Танцующий лепесток хайтана - YeliangHua
— Прости!.. — выдохнул Мо Жань. Его голос был не более чем потоком воздуха, горячим и трепещущим у самого уха. — Я ненарочно…
Он продолжал вглядываться в лицо мужчины, и только сейчас, вблизи, Ваньнин заметил, насколько парень выглядит измученным. Вероятно, он не спал несколько суток — и, возможно, действительно простудился. Его тело, казалось, пылало, а белки глаз отдавали неестественной краснотой.
— Мо Жань, ты простужен?.. — Чу Ваньнин, собиравшийся потереть свой ушибленный лоб, вместо этого приложил ладонь ко лбу парня. — Ты весь горячий!..
— …… — Мо Вэйюй уставился на мужчину так, будто тот сказал нечто забавное. Бледные губы растянулись в вымученной улыбке.
— У тебя жар?..
— Ничего подобного, — парень попытался покачать головой, но в результате снова столкнулся с Чу. Они всё ещё находились друг к другу слишком близко, но отстраняться он не торопился. Его ладони всё ещё покоились на пояснице мужчины, и даже сквозь свитер эти прикосновения обжигали — пусть в них и не было никакой двусмысленности.
— Так… куда ты отправишься теперь? — спросил он тихо.
— Собираюсь разыскать Жун Цзю.
Если секунду назад Мо Вэйюй выглядел простуженным и усталым — впрочем, не оставляя попыток казаться более бодрым, чем являлся на самом деле — теперь его маска вдребезги разбилась. Тёмно-пурпурные глаза глядели на Чу ледяными пропастями. Кончик языка прошёлся по губам, выдавая крайнюю нервозность.
— Зачем?..
— Хочу понять, кто тебя пытается подставить, — Ваньнин проигнорировал попытку Мо Жаня перебить его, и продолжил, — и, прежде чем ты заявишь, что это не так, позволь спросить: откуда в больнице знали о тебе и твоём прошлом в таких деталях, что не преминули вызвать полицию?..
— Ваньнин…
— Я догадался о том, что это ты украл мой телефон, и о видео тоже. Я прекрасно знаю, на что способен ты, Мо Жань, и отдаю себе отчёт в том, что ты не садист, и не психопат. Пока я был в больнице, я ознакомился с разными версиями случившегося, однако всё, что там написано… не имеет никакого отношения к тебе, — перебил Чу Ваньнин парня снова. — Если ты собираешься доказывать обратное, я тебя ударю.
— Тебя ждёт жестокое разочарование, Чу Ваньнин, — проговорил тихо Мо Жань. В этот момент он был бледнее кипенно-белого свитера балетмейстера; было видно, как тяжело ему даже просто говорить об этом. — Не трать своё время, пытаясь отбелить репутацию этого недостойного ученика. Рыться в моём грязном белье — пустая затея.
В его словах сквозила насмешка, за которой парень отчаянно пытался скрыть неотвратимо подступающую панику.
— Разочаруюсь я, или нет — это мой выбор. Я хочу знать правду, — Ваньнин покачал головой. — Я делаю это не ради твоей репутации.
Мо Вэйюй внезапно уставился на Чу так пристально, словно не до конца мог осознать, что только что услышал.
— А ради чего тогда?.. — казалось, он затаил дыхание, как если бы от последующих слов зависела его жизнь.
— Мо Жань, — Чу Ваньнин понял, что ступил на тонкий лёд, слишком поздно, однако вернуть сказанное вслух было, увы, невозможно, — я хочу, чтобы ты доверял себе так, как доверяю тебе я. Это… то меньшее, что я всё ещё могу для тебя сделать. Я… быть может, не умею любить тебя так, как тебе бы хотелось, но это… всё, что я могу.
Он закрыл глаза. В горле стоял огромный ком. Он знал, что нужно остановиться, пока это всё ещё возможно — потому что, открывая правду Вэйюю, он рисковал, возможно, собственной душой. Не был уверен, что выдержит, если тот попросту высмеет его чувства. Не было сил даже смотреть на Мо Жаня, потому что, если он увидит на его лице насмешку или грубость — вероятно, окажется уничтожен.
Он чувствовал себя невыразимо виноватым в том, что так и не смог стать для Мо Жаня кем-то, кто сделал бы юношу по-настоящему счастливым — однако, быть может, если он откроет парню правду о нём самом, тот в дальнейшем освободится от своих демонов и сможет жить дальше, и даже полюбит кого-то, кто окажется достоин его чувств. Будет подходить ему намного больше Ваньнина. В конце концов, что в действительности балетмейстер мог ещё отдать Мо Жаню?.. У него больше ничего не было.
В номере вдруг стало так тихо, что любой звук сейчас показался бы оглушительным.
Мо Вэйюй молчал слишком долго — и в полном отсутствии звуков, словно в камере депривации, было рукой подать до сумасшествия.
Внезапно Чу Ваньнин ощутил мягкое прикосновение к своим губам — такое нежное, что, казалось, его сердце остановится, если это не прекратится.
— Мо Жань, — он отклонил голову в сторону, и губы Вэйюя прошлись по его отчего-то слишком горячей щеке, а затем остановились на пустоте, — я должен ехать.
Его собственный голос звучал уродливо и пронзительно-громко, разрушая почти застывшую смолу молчания.
Мо Вэйюй наконец разжал руки, давая Ваньнину отступить назад, чем мужчина мгновенно воспользовался. Находиться в непосредственной близости друг от друга, чувствовать, как часто и болезненно бьется сердце юноши, как их обоих окутывает нестерпимым жаром — и понимать, что всего этого всегда будет мало, было... слишком больно.
— Я поеду с тобой, — вдруг глухо прошептал Мо Вэйюй, когда Ваньнин уже думал, что тот вообще ничего не станет говорить.
В следующую секунду он снова приблизился к Чу, и, когда балетмейстер наконец поднял на него взгляд, вдруг стало понятно, почему парень так долго молчал.
— Мо Жань… — Ваньнин замер, не зная, что теперь делать, и вдруг понял, что говорит то единственное, что с самого начала боялся сказать, — хорошо.
====== Часть 49 ======
Мо Жань был не из тех, кто ценит комфорт превыше всего. Когда он только начинал делать карьеру, ему приходилось жить в полевых условиях, ночевать прямо на месте съемок, питаясь лапшой быстрого приготовления. Бывало, он участвовал в двух-трёх проектах сразу, так что требовалось переезжать из локации в локацию — а узнавал он об этом за несколько часов до отправления. Быстрые сборы и бессонные ночи
