их не могу, мне удобнее бегать босиком.
— Кстати, я вино принес, — Ник задержался у дверей, начав шуршать пакетом. — Красное сухое. Выпьем, Фролова?
— Войнова, — поправила я. — И можешь называть меня Ирой.
— Выпьем, Ирочка? — Ник приблизился ко мне, покачивая темной бутылью с греческими буквами, никак не складывающимися в какие-то осмысленные слова. А мне почему-то хотелось, чтобы это была та самая винодельня, что принадлежит семье Диониса.
«Моего Диониса» — вот так я подумала сначала. А потом исправилась — я ведь даже не знала ее названия.
Глава двадцать пятая. Ираида не пьет
Я потянулась к бутылке вина, и Ник отдал ее, хоть и с небольшой задержкой, вздернув удивленно брови. Качнула тяжесть стекла в руке, поднесла нос к горлышку…
Кисловатый запах вина — терпкий и свежий одновременно — в одно мгновение швырнул меня в волны памяти о последней ночи в Корее.
В глубокий синий шторм глаз, смотрящих пристально и ясно — несмотря на выпитое. В горячую дрожь тела, взведенного, словно лук, испытывающего от прикосновений сильных рук такую чистейшую радость, что в ней можно захлебнуться.
Очень мужских рук — с длинными пальцами, чуть шершавыми подушечками, жилистыми запястьями. И черным кольцом на большом пальце, сделанном словно из вулканической породы, в которой все еще кипит лава.
Каждую секунду той ночи я чувствовала, словно обряд поклонения. Каждое слияние — как торжество. Каждый взгляд и касание — будто молитва язычника, яростного и дикого в своем желании получить от богов благословение.
Совсем не похоже на то, в чем я успела себя убедить за последнюю пару недель. Так качественно, что если бы не это вино — вскоре и не вспомнила бы.
В чем убедить?
В том, что это было маленькое грязное приключение. Что было в командировке — остается в командировке. Я вот в командировке напилась и прыгнула в постель к первому встречному красавчику.
Ничего страшного, случается со всеми.
Не сказать, что это идеально целомудренное поведение, но мне двадцать семь, у одиноких девушек в моем возрасте гораздо больше одноразовых любовников.
Кто меня осудит? Я ж не юная девственница, не чья-то жена, даже не мать. Как ни крути — даже бабки на лавочке припомнят, что во времена их молодости старые девы, вроде меня, нет-нет, да и позволяли себе маленькие тайные приключения.
Вон, даже в «Иронии судьбы» показывают приличных тридцатилетних женщин, которые вполне себе спят с мужчинами без штампа в паспорте.
