Отец подруги. Навсегда твоя - Вероника Касс
Я не видела маму больше двух лет. Я не скучала по ней и даже не общалась с ней. Знала только что она уже больше года на лечении в психиатрической клинике, и то потому что Аксинья не оставляла попыток, пусть и редких, с ней поговорить.
И несмотря на все это, мне больно. В груди печет и даже словно саднит. Верить Кириллу не хочется, но у меня нет на совершенно никаких оснований этого не делать.
Мама…
Какой бы она ни была, но… как же так. Скидываю вызов, жмурюсь и глубоко вдыхаю. Да, я давно научилась жить без нее, но понимание, что ее нет больше в моей жизни не потому, что я уехала и перестала с ней общаться, а потому что ее на свете больше нет, бьет наотмашь.
Все проблемы с прессой, скандалом, Пабло и Андреем мигом уходят на второй план, стоит только представить, что мне необходимо все рассказать Аксиньи.
Экран на телефоне загорается с очередным вызовом — Белль. Я беру трубку.
— Это надо как-то решать! — орет она разъяренной фурией в трубку. — Какого к нам вообще приехала эта блоггерша. Что она делала на приеме у твоего старичка.
— Он не мой, — обессиленно тяну я.
— Да лучше был бы твой, Тася! Хоть не зря под замес бы попала. А так…
— Андрей забрал у меня все контракты, говорит никто больше не хочет со мной работать.
— Что за бред. Тася, ты же его лучший специалист.
— От меня даже Лаура ушла.
— Ну вот она как раз неудивительно. Она очень внушаема, и постоянно сидит в сетях. Когда человек живет чужой жизнью, то и мнение чужое на раз два перенимает…
— Белль, — пытаюсь я остановить поток слов подруги, но без толку.
— Надо дать опровержение. Или же…
— Белль…
— Скажи, что он тебя принудил! Сделай и его и его курицу жену. Обвини в харассменте. Пресса такое обожает.
— Мне надо ехать домой.
— Ты не имеешь справа убежать, испугавшись.
— Наша с Ксю мама. Она умерла. Нужно организовать похороны. Нужно… нам с Ксю нужно домой.
— А знаешь… может это и выход. Все уляжется, а когда мы вернешься никто и не вспомнит о скандале, — я хмыкаю, на что подруга запоздало ахает. — Ой, Тася прости. Соболезную тебе, моя дорогая.
Я прошу Белль забрать Ксю из школы, сама же захожу на сайт авиакомпании и ищу наиболее подходящие билеты. Лететь с двумя пересадками в любом случае. Сначала до Лиссабона, а оттуда уже…
И тут мой поток мыслей обрывается, а глаза застилают слезы. Словно по щелчку.
Мама…
Будто кто то опускает рубильник, и меня накрывает. Я начинаю плакать. Недолго. Но громко, как-то отчаянно и даже безудержно.
Через десять минут, я уже в своей комнате с Даней на руках. Убаюкиваю его. Сыну не понравился мамин плач. Еще бы, он у нас в этих делах главный.
Билеты куплены.
Домой возвращается Ксю и она так на меня смотрит, словно, что-то чувствует еще с порога.
— Мамы больше нет, — говорю ей, решая не ходить вокруг да около. Потому что как бы ты не пытался подготовить человека, к таким новостям его невозможно подготовить.
Ксю бежит ко мне с порога и обнимает. Меня и Даню. И беззвучно плачет.
Я целую ее в висок, одну руку высвобождаю и глажу сестру по макушке.
— Все будет хорошо, — шепчу я. — И ей.. Милая. Ей там тоже будет хорошо.
— Я ей вчера звонила. Пока ты была на ужине я ей вчера звонила.
— И?
— Она меня вспомнила. Она извинилась, она просила нас вернуться. Она… она была нормальная.
Я крепче обнимаю сестру, Даня тоже тянется ручками к Ксю и крепко обнимает ее за шею.
— Плаки-плаки, — говорит он. — Не плаки.
Он даже меня так не успокаивал. Я улыбаюсь сквозь слезы, и Ксю тоже. Она смеется. Целует Даню, обнимает меня. Смеется и плачет. Плачет и смеется.
Скорее всего облегчение было временным. Перед… перед кончиной. Ведь так нередко бывает. Именно это я позже говорю сестре. Она понуро мне кивает, собирая свои вещи.
Вылетаем мы в тот же день. Я оставляю ключи от машины и от квартиры Белль. И никого больше не ставлю в известность о своем отъезде. Ни арендодателя, ни Андрея. Только Лауре скидываю деньги за этот месяц. И прощаюсь с ней.
Перелет до Лиссабона недолгий, чуть меньше двух часов. Но все равно утомительный. Мы с сестрой выжаты и подавлены. Полдня мы собирали вещи. Приземлившись, я радуюсь, что решила разделить путь, и сейчас нам надо не на новый самолет, а у нас есть целая ночь на отдых.
Номер в гостинице я снимаю с двумя кроватями, но все равно тяну Ксю спать со мной и Даней. Даже не ясно, кому это нужно ей или мне.
Но я словно только делаю требуемые от меня вещи, как старшая сестра, на самом же деле. В эмоциональном плане мы сейчас с ней словно наравне и поддерживаем друг друга как можем. Равносильно. Как две маленькие девочки. Оставшиеся без мамы. Оставшиеся только вдвоем друг у друга. На всем-всем белом свете. А наш единственный защитник пока не вырос, и потому сладко сопит между нами.
Утром мы даже успеваем прогуляться немного по городу, прежде чем поехать в аэропорт. Правда чуть не опаздываем на рейс, а потому добираемся до зоны посадки в числе самых последних пассажиров.
Сестренка держится стойко, иногда только хмурится, на глаза ее наворачиваются слезы, но она быстро берет себя в руки, и уделяет внимание Дани, тогда на ее лице появляется улыбка.
Я же кажется постепенно прихожу в себя. Все еще ощущаю странное чувство отупения и опустошения, но более собрана, чем вчера.
Да вот только пройдя в самолете до мест указанных на посадочном, меня накрывает вновь. И кажется посильнее вчерашнего.
Я останавливаюсь. Не иду дальше. Пассажиры позади меня, подталкивают в спину и громко возмущаются, чем
