Тёплый сахар - Лубченков
Она по-прежнему говорила, пытаясь перекричать гул аэропорта. Голова у неё была низко опущена, в правой руке был телефон, а левой она закрывала ухо, чтобы хоть что-то расслышать.
— Ещё раз приношу извинения. Простите, что подвела вас, директор Ли! Простите, какую именно сумку? У вас много белых сумок, директор Ли. Я велела упаковать белую «келли» из кожи аллигатора и маленькую сумочку Селин, как вы и просили. Нет, я не говорила им про сумку Живанши… Почему? Потому что вы сказали, что вам потребуются… Да, должно быть я забыла, это моя вина.
Плечи у женщины поникли.
Хэвон не имел привычки подслушивать чужие разговоры, но этот его почему-то зацепил…
— Простите, я не могу больше говорить. У меня почти разрядился телефон… Нет, я не могу его сейчас прямо зарядить. Может быть, позднее, — женщина повернула голову и посмотрела туда, где располагались розетки. Все они, разумеется, уже были заняты, а вокруг толпились те, кто ждал свою очередь зарядить телефон. — Понимаете, здесь очень много людей, отменили десятки рейсов, и… Боюсь, бизнес-зал слишком дорогой для меня… Да, конечно, я постараюсь это сделать и буду отвечать на звонки. Я всё поняла, директор Ли… Дело в том что у меня нет возможности оплатить гостиницу… Да, вы правильно поняли… Нет-нет, я не имела в виду, что вы…
Женщина убрала телефон от уха и медленно отпустила руку. Видимо, стерва-начальница бросила трубку.
Очередь сдвинулась на одного человека, и Хэвон, словно опомнившись, вышел из неё.
Он пересёк зал ожидания, и покатил чемодан по длинному коридору.
На другом конце вестибюля, за рамками металлодетекторов, виднелись широкие стеклянные двери. За ними, подсвеченный голубоватыми прожекторами, бесновалась метель.
Хэвон остановился. Секунд десять он смотрел летящий горизонтально снег, а потом развернулся и пошёл назад.
Хэвон знал, что она откажется: женщины не соглашаются на такие предложения от мужчин, — но всё равно должен был предложить.
Её в очереди уже не было. Хэвон начал лихорадочно осматривать зал, как будто от того, найдёт он ту женщину или нет, зависело многое.
Она стояла у второй стойки, где были сахар, корица и сиропы, и что-то размешивала в стакане.
— Извините, мэм, — Хэвон почему-то заговорил на английском. — Можно вас на секунду?
Она повернулась, и Хэвон понял, что ошибся. Из-за скучного немного бесформенного костюма и строгой причёски — и, может быть, совсем чуть-чуть из-за низкого голоса, — он решил, что незнакомка была старше его, лет тридцать пять-сорок, может, больше. Но когда она обернулась, то на него посмотрела совсем молодая девушка не старше двадцати пяти. У неё было бледное осунувшееся лицо, аккуратный остренький подбородок, яркие даже без помады губы. Симпатичная, но не красавица с обложки, и если бы не огромные глаза…
Если бы не глаза, её лицо вряд ли бы запомнилось. Тёмно-кофейные, с почти незаметной границей между радужкой и зрачком, они распахнулись так, словно девушка смотрела не на окликнувшего её мужчину, а на что-то удивительное, неохватное, широкое, как небо.
Её взгляд был одновременно чистым, невинным и холодным, как взгляд слишком рано повзрослевшего ребёнка. Было в нём что-то пронзительное, что било больно и в самое сердце, от чего даже горло перехватило, и Хэвон замер как истукан, ничего не говоря.
— Вы что-то хотели? — спросила девушка, тоже на английском.
— Извините ещё раз, — Хэвон наконец заговорил на корейском, — я стоял в очереди позади вас и случайно услышал часть вашего разговора… — Он развёл руками: — Куда мне было деваться?
Девушка напряжённо поджала губы, глаза стали серьёзными..
— И что? — настороженно спросила она.
— Я знаю, что вам придётся ночевать в аэропорту. И поэтому… У меня есть номер в гостинице, и вы можете переночевать там. Не подумайте ничего плохого, номер большой… У вас будет отдельная комната.
— Вы с ума сошли?!
— Послушайте, я хочу вам помочь…
— Я знаю, чего такие, как вы, хотят! — девушка окинула Хэвон гневным и презрительным взглядом. — Все богатые испорченные мальчики хотят одного и того же.
— Да с чего вы взяли, что я испорченный?!
С тем, что он очень и очень богатый мальчик, Хэвон поспорить не мог.
— Я таких повидала предостаточно, и пока не нахожу отличий.
— Я заметил в толпе соотечественницу, услышал, что ей придётся ночевать в кресле, а может, и на полу, и просто захотел помочь! — Хэвон и сам не мог понять, чего он распинается перед этой девицей, но мысль о том, что она останется тут ночевать была просто невыносима.
Эта девушка, такая хрупкая и одинокая, была непохожа ни на требовательных американцев, ни на бесцеремонных китайцев, ни на расслабленных европейцев, которые тоже не дадут себя в обиду. Хэвон не был уверен, что она сможет постоять за себя. А ещё у неё, кажется, не было денег… Но она стояла перед ним такая маленькая и гордая, что у Хэвона даже мысли не возникло оскорбиться в ответ на её дурацкие предположения.
— С чего мне вам верить? — спросила девушка. — Я вас первый раз вижу…
— Могу показать паспорт, если это вам поможет… Вы же понимаете, что это не Корея. Даже если бы я был из тех скотов, что насилуют девушек, пользуясь тем, что у них неприкосновенная семья, то в другой стране я бы этого делать не стал… Тут меня арестуют в два счёта!
— Даже если вы и правы, — сказала девушка чуть более доброжелательным тоном, — я всё равно не могу так рисковать.
— Ну как хотите! — выдохнул Хэвон. — Я просто пытался вам помочь… И я что, действительно, похож на… на ублюдка, который заманивает и насилует девушек?
Хэвон знал, что не похож на насильника. С внешностью ему тоже повезло, он часто нравился людям просто за красивые глаза.
Девушка снова оглядела его с головы до ног:
— Вы похожи на того, перед кем все и так опрокидываются на спину, и, возможно, этого ждёте.
— Хорошо, я понял, — Хэвон выставил перед собой руки и покачал головой. — Не буду больше вам надоедать…
Он развернулся и пошёл, огибая столики, к выходу из кафе.
Её голос раздался у него из-за спины секунд через десять.
— Подождите, господин…
Хэвон обернулся. Девушка стояла позади него.
— Просто Хэвон.
Его семья была достаточно известна, и это
