Отец подруги. Навсегда твоя - Вероника Касс
А он именно пялится. Откровенно, не таясь, со злым отчаянием в глазах. Ксю садится к окну, Даня по центру, а я с краю, через проход от Дамира. Жмурюсь, успокаивая себя. Пусть лучше рядом с ним я, чем Даня.
Когда начинается взлет, я немного отвлекаюсь, предлагаю Дане чупа-чупс, а затем и вовсе шепотом читаю молитву.
Взлетов и посадок я боюсь особенно.
В сторону Дамира я больше не смотрю. Чувствую, как его взгляд практически прожигает меня насквозь, но не смотрю. Пока она не встает в туалет. Когда он уходит, я наблюдаю лишь его удаляющуюся спину и атлетичный зад, но вот когда он возвращается, мы встречаемся с ним взглядами, и у меня мурашки по всему телу бегут.
Да у него такого взгляда не было даже тогда, когда он нашел наркотики в вытяжке квартиры, которую я снимала. Тогда я думала, что он смотрит на меня страшно. Нет. Нет. Нет. Тогда были просто цветочки.
Сейчас взгляд Дамира в точности как у раненого зверя. Хищника. Которому больше нечего терять. Меня передергивает от таких мыслей, и как только Дамир садится и обращается ко мне, я начинаю лепетать ему, что-то несвязное.
— Я понимаю, как все выглядит, но это не то, что ты…
— Даже не смей, — обрывает он меня и хорошо, что обрывает. На самом деле.
Потому что я понятия не имела, что дальше буду говорить ему. Что сказать ему? Что я взяла с собой сына подруги? В чужую для него страну? А мальчик по случайным обстоятельствам похож на Дамира. Да и вообще вовсе не похож, просто у него португальская кровь, только не смотря на это волосы светлые, а глаза в папу.
Гос-по-ди…
Я настолько глубоко ухожу в свои мысли, что даже не замечаю, как в руке Дамира лопается бокал.
Реагирую на всеобщие вздохи и суету у нашего ряда.
И когда Дамира вместе с собой уводит какой-то мужчина, я выдыхаю. Отвлекаюсь на сына, а еще через час, за который Дамир так и не возвращается обратно, расслабляюсь окончательно. А может это усталость так на мне сказывается. Переутомление. Физическое и эмоциональное. Но как только Даня зажмуривает глазки и, засыпает, устроившись головой на моих коленях, а ножками на соседней сидушке, я тоже вырубаюсь.
Когда просыпаюсь, первое, что понимаю, что я больше не ощущаю голову сына на коленях. Мигом распахиваю глаза и выпрямляюсь в кресле. Даня сидит рядом. На руках у Дамира. На месте Аксиньи. Поворачиваюсь, ожидая увидеть Ксю на месте Дамира, но ее там нет.
— Где моя сестра? — голос осип спросонья, поэтому получается как-то уж слишком тихо, но угрожающе.
О том, как мило Даня смотрится на руках у Дамира, я стараюсь не думать. Стараюсь не сохранять эту информацию, эти зрительные картинки на просторах своего головного мозга. Но куда там, они врезаются ко мне на подкорку, кажется, намертво.
— Там свободные места есть в хвосте самолета, она ушла туда. Там можно полежать.
— Она бы не ушла не предупредив меня и…
— Даня проснулся, я помог ей с ним, и отправил ее спать. Условия конечно в экономе ужасные, но в бизнесе свободных мест нет.
— Да что ты, — хмыкаю я. — Мне тебе посочувствовать?
— Знаешь, да, — грубо говорит он, — пожалуй сочувствовать мне сейчас в самую пору, — он накрывает ладонями уши Дани, от чего сын хихикает, думая, что это какая-то игра, — проебать два года жизни своего сына. Да, Таисия, теперь мне можно только посочувствовать.
— Ты, кажется, не хотел детей. Это, во-первых, а во-вторых, у тебя невеста, что же вы не сделали с ней ребенка за эти два года, раз до сих пор не разбежались. М-м-м?
— Есть женщины, с которыми детей заводить нельзя, — говорит, никак не продолжая мысль.
А это ведь я… я такая женщина. Он со мной не планировал детей, это точно. А теперь вот. Мы в самолете, даже рядом друг с другом сидим, словно чертова семейная пара, а на деле друг другу глотки перегрызть готовы. Я ему за то, что появился. Он мне за то, что у него отобрала.
— Да что вы говорите! — не могу удержаться от язвительного тона. — Со мной так-то тоже…
— Хватит, Таисия. Остынь, злиться тебе сейчас не на что, тебе не кажется?
Я чувствую как щеки опаляет огнем. Я ведь и правда перешла черту и начала разговаривать с Дамиром, как обозленная фурия, хотя попрощались же мы с ним на хорошей ноте. Если не вспоминать о…
О том поцелуе в туалете.
Я рефлекторно бросаю взгляд на губы Дамира. Сейчас они что-то шепчут на ухо нашему сыну, а у меня в груди что-то переворачивается.
Нет, оно даже не переворачивается, там у меня просто взрыв эмоций. Всплеск такой силы, что я невольно тру кожу в районе груди, словно от этого может стать легче, словно меня может отпустить. Но нет… нет, только хуже становится. И предательские слезы еще наворачиваются на глаза. Я ведь не сильная совсем, как может показаться. Ранимая по-прежнему и плакса, хоть и меньше стала реветь с Даней, чтобы не показывать плохой пример.
Но как это сделать теперь, когда перед глазами Даня мило улыбающийся, сжимающий своими маленькими пальчиками большие пальцы Дамира. Второй рукой, Даня аккуратно вазюкает пальчиками по повязке на другой руке Дамира, и очень внимательно ее рассматривает. Кажется именно ее они и обсуждают.
А я не слышу.
И не понимаю почему.
То ли потому что они говорят настолько тихо, хотя сидят же всего через одну сидушку от меня, у окна. То ли потому что у меня в ушах подозрительно бахает и шумит.
Наверное это просто от полета, заложило уши, вот я и не слышу ничего. А слезы… слезы тоже от полета.
Это становится моей последней мыслью, а затем гул в ушах становится совершенно непереносимым, Даня с Дамиром перед моими глазами плывут, а я теряю связь с реальностью.
Глава 19
Я, конечно, очень быстро возвращаюсь в сознание. Стюардессы реагируют молниеносно и вот я уже распахиваю глаза, лежа на коленях у Дамира, а надо мной склоняются
