Укрощение рыжего чудовища - Дарья Волкова
– Симпатичные трусишки, – Тин пристально разглядывал названный предмет дамского туалета.
– Свои давай показывай!
Тихон, не отрывая от нее взгляда, приподнял бёдра. Сквозь зубы что-то нелестное рыкнул по поводу застёжки. Но все-таки стянул джинсы с бёдер, а потом дело пошло быстрее и он спустил штаны на пол.
– Это… лягушки? – неуверенно спросила Варя, разглядывая зелёные фигурки на фиолетовом поле коротких боксёров, обтягивающих мощные бёдра… И кое-что еще. Тоже мощное. – Миленькие.
– Это динозавры!
– Да ладно? А похожи на лягух…
– Сама смотри!
Секунда – и фиолетовые боксёры с зелёными то ли лягушками, то ли динозаврами уже покинули своё законное место, а их владелец широким щедрым жестом швырнул их Варе. Не рассчитал. Две головы запрокинулись назад, наблюдая фиолетово-зелёное пятно, качающееся на люстре.
– Вот красные трусы на люстре… – задумчиво протянула Варя, – это к деньгам. А лягушки на люстре – это к белой горячке, видимо…
– Шутница… – Тихон уже был на ногах, рядом, уже гладил по спине и тянул вниз простые бежевые слипы. И они тоже полетели куда-то в сторону.
– На пол, Тихон Аристархович! – Варя вывернулась из его рук. – Сейчас я над тобой прямо на полу грязно надругаюсь.
– Как звучит-то угрожающе… – Тин отступил и послушно устроился на полу, закинул руки за голову. – К надругательству готов. Зубы сцепил. – Вздохнул. – Да поможет мне бог.
Варвара, уперев руки в бёдра, разглядывала его. Он, лёжа на полу, точно так же пристально смотрел на нее.
Вот в прошлый раз всё было, как положено. В темноте и на кровати. И было в этой постели и темноте Варе в прошлый раз невозможно тошно и душно. А сейчас – среди бела дня. Тин, голый, лежит на полу. Она, голая, стоит перед ним. Как ненормальные! Но именно сейчас Варе хорошо. Жарко под его взглядом. И легко. Так легко, что, кажется, притопни ногой посильнее – и взлетит. Как булгаковская Маргарита.
– Ва-арь… – отвлек ее от размышлений хриплый голос Тихона.
– Чего тебе, мальчик?
– А ты… везде рыжая?
И тут она вспыхнула лицом, несмотря на их взаимную бесстыдную наготу. Потому что поняла вопрос. И заметила, куда он смотрит.
Подавила желание прикрыться. Вздёрнула подбородок.
– Везде!
– Жаль… жаль, что не могу в этом убедиться. И приходится верить на слово.
Конечно, не мог. В целях гигиены растительность в интимной зоне была выбрита подчистую.
– Ничего. Ты же теперь переключился на рыжих. Вот у других рыжих посмотришь.
Ох… Не только Тихон злопамятный. Она тоже.
– Не хочу у других. Иди сюда, Варя.
И она пошла.
Устроилась верхом, нагнулась, укрыв их обоих занавесом рыжих волос от всего окружающего. Вздрогнула от того, как коснулись соски коротких волос на его груди. И шепнула.
– Мы только целуемся, Тихий, ты помнишь?
– А что это ты, Варенька, в такой интимной обстановке – и по фамилии меня? По имени противно?
Кольнула неловкость.
– Не ворчи… – И, словно пробуя на вкус: – Тиша…
– Еще, – ответно шепнул он. – Еще раз так скажи. Назови.
– Не ворчи, Тиша.
– Не буду. Целуй давай. А то ты только обещаешь.
И она поцеловала. Всего его – лицо с разлётом темно-русых бровей, скулы с обаятельными ямочками, немножко шершавый подбородок, а потом спустилась по шее к ключицам и плечам. Замерла, прижавшись губами к рубцу на левом плече. А думала – ей показалось…
– Бандитская пуля? – Варе казалось, что она шутит. Но вопрос прозвучал как-то неправильно серьёзно.
– Фурункул.
Варвара не поверила. Таких шрамов даже от карбункулов с тремя стержнями не будет – разве только если к мяснику вместо хирурга попасть. Но сейчас не время выяснять подробности. И ее губы двинулись дальше.
– Тиша, презерватив где? – выдохнула она спустя несколько секунд. Жарко. Как же жарко.
– В джинсах, – еще более шумно выдохнул он.
Подготовился. Хотя его предусмотрительность и здравомыслие Варя всё же оценила. Нет, у нее такие изделия тоже дома где-то были. Точно где-то были. Но где и какого срока годности – это уже вопрос.
Искомый пакетик в кармане валяющихся неподалёку джинсов нашёлся. Варя переворачивала его в руках и смотрела, наклонив голову, на лежащего под ней мужчину. Нет, не смотрела. Любовалась. Плечами. Животом. Пахом. Там было чем любоваться.
А вот Тин эту паузу интерпретировал по-своему. И вдруг притянул ее за талию к себе. На себя.
– Варя…
У него был такой странный тон, что Варвара повернула голову, чтобы посмотреть Тихону в лицо. Такого выражения лица она у Тихона еще не видела. Смущение? Неловкость?
– Варюш… А я в прошлый раз… случайно… не сделал тебе больно?
– Каким образом?! – Он озадачил ее вопросом. Реально озадачил.
– Ну… Я довольно большой… там. А ты такая маленькая.
Варя усмехнулась. Выпрямилась.
– Как же вы любите, мальчики, думать… – сказала она, между делом аккуратно раскатывая силикон, – что у вас между ног прямо Останкинская башня и восьмое чудо света – волшебное и огромное. Ничего ты не большой. Нормальный. Среднестатистический. – Варя приподняла бедра и медленно опустилась на него. И тягуче выдохнула. – Идеальный…
Конечно, быть сверху и всё контролировать – это круто. Но сил ей не хватило. И спустя какое-то количество горячих выпадов навстречу друг другу Варя взмолилась.
– Не могу. Хочу вниз. Под тебя.
– Там жёстко, маленькая… Сейчас… Сейчас я тебе помогу.
Прижал ее к себе и начал двигаться под ней. Сколько же в нём сил, здоровья. Страсти и жара.
Почему-то звук их близости получался очень громким. Может, из-за позы. Или так казалось из-за ничего не скрывающего света дня. Влажно, ритмично, очень откровенно и физиологично. И невероятно заводяще для них обоих. А если соседи еще не догадались – так они повторили на бис. Потому что к женскому стону теперь присоединился и мужской. Его руки тяжело скользнули с ее спины на пол. Ее голова опустилась ему на плечо. Молчали, приходя в себя. Ошарашенные в разной степени, но оба.
– Ох… – вздохнул Тин. – Классно…
– Тихон! – Варя звонко хлопнула его по влажной груди ладонью.
– Ну классно же. – Он прижался губами к ее макушке. – Тебе же тоже… как и мне? – Снова вдруг эта странная неуверенность. – Я, конечно, помню про полное ничтожество и всё такое. Но в этот же раз всё было в порядке, Варь, да?
– А ты, типа, сам не понял? – пытаясь за развязностью тона скрыть собственную растерянность, ответила вопросом на вопрос Варя.
– Не, ну в первый-то раз, на диване, я чётко просёк. На кончиках пальцев же всё было. А сейчас я и сам уже ничего не соображал.
